От судьбы не уйдёшь (СИ) - Форс Элен

Не успеваю прийти в себя, как к нам подходит работница отеля, в ее руках банный халат. Негритенка не смеет даже посмотреть меня, протягивает его, опустив голову. Ахмед кутает меня в него.

— Не трогай его, между нами нет ничего. — цепляюсь за футболку, сминая ткань, судорожно пытаюсь привлечь его внимание. — Пожалуйста, если в тебе есть хоть что-то человеческое. Прошу. То, что между нами, только между нами. Он не причём!

Не знаю насколько мои доводы убеждают его, но он уводит меня в гостиницу, оставляя Глеба на лежаке. Оглядываюсь несколько раз, разглядывая друга, надеясь, что Аль-Мактум ничего не сделает ему.

У Эмира стальная хватка, кисть руки горит адским пламенем. По дороге теряю сланцы, потому что не успеваю за ним, трудно догнать его. Голыми ногами скольжу по ковру в коридоре гостиницы.

Работники так боятся его, что шарахаются в разные стороны, не смея даже глаза поднять. У моего номера стоит Амин. В его руках мой планшет.

Внутри все от странного предчувствия переворачивается и холодеет.

Араб с надменным выражением рассматривает меня, у него немного подрагивает кончик носа от отвращения, так он ненавидит меня.

— Что происходит? Почему Вы роетесь в моих вещах? — мой голос звучит жалобно. Смотрю на происходящее и понимаю, что не могу ничего сделать.

— Ты переезжаешь. — заключает Ахмед, заталкивая меня в номер. Я сильнее запахиваю полы халата, чтобы защитить тело от его нападков.

— Не хочу. Никуда не поеду с тобой. — утвердительно говорю я. У меня леденеют руки и ноги, превращаются в ледышки. — Ты отпустил меня утром. Посадил в машину и все… Что изменилось за такой короткий промежуток времени.

— Ты будешь моей любовницей, вопрос решён. Не нужны эти вещи, куплю тебе новые.

Заглядываюсь на его благородный профиль, у араба даже загар благородного цвета.

— Зачем тебе я? У тебя есть невеста. — с особой болью вспоминаю утренний разговор, его признания в любви незнакомой девушке.

— Мне нравится твоя тугая дырка, местные изрядно растянуты. Да и драть тебя можно без резинки.

Лучший комплемент из всех, что я слышала в своей жизни. Просто есть, чем теперь гордиться.

— Я улетаю. — резко говорю ему, чувствуя как внутри меня все отмирает от отчаяния. Хочет растоптать меня окончательно. — Мне нужно домой. И мне противно быть с тобой. Ты спрашивал, почему я сегодня была в откровенном купальнике? Потому что меня тянет к моему другу. Я бы хотела ему отдаться. Мне жаль, что ты украл у меня возможность подарить ему свою невинность.

— Хотел бы я посмотреть, как ты улетишь, когда авиасообщение закрыто. — усмехается он, глядя на меня своими зелёными глазами. Он пожирает меня, игнорируя мои слова. Вижу, как он раздевает меня, не прикасаясь ко мне. От него исходят волны радиации, поражающие меня и разлагающие.

Не хочу верить его словам, я найду как добраться домой. Мне нужно бежать отсюда поскорее ради отца и самой себя. Каждая минута рядом с ним ядовита для меня, отравляет. Захлебнусь собственной кровью.

— Не переживай, я найду, как улететь. — хрипло говорю я, отходя от него на, как мне кажется, безопасное расстояние. — Лишь бы тебя не видеть. Лишь бы не касался своими руками меня! Мне никогда не отмыться после такого. Ты отвратителен.

— Я уже слышал, как противен, а потом слышал, как ты умоляла меня не останавливаться. Стонала так, что уши закладывало, просила еще и еще. Или ты так скучаешь по моему херу, что без него с ума сходишь? — Ахмед начинает двигаться, приближаться ко мне, а я пячусь назад, пытаясь сбежать подальше. Но куда?

Упираюсь спиной в стенку и в панике оглядываю комнату.

— Чтобы было не так отвратительно, я представляла другого. — для чего-то выдаю я, пытаясь уязвить его самолюбие, как еще заставить его отпустить меня? Ему должно надоесть. Когда станет скучно, он отпустит.

Эта мысль озаряет меня. Ахмеду нравится моё бунтарство, его забавляет моё сопротивление. Так может быть стать такой как все его шлюхи?

Я тут же снимаю халат, резко распахиваю его и откидываю в сторону. Убираю волосы за уши, движения получаются деловитыми и практичными. Щипаю соски. Становлюсь на колени и смотрю на него, придерживая руки по швам.

Выгляжу комично как школьница.

— Я отсосу? — спускаю его шорты. При виде его обрезанного члена каждый раз поражаюсь его размерам. Пугаюсь. Стараюсь вложить в выражение лица максимум безразличия. Провожу ладонью по стволу. — Как Вы хотите, чтобы я сама его вылезала или отодрать меня, как в тюрьме? Как Вам больше нравится? Как скажете, так и сделаю. Обслужу по первому разряду.

Обхватывая дубину губами, испытываю мандраж. Кажется, подавлюсь им, но стараюсь сохранять лицо. Делать все, чтобы создавалось впечатление, что я просто работаю. Максимум безразличия.

Эмир запускает руку мне в волосы, запрокидывает ее.

— Значит ничего не чувствуешь? — спрашивает он и проводит дубиной по губам, немного проникая мне в рот.

— Схожу с ума от Вашего члена. Он самый большой и красивый из всех, что я видела Просто леденец на палочке. Хочу, чтобы Вы трахнули меня по самое горло. Засадили по самые гланды. Меня возбуждает, когда мужчины ведут себя так дерзко. Покажите, что умеете, Ваше Величество. — по его хватке чувствую, что ему это не нравится. Его раздражает, что я веду себя как шлюха. — Эмир, трахните меня.

Высовываю язык и очень пошло облизываю ствол, делая все, чтобы жест казался отвратительным.

Глаза Эмира темнеют, он напоминает кота, дикого тигра. Сейчас сделает выпад, разорвёт меня в клочья. Это заводит меня, но сегодня я готова себя контролировать. Мысли об отце и необходимости выбраться отсюда поскорее отрезвляют мои куриные мозги.

— Хочешь быть шлюхой? А знаешь, как я веду себя со шлюхами? — его голос грохочет.

Ахмед поднимает меня на ноги и разворачивает к себе спиной. Резко разворачивает и жестоко ударяет по попе, дергаюсь, но не издаю и звука. Стараюсь хранить тишину, вгрызаюсь зубами в губы.

— Я откупорю твою жопу… — хрипло говорит он мне на ухо, поглаживая спину. Не ведусь на провокацию, ничего не говорю. Он же разминает мои ягодицы, готовится. — Тебе уже не так нравится?

Меня спасает от ответа звонок на мой телефон, на котором загорается имя Глеб с сердечками и фотография друга. На ней Глеб без рубашки, демонстрирует свой пресс, не такой шикарный как у Эмира, но все равно достойный.

Аль-Мактум берет в руки и телефон и долго смотрит на него. Рассматривает Глеба.

— Ты трахалась с ним? — зловеще спрашивает он, сжимая айфон в руке.

— Нет, но очень хочу. — лгу ему, продолжая стоять в позе собаки. — С детства в него влюблена.

Главное, не спровоцировать Ахмеда против Глеба.

Эмир издаёт такой гортанный звук, что мне становится страшно за друга. Подскакиваю, выпрямляясь и глядя на Аль-Мактума во все глаза.

Да его трясёт от злости.

Не знаю, может быть сердечки напротив его имени заставляют Ахмеда поверить в мою ложь, а может, ему надоедает гоняться. Он отпускает меня, отдаёт телефон и заправляет член в шорты. Оглядывает моё голое тело жадным взглядом, усмехается.

— Только не трогай его. Я расплачусь с тобой. Но его пусть не трогают твои люди.

Я прижимаю халат к своему телу и начинаю реветь в три ручья, вновь чувствуя пустоту.

Ахмед чертыхается, ругается на арабском и уходит, оставляя меня одну.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Безчувственное чудовище.

— Глеб! — кричу я, пугаясь до жути, что Аль-Мактум его поколечит.

Аэропорт кажется заброшенным. Все рейсы отменены. Местами видно испуганных туристов, которые не понимают, что им делать и куда бежать. В условиях сложившейся пандемии все авиасообщение закрыто и не известно, когда откроется.

Все, кто прилетел на Мадагаскар, застряли тут без возможности вернуться обратно.

Смотрю на чёрное табло с ужасом.

За моей спиной друзья, такие же шокированные как и я. Мы ожидали, что с заменой билетов могут возникнуть трудности, но не ожидали, что аэропорт будет таким безжизненным. Мы словно попали в ужастик, где все люди вымерли. Неужели, это аэропорт двадцать первого века?