Екатерина Морозова - Золотые ручки (СИ)

— Что же теперь будет? — с испугом спросила я у Токарева.

— Сначала я тоже был не в восторге от этих «весёлых картинок», но к вечеру оказалось, что это сыграло мне только на руку. По итогам опроса общественного мнения, теперь нашу коалицию поддерживает и слой неформальной молодежи.

Меня тут же отпустил панический ужас, и камень свалился с души. Мы одновременно рассмеялись, представляя себе, что еще нужно сделать обычному депутату, чтобы стать мэром.

— Надеюсь, ты не пойдешь к панкам с цветным ирокезом на голове, чтобы переманить их в стан своих избирателей? — продолжая веселиться, спросила я у Токарева.

— Вообще-то у меня были другие планы на этот счет. Надо бы наведаться в стриптиз клуб — там ну ооочень много незадействованного электората! — Влад откровенно издевался надо мной, мило улыбаясь.

Какая же всё-таки у него приятная, открытая улыбка. Глядя на неё, мне самой захотелось улыбнуться в ответ.

После завершения «ужина раскаяния Мирославы Ручкиной», Влад вытер губы салфеткой, обратившись ко мне:

— Спасибо, Мира. Это бы действительно вкусно, — и, уже вставая из-за стола, сказал: — Завтра в десять утра отведи Григория Иннокентьевича по этому адресу, — обойдя стол, Токарев положил передо мной визитку с координатами известной в городе стоматологической клиникой, славящейся на всю округу своими специалистами и заоблачными ценами. — Посмотрим, что можно сделать с его зубами.

Я, не веря своим глазам, взяла в руки белый прямоугольник бумаги, настороженно спросив у депутата:

— Это тоже твоя благотворительность для поднятия рейтинга?

— Нет, просто мне надоело каждое утро смотреть на его беззубую улыбку, — ответил Влад, который просто захотел помочь деду, видя его ежедневные мучения по откусыванию яблока или отбивной.

Пока я продолжала удивленно взирать на визитку, Влад вышел из кухни, думая о том, что когда Ручкина не вредничает и не устраивает «полосу препятствий» в его собственном доме, она очень даже ничего. И, если бы он не знал, что она работает фельдшером в бригаде скорой помощи, то однозначно повесил бы на Мирославу ярлык сестры милосердия: с огромными невинными серыми глазами и золотистыми локонами волос, обрамляющими её детское лицо она была похожа на сущего ангела, только вот с характером пакостного дьяволенка.

«Что-то есть в этом Токареве», — задумалась я, представляя перед собой удивительные карие глаза Влада. Может быть не все депутаты плохие? Глубоко в душе я знала причину своего противостояния Владу, но не хотела признаваться в этом даже самой себе.

Следующий день преподнес настоящий сюрприз: два человека радовались жизни, став чуточку счастливее, чем были до него. Одним из них был мой дед, который посетив стоматолога, услышал о том, что спустя пару месяцев он будет блистать целым рядом новых зубов. Улыбающийся доктор обнадежил старика, что благодаря частично новой челюсти, дедушка сможет грызть всё, что захочет, как настоящая акула. Дед Гриша возвращался от эскулапа домой такой радостный, что всю дорогу твердил о том, что скоро вместо Григория Иннокентьевича я буду видеть настоящего хищника, а не пожилого пенсионера.

Другим счастливцем стал Савелий, который позвонив мне спозаранку, сообщил, что его кандидатура прошла отборочный тур на Всероссийском конкурсе «Модный прорыв года», первый этап которого должен был проходить в нашем городе. Взволнованным голосом Савелий попросил помочь, и отказать ему я просто не посмела. В связи с чем, учитывая мой сегодняшний выходной, новоявленный конкурсант изъявил желание в срочном порядке заехать днем домой к Токареву, обещая вести себя цивилизованно и не доставлять неудовольствия хозяину нашего временного пристанища.

Последний тоже не заставил себя долго ждать. И хоть я и надеялась, что они с Савелием не пересекутся, Влад позвонил мне, попросив подготовить документы, в срочном порядке понадобившиеся ему на заседание Думы.

— Мир, мэр неожиданно решил обсудить проблему сельского хозяйства именно сегодня, зная о том, что я не успею подготовиться так быстро. На моей тумбе около кровати лежат листы рукописного текста. Сложи их в папку, я заскочу за ними через час, — услышала я в трубке голос Токарева. От мысли, что я могу быть чем-то полезна Владу, на душе стало тепло.

Предупредив Токарева, что, вероятно, ко мне заедет Савелий, я одним махом взлетела по широкой лестнице наверх, в спальню Влада, которая до этого момента оставалась для меня «святая святых».

Благодаря высоким французским окнам, расположенным практически от потолка до пола, комната была наполнена светом. Несмотря на любовь мужчин к темным тонам в интерьере, спальня Влада отличалась минимализмом и светлой мебелью. Подойдя к кровати, я тут же заметила необходимые депутату бумаги, исписанные его понятным, но немного неровным, подчерком.

«Бедняга, даже напечатать не успел», — подумала я, и, в очередной раз, решив проявить себя с лучшей стороны, забрала документы с тумбы, чтобы быстро перепечатать текст на ноутбуке.

Любопытство родилось раньше фельдшера Ручкиной, поэтому выходя из спальни, я заглянула в гардероб. На многочисленных вешалках ровными рядами висели костюмы приглушенных тонов: коричневого, синего, черного и серого цвета. Дизайнерские рубашки, и галстуки разного цвета, словно родственники, рядками лежали на полках. Если бы не одна маленькая деталь, то можно было бы решить, что Токарев педант, но, взглянув на небольшой кусочек ткани, торчащий из закрытого ящика в гардеробе, я убедилась в обратном. Потянув на себя разноцветную ткань, я увидела милейшие трусы с изображением ромашек. Представив себе мужественного Влада в таких трусах, я чуть не свалилась со смеху на пол, но, взглянув на часы, поспешила напечатать текст, хоть и улыбка еще долго не сходила с моего лица.

Я закончила набирать текст как раз вовремя: в доме раздался звонок. Не успела я открыть входную дверь до конца, как в прихожую ворвался в своей рабочей робе Савелий, с горящим взглядом, полным восторга и с необъятными пакетами в руках.

— Мирослава! Я счастлив! Это мой звездный шанс! Ты просто обязана мне помочь, — кинулся с места в карьер мой сосед.

— Сделаю всё, что в моих силах, — уверила я Савелия, который, не останавливаясь ни на минуту, носился по гостиной, раскладывая свой нелегкий багаж.

— Конкурс через несколько недель, а надо еще столько всего сделать! Самое сложное, это два экземпляра платьев коллекции Haute couture, — возбужденно вещал стилист, ныне стремительно превращавшийся в модельера. — Вы с Розой — моя последняя надежда, иначе мне не успеть найти других моделей.