Мелисса Джеймс - Маленькое чудо

— Это правда, — заверил он уже засыпающего ребенка. — Этот дом — не дом без нее.

И Мелани, потянувшись к нему, прикоснулась к его щеке мокрыми, в крошках печенья, губами. Этот слюнявый детский поцелуй обладал магическим действием… Тронутый до глубины души, Джерри взглянул на Мелани — и не смог оторвать от нее глаз. Суровый деревенский мужчина утонул в детских глазах, завороженный слюнявой улыбкой…

И вдруг он понял. К нему пришло озарение, которое так редко происходит в жизни. Он понял. Этот глупый полуночный танец и поцелуй ребенка раскрыли ему все ошибки, которые он совершил. И он теперь знал, что ему надо делать. Джерри только молил Бога о том, чтобы не было слишком поздно.

Анна проснулась в тревоге — и сразу же подумала о том, как справляется Джерри. Из-за полуоткрытой двери гостиной доносились грубоватый мужской голос, поющий песню, и смех ребенка. Тихонько подойдя к двери, она увидела, как мужчина, который всегда казался ей холодным и черствым, нежно нянчит на руках девочку, совершенно для него чужую.

А затем она услышала слова, которые он никогда бы не произнес в ее присутствии: «Этот дом — не дом без нее». И что-то глубоко внутри ее, почти уже умершее, с болью поднялось на поверхность.

Анна тихо вернулась в спальню и снова легла в постель. Мелани была счастлива: она находилась в сильных и надежных руках. А ей, Анне, нужно было уединиться, чтобы дать выход своим чувствам, переполнявшим сердце.

На следующее утро, когда Анна проснулась, Джерри уже не было дома. Но он приготовил завтрак для Мелани и кофе для нее. Он даже пожарил яичницу с беконом, которая была еще теплая.

На столе лежала записка:

«Скоро буду. Ведь мы так и не почистили конюшни».

Странно, но Анна обнаружила, что улыбается и поет сама себе — песню, которую он пел Мелани ночью, — когда кормила ребенка.

Она пришла в восторг, когда Мелани выплюнула на нее еду, потому что малышка весело заверещала, увидев, что натворила. Крошечные пальчики размазали еду по ее лицу и волосам, а Анна сидела и смеялась, вытирая это милое, раскрасневшееся маленькое личико, лаская пушистые волосики, взмокшие от влажного воздуха, пропитавшего все вокруг.

В течение нескольких дней Адам и Мелани, казалось, слились в одно целое, в одного восхитительного ребенка, и она любила их обоих. Быть матерью, иметь возможность холить и лелеять ребенка стоило любых жертв. Любых.

Джерри вернулся через два часа, когда Анна закончила убираться в доме. Ребенок ползал за ней, наводя «порядок» там, где она все убрала. Приподняв брови, Джерри спросил:

— Разве Мелани уже ползает? Она еще слишком маленькая.

Взглянув на него, Анна сразу вспомнила мужчину, которого видела прошлой ночью. Терзаемая мучительными мыслями, желаниями и сожалениями, Анна заставила себя рассмеяться:

— Да, я посадила ее на пол, дав игрушки, чтобы в это время я могла подмести, но она встала на четвереньки и поползла за мной. — Подумав об этом, Анна затрепетала: она увидела важную веху в жизни Мелани — девочка стала ползать. — Мелани уже разрисовала мое лицо своим завтраком. Если Рози позволит нам удочерить ее, думаю, я перестану быть приличной маленькой девочкой, какой всегда была.

— За исключением того случая, когда ты украла шоколад, — напомнил он ей, и в глазах его вспыхнул смех.

Анна дернула плечом.

— Это было своего рода восстание, — пренебрежительно произнесла она. — Моя сестра Ли за свою жизнь сделала многое: сбежала из школы, отказалась выйти замуж за человека, которого выбрал ей отец, открыла свое собственное дело и преуспела в нем, родила ребенка и отказалась выйти замуж за его отца. А что я сделала за всю свою жизнь? Украла плитку шоколада — и все!

— Это было восхитительно, — тихо сказал он.

«Вот в этом и проблема. Ты видел во мне восхитительного ребенка, которого надо защищать, но не женщину, которую можно любить».

Она повернулась, чтобы собрать мусор, который Мелани с восторгом разбрасывала вокруг себя.

— Ты можешь забрать ее и отвлечь чем-нибудь?

— Я купил ей игрушки сегодня утром. Не волнуйся, сказал в магазине, что собираюсь навестить Молли, — добавил он, когда она в панике повернулась к нему. — Иди ко мне, пупсик. Смотри, какие у меня замечательные игрушки.

Но, увы, «хорошими игрушками» для Мелани явились пыльные бумажки, валявшиеся на полу, которые Анна пыталась сгрести веником. Она хватала их, весело подбрасывая в воздух, и когда Джерри усадил малышку на стул, вручив новые игрушки, она с отвращением швырнула их на пол.

Пожав плечами, он вернул малышку на пол:

— Пусть в доме будет беспорядок. Нам надо хранить тишину. Если кто-то услышит детский крик, то это вызовет подозрение.

— Я понимаю. — Джерри снова установил контроль над ситуацией, которая была исключительно ее. Анна смотрела, как девочка весело разбрасывает пыльные бумажки, и сердце ее переполнялось любовью. — Она любит смотреть, как двигаются предметы.

— Тогда ей понравятся конюшни и лошади. — Джерри наблюдал за Мелани, и взгляд его, обычно жесткий, затуманился нежностью.

«Держи себя в руках, будь холодна», — твердила она себе, но воспоминание о том, как он танцевал с Мелани сегодня ночью, неотступно преследовало ее. Глаза его были наполнены нежностью, словно начал таять айсберг, попавший на экватор.

— Когда ты хочешь пойти в конюшни? — спросила она, стараясь изо всех сил говорить спокойно.

Он играл в это время с Мелани, подбрасывая в воздух бумажки.

— Э… Что ты сказала? После того как она поспит. — Он бросил одну бумажку Мелани. — Хочешь, я приготовлю ей еду и поменяю подгузники, пока ты готовишь ланч?

Это было простое предложение, но Анна почувствовала себя отверженной… Ее охватили гнев, боль, чувство потери. «Она моя, прекрати отбирать у меня все, что принадлежит мне! Мы уедем отсюда, а у тебя будут свои дети. Рано или поздно».

— Хорошо. — Поднявшись на ноги, которые слегка дрожали, она подошла к холодильнику, достала салат и бутылочку с детским питанием, чтобы подогреть в горячей воде.

— Анна?

В этом восклицании был невысказанный вопрос. В его тоне — всегда властном — прозвучала неуверенность, и от этого у Анны перехватило дыхание.

— Со мной все в порядке. Укладывай ее.

— Давай я приготовлю ланч, — сказал он чересчур спокойно.

Она покачала головой:

— Иди. Как ты уже сказал, представители опекунского совета должны видеть, что мы оба привязаны к Мелани, а она — к нам.

— Мне кажется, ты злишься. А я думал, ты хочешь, чтобы я привязался к ней.