Патриция Хорст - Узор на снегу

Будь благоразумной, убеждала себя Лилиан, стараясь думать об изысканности и комфорте, окружавших ее. Посмотри, сколь многого ты достигла, и перестань желать большего. Бывали времена, когда ты считала, что тебе повезло, если удавалось помыть полы в подобном месте.

Как там говаривал старик Симон в дни, когда, обыскивая блошиные рынки в поисках сокровищ, они тратили последние деньги на покрытую патиной бронзовую статуэтку и оставались при этом без куска хлеба? «Лучше иметь одну подлинную вещь, чем целый сундук подделок». Ей навсегда запомнились эти слова, и Лилиан неоднократно применяла их не только к своей профессии, но и к своей жизни.

Тимоти Эванс может сколько угодно унижать ее, но ему ни за что не заставить ее поступиться самоуважением ради того, чтобы завоевать его благосклонность. Эта мысль успокоила, и Лилиан наконец смогла расслабиться.

По-видимому, она заснула, поскольку, открыв в следующий раз глаза, увидела, что день потускнел, поленья в камине почти прогорели, а в дверь барабанила Стефани, с глазами, светящимися от первой любви.

Этим вечером вместо обеда был сервирован шведский стол. Гости вольны были садиться где угодно, и Лилиан, памятуя о недавней стычке с Тимом, выбрала место как можно дальше от него.

Избегать его впоследствии оказалось столь же просто. Пока он наблюдал за погрузкой в одни сани, она присоединилась к группе гостей, ожидавших следующие, которыми правил Рили.

Сани были с высоким облучком, рассчитанным на двоих. Их заполняли тюки соломы, уложенными так, чтобы, сидя на нижних, люди опирались спиной на верхние. Хотя и более примитивные, чем те, которые ей доводилось видеть, сани тем не менее выглядели просто очаровательными — с бортами, украшенными гирляндами сосновых веток, и парой черных лошадок впереди.

Когда подошла очередь садиться Лилиан, Рили оглядел ее лыжный костюм цвета слоновой кости и сказал:

— Вы выглядите слишком роскошно, чтобы сидеть сзади, в этой соломе, мамзель. Почему бы вам не прокатиться со мной впереди? Мы направляемся к площадке для костров на другой стороне долины, и отсюда вам будет лучше все видно.

Небо затянули тучи, скрывшие луну. И пока Рили ехал мимо озера к сосновой аллее у восточного крыла здания, Лилиан гадала, что вообще можно увидеть в такой темноте. Тимоти отъехал со своей группой на пару минут раньше и уже исчез в тени деревьев, только звон колокольчиков на лошадиной упряжи и радостный лай собак отмечали путь первых саней.

Но когда, спустя пять минут, Рили выбрался на открытое пространство, она увидела, что дорогу впереди освещают факелы на шестах, с интервалами воткнутыми в снег.

— Красота-то, а? — спросил он, приостановившись на вершине небольшого холма.

Перед ними под черным небом расстилалась нетронутая снежная равнина, таинственно светившаяся. И только вдоль узкой петляющей дороги на снегу плясали желтые блики от факелов.

Воздух пьянил как шампанское, величественный ландшафт поражал воображение. Это было именно то, что она надеялась найти, когда решила провести Рождество на Аляске.

— Красота, — выдохнула Лилиан, и ее попытка сымитировать Рили вызвала у того раскатистый смех.

Через пятнадцать минут они затормозили перед санями Тимоти. Его пассажиры уже собрались перед костром из сложенных шалашом огромных бревен. Вокруг стояли лавки, неподалеку, у большой палатки с поднятыми полами, суетились официанты.

Со своего насеста Лилиан увидела в толпе Стефани. Помпоны на ее вязаной шапочке весело подпрыгивали, она вела Фила и Келли Мелвилл к палатке, где на столе уже стояли горячие напитки и жареные каштаны.

— Вот и все, братцы, конец маршрута. Все на выход. — Рили опустил воротник куртки, вытащил откуда-то из-под сиденья большой завернутый предмет и приготовился к спуску.

— Если вы подождете минутку, мамзель, я подам вам…

Прежде чем он успел договорить, из густой тени возник Тим.

— Не стоит, — сказал он. — Я ей помогу.

Он стоял рядом с санями — темная, мрачная фигура, и только на лице играли зловещие отсветы костра. Решив, что лучше уж иметь дело с дьяволом, Лилиан сделала вид, что не заметила протянутой руки и, ступив на борт саней, приготовилась самостоятельно спрыгнуть на снег.

— Спасибо, но я не нуждаюсь в вашей помощи, Тимоти, — высокомерно заявила она.

— Это вам только кажется, — ответил он и в следующий момент подхватил ее за талию и закружил в воздухе с такой силой, что у Лилиан перехватило дыхание.

— Я бы прекрасно справилась сама, — фыркнула она, слегка пошатнувшись, когда Тим поставил ее на землю более энергично, чем требовалось.

— И вывихнули бы себе ногу. А мы заботимся о том, чтобы наши гости не получали бессмысленных травм, — заметил он, пристально глядя на Лилиан. — Полагаю, это вас я должен поблагодарить за последнюю попытку придать моей дочери шикарный вид?

Казалось, демон противоречия вложил ей в уста ответ:

— Что на этот раз, Тимоти? Неужели свитер, который я ей одолжила, слишком красный и вызывает ассоциации с домом терпимости? Неужели боитесь, что этот цвет разрушит ее моральные устои?

Он посмотрел на свои руки в перчатках и, слегка сжав их, тихо сказал:

— Полагаю, я сам напросился… Однако я совсем не то хотел сказать. Я действительно хотел поблагодарить вас. Стеф прекрасно выглядит сегодня, и в тысячу раз приличнее, чем в моем старом свитере.

Нет, ему не удастся так легко развеять ее злость! Простого извинения недостаточно, чтобы стереть из памяти унижения, которые она претерпела от него, и только идиотка позволит себе сразу же смягчиться. И все же, как уже не раз бывало, Лилиан обнаружила, что ей страстно хочется, чтобы они преодолели все разногласия и признали влечение, существующее между ними.

По-видимому, его мысли текли в том же направлении, поскольку, нащупав в темноте ее руку, он сказал:

— Лилиан, я взял за правило не влюбляться в приезжающих сюда женщин — особенно в таких, как вы.

Таких, как она? Лилиан мгновенно ощетинилась, и думать забыв о возможности примирения. Что он имеет в виду, говоря «таких, как она»? Руководствуясь какими стандартами он решил, что она не заслуживает благосклонного внимания Тимоти Эванса, в то время как, вопреки уверениям в обратном, не задумываясь флиртует со всеми остальными женщинами, включая и тех, что годятся ему в матери?

Я проучу тебя, Тимоти Эванс, с горечью подумала она, и хотя бы раз заставлю тосковать по мне так, как ты заставил меня томиться по тебе прошлой ночью!

Но месть отвратительна и обычно чревата еще худшими последствиями, поэтому Лилиан выпрямилась и холодно бросила: