Дебора Тернер - Любовь прекрасна
Однако прежде чем отправиться в гости, она долго и придирчиво оглядывала себя в зеркале, подбирая тени и помаду, надела изумрудную, под цвет глаз шелковую блузку, темно-зеленые льняные брюки, накинула шарф тончайшего натурального шелка, золотом отливающий на изгибах ткани.
Тайное волнение не улеглось, когда Шарлотта Спенсер, встретив ее, сообщила:
— Я приглашала и Стэнли, но он занят. Садитесь, дорогая, и, пока я приготовлю вам шерри, посмотрите вот это!
«Это» оказалось ксерокопией свидетельства о рождении некоей Леоноры Клаудии Ромильтон, жившей полтора столетия тому назад.
— Вы обратили внимание, милочка? Леонора! — воскликнула тетя Лотти, ставя перед гостьей хрустальный стакан. — Ее уменьшительное имя было Ленни! Интересно, когда и как это имя перешло в вашу семью? Та Леонора вышла замуж за Эдварда Дайвера и родила трех дочерей и пятерых сыновей. Вот тут-то и начинается ниточка, связавшая две наши ветви.
У Ленни странно закружилась голова. Она положила документ на столик.
— Возможно, — согласилась она, — но как имя всплыло через столько поколений? Ведь у всех Хэйсов, исключая моего отца, рождались исключительно сыновья. Неужели вы полагаете, что они так свято помнили это имя?
— Согласна, это кажется невероятным, — весело подмигнула миссис Спенсер. — Мужчины очаровательны, дорогая, но, по-моему, не способны запомнить ничего, кроме доходов собственной фирмы и результатов последнего футбольного матча. Разумеется, это не относится к моему Стэнли. Иногда мне даже хочется, чтобы его память не была столь безупречной, потому что он имеет обыкновение напоминать мне то, что я предпочла бы забыть. Например, посетить стоматолога или окулиста. Доктора — милейшие люди, но почему-то всегда начинают беседу с вопроса о возрасте! И ведь мой дорогой племянник не только напоминает мне о врачах, но еще и следит, чтобы я непременно у них побывала!
— Он очень ответственный, — произнесла Ленни деревянным тоном.
— Да, ему пришлось стать таким с детства. Бедное дитя! К сожалению, он был единственным, кому могла доверять его несчастная мать. — Ленни хотелось узнать об этом побольше, но Шарлотта уже вернулась к прежней теме. — И все-таки ключ к разгадке кроется именно здесь. Я, конечно, не строю особых иллюзий. Мне слишком часто приходилось терпеть фиаско в подобных поисках. Расспросите вашу матушку, почему она назвала вас именно так. И если выяснится, что это имя пришло от Хэйсов, мы сможем с большим оптимизмом продолжить расследование.
Час спустя Ленни, взволнованная неожиданным открытием, отправилась домой и сразу же позвонила матери.
— Твой отец сказал, что если у нас родится дочь, он хотел бы назвать ее Леонорой, — медленно проговорила Розмэри.
— В честь своей матери?
— Нет, ту звали Глория. Он сказал, что Леонора — родовое имя Хэйсов. Я не возражала, оно мне нравилось, и, когда ты родилась, я так и зарегистрировала тебя. — Она немного помолчала. — Тебе нравятся эти люди, Ленни?
— Очень, — быстро отозвалась девушка. — Тебе бы они тоже понравились. Миссис Спенсер — прелестная женщина. Просто язык не поворачивается назвать ее старушкой, столько в ней задора. А Стэнли очень похож на меня. — Ленни гордилась тем, что ей удается говорить сдержанно и весело.
— Пожалуйста, поподробнее, — тревожно настаивала Розмэри.
Ленни принялась рассказывать, насмешив мать до слез. Голос ее искрился весельем, но на душе скребли кошки. Каждое слово, каждая мысль о Стэнли отзывалась в ней желанием, столь же неотвратимым, как жизнь или смерть.
Положив трубку, Ленни задумчиво подошла к окну. Где сейчас Стэнли? С кем он? С женщиной, которая нежно касается его руки, называет любимым и дрожит от обещаний его пронзительных синих глаз? С женщиной, которая была с ним в то воскресное утро, когда он в последний раз звонил ей, и которая, наверное, провела с ним предыдущую ночь?
Когда Шарлотта сказала ей, что Стэнли занят, она вздрогнула, уговаривая себя не придавать этому значения. Она хотела его, хотела как никого на свете, даже с Куином она не испытывала ничего подобного. Страстное желание терзало ее ночью и днем. Но это было не просто сексуальное влечение. Она совершила еще большую глупость — она позволила себе влюбиться в Стэнли Дайвера! Любовь поймала ее в свои цепкие коготки, сделав заложницей собственных поступков, заставив в полной мере ощутить беззащитность. Это вселяло в нее ужас, потому что Стэнли, казалось, не испытывает к ней ничего, кроме легкого влечения, — так обычно реагируют мужчины на привлекательную женщину. Его молчание давало понять, что он не намерен продолжать отношения.
Охваченная вихрем неуправляемых эмоций, Ленни прижалась пылающей щекой к прохладному оконному стеклу и прикрыла глаза. Немного успокоившись, она позвонила Шарлотте и улыбнулась энтузиазму пожилой дамы, когда та с азартом кладоискателя, обнаружившего заветную карту, заявила:
— Теперь я точно знаю, откуда начинать поиски. Наверняка это проделки одного из сыновей Леоноры Ромильтон.
— Вы можете никогда не узнать, какого именно, — охладила ее пыл Ленни.
— Моя дорогая, наши ветви должны где-то пересекаться. Разумеется, мы можем никогда не докопаться до истины, но сама попытка доставляет мне столько удовольствия!
А у тети Шарлотты и Жаклин много общего, подумала Ленни, положив трубку.
Ленни переоделась в шорты и майку, бросила в сумку полотенце и отправилась в спортзал в надежде, что час напряженных занятий на тренажерах выветрит из ее головы образ мужчины, чье лицо она вспоминала каждый раз, когда смотрелась в зеркало. Этого не произошло, но она изрядно устала. Вернувшись домой, Ленни приняла ванну с можжевельником и розмарином, надела ночную рубашку, накинула пеньюар и отправилась в спальню. Неожиданно раздавшийся в домофоне голос заставил ее вздрогнуть.
— Это Стэнли. Мне нужно видеть тебя.
Она похолодела. Может быть, лучше промолчать, делая вид, что ее нет дома?
Нет, это трусость и малодушие!
— Хорошо, — отозвалась Ленни и бросилась надевать джинсы и блузку.
Звонок в дверь раздался в тот момент, когда она застегивала последнюю пуговицу. Как странно, подумала она, прижимая руки к груди, от одного этого голоса ее сердце начинает лихорадочно биться.
Она открыла дверь и взглянула на Стэнли. Темная, непроницаемая синева его глаз влекла в неизбежность. Холодный озноб пробежал по спине.
— Что-нибудь случилось? Уже поздно.
— Только начало одиннадцатого. — Голос его был резким.
Собравшись с духом, Ленни с вымученной улыбкой сказала:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});