Мейси Ейтс - Невеста в наследство
Изабелла опаздывала, и он мысленно поблагодарил судьбу. Ему было все труднее контролировать желание. Он по-прежнему страстно хотел ее.
Адхам заставил себя сосредоточиться на словах одного из шейхов, который распространялся о потребности в передвижных школах и о том, как лучше перевозить воду. Вдруг в стороне мелькнуло что-то красное, и Адхам поднял голову.
В дверях тронного зала стояла Изабелла. Она была облачена в тонкие шелка, темные густые волосы ниспадали на плечи и были украшены серебряной цепочкой, которая придавала еще больше блеска ее черным сияющим локонам. Глаза были подведены темными тенями, на губах сверкала красная помада в тон вечернего платья. Наряд был простым и традиционным, но на ней… на ней он смотрелся очень соблазнительно.
Изабелла шла по залу, в ее сторону поворачивались головы предводителей племен, к ней были прикованы все взгляды. Она изящно и соблазнительно двигала бедрами, а глаза ее сулили сладострастие. И она принадлежала ему.
Изабелла даже не улыбнулась жениху. Выражение ее лица было равнодушным, более сдержанным, чем он привык видеть. Конечно, она обиделась на его слова, но они были искренни.
Адхам будет ей верным мужем, у них будут дети, но любовь дарить он не умел.
Он положил руку невесте на поясницу, она вся напряглась. Изабелла научилась любить его прикосновения, но сейчас отпрянула от него, словно от огня. Адхам воспринял это как вызов – ему было необходимо пространство и время, чтобы освободиться от ее колдовских чар.
В зале воцарилось молчание. Все взгляды были устремлены на него.
– Это моя невеста, ваша будущая шейха, принцесса Изабелла Росси. Наш союз объединит Туран и Умарах, и обе страны только выиграют от этого, – произнес Адхам.
Изабелла посмотрела на присутствующих и широко им улыбнулась. Адхаму вдруг захотелось, чтобы ее улыбки предназначались только ему.
– Мне выпала большая честь служить на благо вашему народу, – начала она. – Умарах – замечательная страна, и я хочу как можно больше узнать о своем новом доме. Спасибо вам за радушное приветствие.
Когда настало время ужина, Изабелла села подле Адхама.
– Ты должен больше улыбаться, – прошептала она. Это были первые слова, которые она сказала ему за весь вечер.
– Я?
– Я тебе говорила об этом раньше.
Подали первые блюда, заиграла музыка, и зажурчали разговоры, бурные и шумные.
– Не знаю, понравится ли народу, если великий шейх будет улыбаться.
– Не очень приятно разговаривать с тем, кто пронзает тебя взглядом.
– Я так не делаю.
– Нет, Адхам, делаешь.
– Разве я пронзаю тебя взглядом?
– Все время. – Изабелла улыбнулась. Ему было приятно видеть ее улыбку вместо пустого серьезного выражения лица.
– Я постараюсь больше этого не делать.
Она провела рукой по его подбородку, словно разглаживая морщинки:
– Думаю, это уже привычка.
Адхам сжал ее руку, притянул к щеке. Выражение ее глаз изменилось, зрачки расширились. В его паху запульсировала кровь, все тело напряглось.
Он отбросил ее руку, питая отвращение к самому себе – как он мог возбудиться, находясь на важном мероприятии, в зале, полном людей.
Адхам обратил внимание на сидевшего рядом человека и начал обсуждать с ним скучное и малоинтересное налоговое законодательство, чтобы усмирить свое тело.
К концу вечера в зале не осталось ни одного мужчины, который бы не испробовал еды из рук Изабеллы. Они подходили к ней по очереди и кланялись – знак почитания и повиновения, который редко оказывался женщинам, – предлагая свое гостеприимство на случай, если она будет проезжать мимо их поселений.
Для Изабеллы не имело значения, с кем она говорила, – она проявляла неподдельный интерес к человеку, так что он чувствовал свою значимость.
Она выглядела прекрасно, хоть и устала – было видно, как ее лицо побледнело от изнеможения.
– Где ты так научилась работать на публику? – спросил Адхам, когда они вышли из зала.
Она пожала плечами, глядя куда-то вдаль, в пустыню.
– Моя семья организовывала множество встреч в Туране, и мы посещали мероприятия за пределами страны. Я тебе говорила, что знаю много языков и мне часто приходилось общаться с высокопоставленными лицами. Меня воспитывали быть королевской женой.
– Тебя воспитали хорошо.
– Да, хорошо. И мне это даже нравится, мне нравится общаться с людьми. Мне интересны их рассказы о жизни, мечтах и проблемах.
– Я никогда не пытался познать народ, – заметил Адхам, вдруг осознав, насколько правдивы были его слова.
Он не считал их своими друзьями – никого, кроме Хассана.
– Когда я тебя впервые встретил, ты показалась мне эгоистичной, – сказал он, вспоминая свои первые впечатления о ней. Тогда она была избалованным ребенком из богатой семьи, который ныл и хныкал, потому что не хотел переезжать из одного дворца в другой. – Но это был единственный момент твоей жизни, который ты припасла для себя, не так ли?
Изабелла тихо засмеялась:
– Однажды я упросила золовку прогуляться со мной по магазинам, а она, бедняга, сама не знала, что мы ушли втайне от всех. Эта затея оказалась плохой.
– А сейчас ты думаешь, что путешествие в Париж тоже было плохой затеей?
– Не знаю, Адхам. Я стала хотеть гораздо большего.
– Тебе не хочется выходить замуж по расчету?
Их взгляды встретились.
– Какая разница? А разве могло быть иначе? Я не могла смотреть на других мужчин, не могла думать о… сексе.
Изабелла дотронулась до руки жениха, и по телу его пробежал электрический разряд.
– Только с тобой… я поняла, чего хочу на самом деле. – Она облизнула губы. – Тогда был еще один момент моей жизни, когда я думала только о себе, – прошептала она.
Адхам схватил ее за руку, прижал к двери, осыпая поцелуями ее соблазнительную шею. Он чувствовал ее тепло и вкус соли на губах – в этом была вся Изабелла. Его Белла. Его.
Она простонала, и он накрыл ее губы поцелуем, страстно, жадно. Она ответила ему тем же, прижимаясь к нему плотнее. Вечернее платье сковывало движения.
Пытаясь раздвинуть ноги, она двигалась в такт его тела. Внутри Адхама горело желание, дикое, неконтролируемое.
Он обхватил ее бедро, опуская руку ниже, поглаживая выпуклости тела. Он разорвал прозрачную ткань с замысловатым бисерным узором, давая ей свободу движения. Изабелла обхватила ногой его бедро и двигалась ему в такт.
Он готов был кончить прямо здесь и сейчас – от ее стонов, от прикосновения ее языка, от тепла ее тела, тепла, которое говорило, что она готова. Еще один рывок – целомудренное одеяние спадет, обнажая ее тело…
– Извините… – нервозный голос сорвал с него вуаль сладострастия. Он отошел от Изабеллы и, повернувшись, увидел молодого человека с потупленным взором.
