Эмили Роуз - Волшебная сказка
Мэгги посмотрела в свой пустой стакан. На что намекала миссис Барбара? На то, что она знает о чувствах Мэгги к ее сыну? И если она не должна беспокоиться из-за собравшегося в углу женского клуба, тогда кто же должен вызывать у нее тревогу? А может, она хотела сказать, что Люк до сих пор верен памяти покойной жены?
Мэгги вспомнила Джоан — гибкая зеленая тростинка в платье с блестками, смеющийся широкий и очень красный рот и вьющиеся по спине черные волосы, делающие ее похожей на экзотическую белокожую цыганку.
Конечно, Люк до сих пор верен ее памяти. Ведь он любил ее настолько, что даже женился. И у них родился ребенок. Ее постигла внезапная и жестокая смерть. И хотя некоторые из женщин, толпящихся сейчас вокруг Люка, были тоже красивы, Джоан Дарси они просто в подметки не годились.
С приклеенной улыбкой на губах Мэгги ходила по гостиной, обнося гостей шампанским и бутербродами. Самая красивая и стервозная из девушек, Келли Уорден, смотрела сквозь нее, по-видимому совсем не желая узнавать, хотя они несколько лет учились в одном классе. Она стоит так близко к Люку, что кажется просто приклеенной к нему, с возмущением заметила Мэгги.
Келли взяла с предложенного ей подноса бутерброд и сунула его в рот.
— Благодарю, — процедила она, и взглядом, полным чувства собственного превосходства, окинула облегающее платье Мэгги, затем обернулась к Люку, театрально хлопая ресницами. — Какая у тебя прекрасная помощница. В наше время трудно подыскать хорошую прислугу, правда? Должна сказать, что бутерброды просто великолепны.
По глазам Люка Мэгги заметила, что это замечание вызвало у него крайнее раздражение, но торопливо предупредила попытку с его стороны выступить в ее защиту. Она сама могла постоять за себя!
— Тогда ты должна сказать спасибо Люку, — пропела она сладким, как сахарный сироп, голосом.
Келли удивилась так, словно с ней заговорил стоящий рядом стул.
— Что вы сказали? — надменно спросила она.
— А то, что бутерброд, который ты только что съела, — охотно объяснила Мэгги, — приготовил Люк. Он так любит готовить! — воскликнула она, превосходно подражая тону Келли.
Люк бросил на нее поверх головы Келли веселый, но слегка укоризненный взгляд, Мэгги же, одарив его приветливой, однако полностью лишенной какого-либо раскаяния улыбкой, упорхнула, оставив Келли стоять с раскрытым от недоумения ртом, что делало ее похожей на рыбу.
Вскоре Мэгги принялся обхаживать второй сын местного баронета. Это, по крайней мере, позволило ей скоротать время, тянувшееся страшно медленно. Он дышал на нее винным перегаром и был очарован ее золотистыми глазками — или, во всяком случае, не уставал повторять это. Мэгги терпеливо выслушала историю о том, как он в прошлом году, к своему несчастью, обручился с неподходящей девушкой.
— Мне надо было выбрать кого-нибудь вроде тебя, Мэгги, — заявил он, оглядывая ее с головы до ног с некоторой тоской во взоре.
— Но мне только восемнадцать, Гарри! — возразила она. — Я еще слишком молода, чтобы думать о замужестве.
Ведь твое имя не Люк Ричмонд, добавила она про себя.
Взгляды, посылаемые Люком в ее направлении и с каждой минутой становившиеся все угрюмее, только увеличивали решимость девушки не выказывать перед нудным собеседником обуревающую ее скуку и при каждой паузе в разговоре. Она тоже может играть. Ведь Люк определенно не делал никаких попыток к тому, чтобы каким-либо образом отделаться от сгрудившихся вокруг него красавиц, со злостью отметила она, и Келли продолжала стойко удерживать завоеванную ею позицию.
После ухода гостей Мэгги решила, что перед тем, как Люк повезет их с матерью обедать, ей необходимо подкраситься, но не успела уединиться, как он внезапно ворвался к ней в комнату. Дверь ее спальни была тяжелой и надежной, но в этот момент ей стало страшно за петли.
— Ты когда-нибудь слышал о том, что надо стучать перед тем, как войдешь? — ядовито спросила она.
Его реакция была весьма бурной.
— А ты когда-нибудь слышала о том, как отвратительно кокетство? — бросил он в ответ с гримасой негодования на лице.
Мэгги вскочила на ноги как ужаленная.
— Что ты сказал?
— Что слышала, — мрачно произнес он и закрыл за собой дверь с решительностью директора школы, намеревающегося обрушить громы и молнии на голову непутевого ученика.
Девушка выпрямилась во весь рост и бросила на Люка гневный взгляд.
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Я говорю о твоем умении напускать на себя этакий вид — смесь невинности с безудержной чувственностью. О том, что стоит тебе посмотреть на мужчину своими колдовскими золотистыми глазками, похлопать ресницами и приоткрыть губки, которые, кажется, только и ждут, чтобы их поцеловали, как он теряет голову!
Сердце девушки наполнилось радостью.
— Ты имеешь в виду… себя?
— Нет, я имею в виду не себя! — взорвался он. — Я говорю о молодом идиоте, у которого в голове всего одна извилина, но зато есть титул. Тебе нужно именно это, Мэгги? Титул?
— Не будь смешным, Люк! — усмехнулась Мэгги. — Кроме того, я вовсе не хлопала перед ним ресницами.
— Нет, хлопала, черт бы тебя побрал! Ты забыла, что я находился в той же комнате? Я наблюдал за тобой!
— Кстати, — не удержалась она, — а как насчет Келли Уорден?
— А при чем тут она?
— Судя по ее взгляду, у нее на уме было нечто гораздо большее, чем простые поцелуи!
— Не говори глупостей! — отрезал он.
— В это время я как раз разговаривала с Гарри. Он изливал мне все, что было у него на сердце…
— Могу себе представить, что он… — оборвал ее Люк.
— А вот это… — она бросила на него вызывающий взгляд, — это, мне кажется, совершенно тебя не касается, Люк Ричмонд!
— Нет, касается, — возразил он, — поскольку ты будешь жить в моем доме и присматривать за моей дочерью…
— И ты считаешь, что я могу сбить ее с пути истинного?
— Я хочу знать, не будут ли возле моего порога толпиться обожатели с разбитыми сердцами?
— Весьма вероятно, — любезно согласилась она. — Но при нынешнем положении вещей все они, скорее всего, окажутся женского пола, и если уж кто и будет разбивать сердца, то именно ты!
Но ее ироничное замечание отнюдь не разрядило обстановку.
— Не будь так чертовски беспечна!
— А ты не будь так чертовски напыщен!
— Боже мой, Мэгги, — сказал он безнадежным тоном. — Неужели ты не понимаешь, какое впечатление производишь на мужчин в платье, которое так выгодно подчеркивает золотистый оттенок твоих глаз и мягкую, как персик, кожу? И оно так плотно обтягивает тело, будто на тебе вовсе ничего нет? — закончил он хриплым голосом.
