Кэрол Мортимер - Исполнение желаний
На дверце холодильника магнитом был прижат огромный лист бумаги, на котором было написано: «Я взял Джессику в парк. Приготовьте себе завтрак. Надеюсь, вы выспались». Под запиской стояла подпись: «Руфус».
Энни так и села за кухонный стол: вся ее спешка оказалась ни к чему. Джессика гуляет в парке, и присматривать сейчас не за кем.
Без Руфуса квартира казалась пустой. И, разумеется, без Джессики. Однако недоставало ей именно Руфуса. Он лишь отправился в парк, а она уже скучает по нему. А ведь прошлым вечером пришла к решению: чем скорее он уедет, тем лучше!
Застонав, Энни закрыла лицо руками. Она влюблена в Руфуса!
То, что она испытывала по отношению к Энтони, не шло ни в какое сравнение с чувствами, которые нахлынули на нее при мысли о Руфусе. А ведь он так же недоступен для нее, как и Энтони, и в его жизни есть другая женщина…
Неожиданно зазвонил телефон.
В течение нескольких секунд она просто смотрела на него. Ответить на звонок или нет? Это был телефон Руфуса, и звонили, очевидно, ему. А вдруг что-то срочное? Быть может, это звонит сам Руфус: что-то случилось с Джессикой.
Придется взять трубку!
– Квартира Руфуса Даймонда, – чопорно произнесла она, крепко прижимая трубку к уху.
– Могу ли я поговорить с Руфусом? – прозвучал хрипловатый женский голос с ирландским акцентом.
– Э… не в данный момент, – уклончиво ответила Энни. – Он гуляет с Джессикой в парке. – Уместно ли говорить о дочке Руфуса? Обычно он жил здесь один, и, вероятно, многие не знают даже, что у него есть дочь.
– Как она? – Женский голос заметно потеплел.
Эта женщина не только знает про Джессику, она, по всей видимости, не раз встречалась с ней!
– С Джессикой все хорошо, – кратко проговорила Энни… отметив собственнические нотки в своем голосе. Но она не могла ничего поделать со своими чувствами: и Джессика и Руфус стали слишком много для нее значить.
– Хорошо, – сказала женщина, возвращаясь к прежнему тону. – А вы, наверное, экономка?
Энни рассердилась.
– Нет, я не экономка, – сухо ответила она, не намереваясь, однако, сообщать, кто она такая. – Могу ли что-нибудь передать?
– Да, если вам не трудно, – язвительно произнесла женщина, показав Энни, что и она тоже почувствовала раздражение.
Энни вздохнула:
– Конечно, нет.
– Передайте, пожалуйста, Руфусу, что звонила Маргарет. Я буду дома весь день. Если захочет, то пусть позвонит мне, когда придет с прогулки.
Энни вряд ли слышала последние слова. Единственное, что ей запало в память, так это имя – Маргарет. Женщина, с которой Руфус столь отчаянно пытался поговорить накануне вечером.
Она сглотнула вставший в горле ком.
– Хорошо, я все передам ему.
– Спасибо, – поблагодарила Маргарет. – И передайте от меня привет Джессике, скажите, что я ее люблю, – добавила она, прежде чем повесить трубку.
Энни села. Как же ей не хотелось говорить Руфусу об этом звонке! Да еще передавать Джессике, что Маргарет любит ее!
Смешное положение. Если она не скажет Руфусу о звонке и он не перезвонит, тогда Маргарет, сомнений нет, позвонит вновь. И в таком случае Энни будет выглядеть полной дурой.
Трусиха, корила она себя, торопливо записывая слова Маргарет на листке бумаги. Осознав свои чувства к Руфусу, она просто не могла сказать о звонке другой женщины. Это лишь растравило бы ей душу.
Написав записку, она занялась посудой, скопившейся после вчерашнего ужина. Она почти закончила расставлять посуду по шкафчикам, когда услышала, как Руфус открывает дверь, а следом счастливый щебет Джессики:
– Ты встала, Энни!
Руфус, казалось, удивился, увидев ее на кухне. Она с усилием улыбнулась.
– В десятом часу. Извините, что проспала. – Она помогла Джессике снять пальто. – Обычно я встаю вовремя. Не помню, когда в последний раз…
– Я не против, – мягко прервал ее Руфус. – Просто констатировал факт. Мы славно провели время в парке, не так ли, малыш? – Он взъерошил и без того уже растрепанные волосы Джессики.
Без Энни. Она начала чувствовать себя лишней. И ни малейшего сожаления, что ее не было рядом, с горечью подумала Энни. Она любила этого мужчину и его дочь, слишком любила, а ведь однажды ей придется оставить их. И скорее раньше, чем позже, если решимость Руфуса в отношении Маргарет хоть чего-нибудь стоит.
– Мы повеселились. – Джессика улыбнулась в знак согласия. От прогулки ее щеки раскраснелись.
– Вы, вероятно, замерзли. – Энни понимала, что ее слова звучат несколько напыщенно, однако поделать с этим ничего не могла: в обществе Руфуса ей стало неловко. – Не хотите горячего чая? Обещаю, что положу в заварной чайник только три пакетика, – добавила она, пытаясь пошутить.
Руфус сел за стойку рядом с Джессикой.
– А как же «один пакетик для чайника»? – поддразнил он Энни, не спуская с нее глаз.
Возможно, это лишь ее воображение. Быть может, слова «я люблю Руфуса Даймонда» написаны у нее на лбу, однако ж это не факт! Руфусу, судя по всему, так и не суждено узнать, какие чувства она испытывает к нему. И ей надо быть настороже, чтобы он ни о чем не догадался.
– Я не буду пить чай, – беспечно ответила она. – Мне нужно навести порядок в спальнях, пока вы здесь будете чаевничать. Я столь поспешно этим утром вылетела из своей спальни, что не успела даже прибрать постель!
Руфус по-прежнему не спускал с нее глаз, которые угрожающе сузились.
– Постель подождет, – медленно произнес он. – Во всяком случае, мы с Джессикой свои кровати прибрали. Садитесь и выпейте с нами чашечку чая.
Ей надо побыть одной, чтобы взять себя в руки, а не сидеть тут рядом с ним… Энни отрицательно покачала головой.
– Мне в самом деле нужно прибраться у себя в комнате. – Она не осмелилась встретиться с Руфусом взглядом. Его взор мог нарушить то хрупкое самообладание, что у нее оставалось. – Чай уже заварен, остается его разлить и…
– Мы не хотим двойняшек, не так ли? – спросил ее Руфус.
– Двойняшек? – озадаченно откликнулась Энни.
Он утвердительно кивнул.
– Мне всегда повторяли, что человек, заваривший чай, должен также и разливать его, иначе у кого-то из двоих будет двойня! – Он невинно посмотрел на нее: – Бабушкины сказки.
– Ах, Энни, эта отговорка понадобилась папе, только чтобы самому не разливать чай! – понимающе вскричала Джессика.
– И я того же мнения, – согласилась Энни. – Я не знаю никаких бабушек и никогда не слышала про такую примету, – скептически сообщила она Руфусу.
Уголки его рта печально опустились.
– Ваши слова означают, что мне самому придется разливать чай?
– Думаю, что да, – Энни пожала плечами. – И я бы на вашем месте не тянула с этим, иначе он перестоит. – Она направилась к двери. – О, кстати… – Энни небрежно обернулась к Руфусу… так небрежно, как позволили ей внезапно подогнувшиеся ноги. – Вам звонили, вон на столе записка.
