Паскаль Лене - Анаис

Вся ее кожа горела, но она чувствовала себя лучше. Мсье Чалоян тер ее безжалостно, особенно груди – едва оформившиеся, нежные и чувствительные, как крылья бабочки. В этом месте ей было немножко больно.

Директор вернулся. Протянул девочке черную легкую ткань с атласным отливом:

«Надевайте!»

Это было очень короткое нейлоновое платье, стянутое на талии поясом из того же материала. Мсье Чалоян увидел, что он слишком широк для девочки. Взял ножницы для ногтей и проткнул в поясе еще одну дырку. Он расправил платье над поясом, от чего юбка сразу же поднялась до середины бедра, затем отошел на шаг, чтобы оценить впечатление и был как будто удовлетворен.

«Идемте! Я и так уже много времени потерял», – сказал он, направляясь к двери. Остановился на пороге и, видя, что Анаис не двигается с места, добавил:

«Не просите у меня трусиков! Я таких вещей не держу».

«А у меня есть, в моем шкафчике», – прошептала девочка.

«У нас нет времени. Обойдетесь без них».

Переступая порог, Анаис увидела в зеркале на стене свое отражение в полный рост. Ее белые ноги казались очень длинными под легким платьем, которое колыхалось, вздуваясь на бедрах. Анаис шла босиком. Она даже представить себе не могла, что директор позволил бы ей надеть ботинки. Свои волосы, еще влажные, она торопливо стянула в конский хвост.

Директор отвел ее в столовую. Стол был накрыт на четыре персоны. В ведерке серебристого металла мокла бутылка. Два больших блюда с морепродуктами стояли рядышком. Мсье Чалоян достал из кармана зажигалку и зажег свечи в двух подсвечниках, обрамлявших пиршество. Наконец он сказал: «Вы замените женщину, которая обычно прислуживает за столом, – она заболела. Будете смотреть за тем, чтобы фужеры всегда были полными, чашечки для мытья рук – чистыми. Потом уберете со стола и принесете десерт, кофе, спиртное. Все, чего здесь нет, находится рядом, на кухне. Следите также за тем, чтобы держаться прямо, скромно и почтительно».

Анаис подумала, что на ней нет ни туфель, ни трусиков, и столь небрежный наряд явно не согласуется с выражением «скромности и почтительности», которого требовал господин директор, но тот не дал ей времени возразить: «Если вы успешно справитесь с этой задачей, мадмуазель, я благосклонно отнесусь к вашему случаю и, скорее всего, избавлю вас от строгого наказания».

Застигнутая врасплох, Анаис машинально смотрела на огоньки свечей, в колеблющемся свете которых плавало ненадежное нагромождение крабов, омаров и лангустов. Она стояла, опустив руки, и не вполне поняла, что сейчас сказал директор. Но она чувствовала, что ей, по сути, и не надо понимать и что ее ум, проницательность ей не пригодятся. Она почти успокоилась.

«Я предоставляю вам возможность искупить свою вину, – продолжал мсье Чалоян. – Но если вы находите эту работу слишком низменной, ниже вашего положения, вы не обязаны соглашаться и можете прямо сейчас вернуться к себе в комнату».

Такая свобода, которую как будто предоставил ей директор, придала девочке храбрости, и она снова попросила дозволения сходить за трусиками и туфлями. Мсье Чалояна избавили от ответа: в дверь позвонили.

«Идите откройте», – просто сказал он.

На одном из господ был смокинг. Он казался немного старше мсье Чалояна и двух остальных гостей. Ему могло быть лет шестьдесят. Анаис не умела определять возраст. Это ее не интересовало.

Мсье Чалоян попросил ее откупорить бутылку шампанского. Она не знала, как это делается. Господин в смокинге забрал у нее бутылку и выбил пробку. Пена брызнула и потекла вдоль горлышка. Анаис намочила себе пальцы, разливая шампанское. Ей объяснили, что бутылку надо держать завернутой в салфетку.

Гости наблюдали за ней, забавляясь. Мсье Чалоян тоже улыбался. Он не сделал ей ни одного упрека. Ей тоже становилось весело. Это была словно игра.

Господа за столом фамильярно обращались друг к другу на «ты». Они говорили о людях и вещах, которых Анаис не знала. Мужчина в смокинге был «государственным советником»: она не знала, что это значит. Наверное, что-то связанное с политикой.

Ей было никак не поднять блюдо с морепродуктами, чтобы отнести его на кухню. Слишком тяжело. Мсье Чалоян сказал ей оставить это и подать охлажденные фрукты в соседнюю комнату с камином. Гости вышли из-за стола и перешли в гостиную.

Когда она принесла салатницу и пиалы, мсье Чалоян поставил рядом с креслом государственного советника низкий табурет с кожаной подушечкой. «Можете немного отдохнуть», – сказал он девочке.

Он сам наполнил и раздал пиалы, пока Анаис сидела на краю подушечки, плотно сжав колени, и думала о том, какую позу принять. Лучше бы она продолжала прислуживать.

Мсье Чалоян отдал ей свою пиалу: кухарка положила в салат кусочки грейпфрута, а он не любил грейпфрут.

Фруктовый салат оказался сильно сдобрен алкоголем, но Анаис он показался вкусным. Она любила грейпфрут. Ей дали еще пиалу. Потом, напомнив, что она весь вечер не пила, не ела, государственный советник настоял на том, чтобы девочка съела еще порцию фруктового салата. Анаис пробормотала, что она уже опьянела. Старенький господин решил, что ощущение опьянения происходит оттого, что она голодна. И сказал мсье Чалояну, что ей следует поесть еще.

Тот подал ей бокал шампанского. Анаис в нерешительности смотрела какое-то время на бокал и в конце концов поднесла его к губам. Директор оставил свой строгий вид. Прочие господа смотрели на нее с доброжелательным любопытством. Анаис подумала, что они наверняка не привыкли видеть, чтобы юная девушка участвовала в их собрании. Они относились к ней, как к котенку, которого случайно обнаружили и прервали свою беседу, чтобы посмотреть, как он станет лакать молоко. Она охотно играла свою роль. Когда гости устанут ее рассматривать, директор отправит ее спать или заставит вымыть посуду. Но она чувствовала, что пьяна. Однако, как советовал мсье Чалоян, следила за своей выправкой.

Один из гостей, у которого была короткая борода и который постоянно поднимал брови, от чего его лоб прорезали глубокие морщины, спросил ее в упор, по какой причине на ней нет обуви.

Девочка потерялась, не умея объяснить эту странность, которая для нее самой во многом оставалась необъяснимой. Мсье Чалоян не захотел говорить за нее.

– Ну же, мадмуазель! Вы что, язык проглотили? Расскажите моим друзьям, что произошло!

Анаис бросила на него растерянный взгляд. И встретила веселую улыбку.

– Смелее! – настаивал директор. – Ну же! Бросайтесь в воду!

Он снова наполнил ее бокал шампанским. Гости директора ждали. Они словно преисполнились терпением. Ей захотелось вскочить и убежать. Мсье Чалоян хотел заставить ее признаться перед своими друзьями, что ее застигли за воровством. Будет ли конец ее унижениям?