Никки Логан - Красивый, богатый, свободный…

Таш заглянула в папку «Прочие», чтобы получить какое-то пространство, и постаралась подавить чувство признательности.

Отвлечься разговорами с гостями стратегия хорошая. Правда, Таш тревожно ловила на себе взгляд Эйдена, когда говорила с его коллегами. Сначала осторожный, любопытный, как она поведет себя, затем в нем появилось спокойное удовольствие. То, что он ею доволен, заставило снова утрясти содержимое папки «Прочие».

– Обязательно смотреть на меня так безжалостно? – тихо сказала она, глядя искоса на Эйдена.

Что-то в том, как она это сказала, заставило его прищуриться и заморгать.

– Прости, я просто наслаждаюсь, глядя, как ты меня игнорируешь.

Она поняла, что они давно не смотрели друг другу в глаза.

– Болтаю с твоими коллегами. Разве я здесь не для этого?

Эйден стал серьезным и одновременно флиртовал. Как такое возможно?

– Для этого. Я не жалуюсь.

Конечно, он просто зафиксировал на ней интимный взгляд. Таш осмотрелась, чем бы отвлечь его внимание, но все в зале были чем-то заняты. Спасения нет.

– Почему бы нам не присесть? – Эйден указал на свободный диванчик на двоих в холле ресторана.

Диван пришелся ей больше по душе. Таш села как можно дальше от Эйдена и пригубила напиток. Когда сел он, диван, казалось, прогнулся под его тяжестью. Она сразу же слегка наклонилась к нему.

– Могу я спросить тебя о твоей матери?

Что быстро заставило ее снова обратить все внимание на него.

– Здесь?

– Я подумал, тебе будет приятно поговорить о ней.

Ох, как мило! Ее мать стала основной причиной затруднений между ними, единственной, о ком они почти никогда не говорили.

– Мы и так разговариваем о ней все время.

– Нет, мы разговариваем о них. Какая она была?

Таш не удержалась от улыбки. Ответ не будет слишком прост, но он спросил не случайно. Частично она обеспокоилась тем, что он вообще затронул эту тему, казалось, это заповедная территория для них. Частично же хотела просто поговорить с ним. Она мысленно пнула себя. Как брат с сестрой.

– Она была похожа на меня. Оптимистка, перфекционистка, несовершенна, но принимала собственные недостатки и изо всех сил старалась их исправить.

– Она, должно быть, гордилась тобой.

Ее тело размякло при воспоминании о гордости в глазах матери, когда она впервые продала свое изделие.

– Она гордилась в основном. Ей нравились мои работы.

– В основном?

– Она не была в восторге от моих отношений…

Мать перевернулась бы в могиле, узнай, что Таш стала сближаться с Эйденом.

– Признавала, что я должна учиться на собственном опыте. Как и она.

– Мы говорим о Жардене?

– Маме он никогда не нравился.

– Он никому не нравится. Только себе самому.

– Он не всегда был таким.

– Ты защищаешь его?

– Я защищаю себя. Ведь это я предпочла быть с ним, значит, это отражается и на мне. Он тогда не был таким ослом.

– Это ты превратила его в осла?

– Не намеренно. – Таш рассмеялась. – Но считаю, что наши отношения не слишком пошли ему на пользу.

– Почему?

Таш заколебалась. Это она рационально решила, что им нужно расстаться, но это не означает, что она была права.

– Не хочу, чтобы ты подумал, будто я самовлюбленная.

– Почему я должен так думать?

Таш вздохнула. Давай выкладывай.

– Думаю, я представляла для него угрозу.

Это нисколько не удивило. Он кивнул.

– Своей успешностью?

– Этим и кое-чем другим.

Эйден нахмурился.

О-о боже, зачем они говорят об этом? Разве они не беседовали о ее матери всего секунду назад? Мягкая, пушистая, безопасная тема?

– Мы были не совсем сов-мес-ти-мы. – Таш сделала особое ударение на последнем слове, произнося его по слогам.

Снова непонимающий взгляд.

– Значит, Жарден никудышний в постели? Это бесценно.

– Почему бы тебе не предположить, что это я?

– Потому что это ты.

Снова теплый жар. Таш запихнула его в переполненную папку «Прочие».

– Кроме того, он мне сказал, что ты «динамо-машина» в сексе.

Жар развеялся и быстро остыл.

– Он… что?

– Не сердись. Это бахвальство.

– Какого черта вы обсуждали мои сексуальные предпочтения!

Эйден поднял руки перед собой, будто мог уменьшить громкость ее слов. Огляделся, убеждаясь, что их никто не услышал.

– Это был скорее вступительный монолог, а не беседа, и он рассказал мне о Жардене больше, чем о тебе.

– За исключением того, что я «динамо-машина».

Эйден снова прислонился спиной к дивану.

– На самом деле он использовал определение «секс-машина». Ты должна быть польщена.

– Ну нет!

Таш могла полностью представить, как он это говорил. Но вряд ли могла бросить камень, поскольку только что высказалась, каким никудышным Кайл был в постели.

– Думаю, пора сменить предмет разговора.

Улыбка не покидала глаза Эйдена, хотя в них промелькнули искры любопытства. К счастью, выражение быстро сменилось.

– Мы говорили о твоей матери. Ей не нравился Кайл, – напомнил он.

– Она считала, что он принижал меня, чтобы чувствовать превосходство.

Эйден плотно сжал губы.

– Я согласен с ее оценкой. Удивляет, что ты так долго это терпела. Ты, по-моему, не из тех, кто позволяет кому-то быть лучше тебя.

Таш пожала плечами:

– Я медленно учусь, но учусь же, в конце концов. Я наблюдала, как мой отец делал то же самое с моей матерью, выросла и нашла мужчину, похожего на него. Мама была в восторге, когда я порвала с Кайлом.

– Почему ты порвала с ним?

– Я выросла. Ожидала большего.

Рассчитывала на большее, во всяком случае.

Его глаза обрели расплавленный блеск. Он наклонился ближе.

– Чего же ты ожидаешь от мужчины?

Чтобы относился к ней как к ровне, радовался, видя ее с наилучшей стороны, а не старался сделать ее такой, какой хотел видеть. Чтобы обращался с ней как с ценностью. Чтобы не бледнел, когда она выходила из ванной в чем-то непристойном. Иными словами, взрослый.

Но эти мысли нельзя высказывать вслух. Особенно этому человеку. Он вполне может воспринять что-то, сказанное ею, как должностную инструкцию.

– Я ожидаю, чтобы мужчина не оставлял свою пассию, томимую жаждой и с пустыми руками. – Она уклонилась от прямого ответа, многозначительно глядя на свои руки.

Эйден улыбнулся:

– Не двигайся.

Таш медленно выдохнула. Ее не мучила жажда, она хотела, чтобы он пошел в бар и купил ей напиток только потому, что это дало бы ей несколько драгоценных мгновений одиночества.

«Брат» и «Прочие» – мысленно повторила она, словно мантру.

Необходимо содержать эти папки в рабочем состоянии, а его на расстоянии вытянутой руки.