Стелла Фуллмер - Только дружба?

— Знаешь, — сказал он с усмешкой, — если выставляешь напоказ свое прекрасное тело, не удивляйся, что на тебя будут пялиться.

Усмешка получилась не очень естественной, за ней угадывалось напряжение, и Девон это заметила. Покраснев, она натянула на себя покрывало, хотя, конечно, особого смысла в этом не было: Паркер уже видел все, что только можно, и почти ко всему, что видел, прикасался.

— Однако я не в претензии. — Он вздохнул. — Так нам будет легче разговаривать, а поговорить нам нужно.

Легче — для кого? Сам Паркер, хотя и натянул брюки, застегнуть ремень не потрудился, к тому же не надел рубашку. Вид его обнаженного торса мешал Девон сосредоточиться. И если бы только это! С похотью она еще как-нибудь справилась бы, но как быть с любовью?

— Поговорить... о чем?

Ясно, что не о начале новых, глубоких и серьезных отношений. Паркер, наверное, боится, что она приклеится к нему, так что сейчас не время говорить ему о своих чувствах.

— Не волнуйся, Паркер, я знаю, что это ничего не значит.

Девон даже удалось легкомысленно улыбнуться. Лицо Паркера почему-то исказила гримаса раздражения, хотя, казалось бы, он должен был обрадоваться. Помолчав, он задумчиво проронил:

— Кажется, я понял твою стратегию.

О какой стратегии может идти речь, если ей сейчас трудно выстроить даже простейшую мысль?!

— Стратегию? — переспросила Девон. — Что ты имеешь в виду?

— Когда ждешь удара по самому больному месту, имеет смысл нанести удар первой.

Можно подумать, она его обидела! Девон тут же отбросила это предположение как нелепое.

— С каких это пор ты стал таким чувствительным? Извини, если я выражаюсь слишком откровенно на твой вкус, но сейчас уже поздно притворяться.

— Да, это было бы глупо, — согласился Паркер. Девон закусила губу. Вежливое недоверие буквально сочилось из всех пор Паркера.

— Согласись, ситуация несколько неловкая, когда... друзья становятся любовниками. Я всего лишь стараюсь облегчить тебе жизнь, наверняка у тебя и без того забот хватает, лишние сложности тебе ни к чему.

Девон напомнила себе, что ей нужно думать о Джонни, время для погони за чувственными удовольствиями на редкость не подходящее.

— По крайней мере, нам можно не беспокоиться о нежелательной беременности.

Никогда еще улыбка не стоила Девон таких усилий. И что же она получила в награду? По виду Паркера даже нельзя было сказать, что он испытал облегчение.

— Честно говоря, мне неинтересно говорить о том, насколько пустым и бессодержательным был для тебя секс со мной.

— Я ничего подобного не говорила!

Паркер игнорировал ее протест. Вперив в Девон пристальный немигающий взгляд, он приступил к теме, которая его действительно интересовала.

— Ты упоминала, что у тебя давно не было мужчины... как давно?

Девон постаралась ответить как можно небрежнее, пожалуй, даже перестаралась.

— Ах, это... некоторое время. — И она принялась накручивать на палец бахрому покрывала.

— Да прекрати же ты, наконец! — вдруг взорвался Паркер. Вырвав из рук Девон край покрывала, он сел на кровать рядом с ней. — Нельзя ли поточнее?

— Ну-у... довольно давно, — нехотя признала она.

Понаблюдав несколько мгновений за ее выразительным лицом, которое сказало ему все, Паркер выругался.

— Довольно давно — это никогда?

— Даже если так, что с того? — с вызовом спросила Девон.

— А вот тут мы с тобой расходимся во мнениях.

— Ну и что? Когда это мы с тобой соглашались?

С Паркером и дружить-то было сложно, неужели ей могла прийти в голову мысль, что быть его любовницей окажется легче? Впрочем, Девон в тот момент вообще ни о чем не думала, так что надо вести речь о похоти, об ослеплении, о неистовой страсти, а не о каких-то размышлениях.

Ноздри Паркера затрепетали, губы сжались в тонкую линию.

— Не могу поверить, что ты этак небрежно, между делом отдала то, что так высоко ценила!

Ему ли учить ее морали и нравственности?!

— Это было не между делом!

Девон встала на колени, придерживая простыню у самого подбородка. Во взгляде Паркера появилась настороженность, и Девон вдруг спохватилась, что ее слова могут быть истолкованы превратно. Она попыталась исправить положение.

— Я хочу сказать, что это было не совсем небрежно... Мне кажется, это очевидно.

— Очевидно? — без улыбки переспросил Паркер.

— У нас обоих был тяжелый день.

Неподвижно застывшее лицо Паркера ничего не выражало. Он явно не спешил проявить понимание и разделить ее точку зрения. Девон досадливо вздохнула.

— Мы оба испытывали напряжение.

— И неутоленное желание, — подсказал он.

— Ну, хорошо, пусть будет так, неутоленную похоть! Ты доволен? Разве тебе не стало легче?

Ей-то стало лучше, намного лучше, но своим дурацким допросом Паркер все испортил.

— Дело не в том, что я ждала Прекрасного принца, — сказала она с иронией.

— Еще бы, конечно, ты его не ждала! — бросил Паркер.

— А теперь ты на что намекаешь?

— На то, что роль жертвы тебе не к лицу, — с жестокой откровенностью заявил Паркер.

От мысли, что кто-то может подумать, будто она строит из себя великомученицу. Девон пришла в ужас.

— Я вовсе не примериваю на себя роль жертвы!

— Неужели? — Паркер скептически выгнул бровь. — Тогда почему ты говоришь о себе, как о калеке, как о неполноценной женщине?

Как же больно ранит его язвительность!

— Паркер, я просто смотрю на вещи реально. Мне жаль, если тебе от этого неловко.

— Реально?! — Паркер вдруг рассвирепел. — Да ты упиваешься жалостью к себе! Но не жди, что я сделаю тебе скидку на «неполноценность». Тысячи людей живут полной жизнью, будучи действительно калеками, инвалидами. Да, ты не можешь иметь детей...

— И что из этого?! — вскричала Девон. — Ты это хотел сказать?

— Нет, не это. Я хотел сказать, что жизнь часто бывает несправедливой, но это жизнь. То, что ты не можешь родить ребенка — часть твоего физического облика, как, например, цвет волос или фигура, но это не определяет твою человеческую сущность.

Голос Паркера стад удивительно нежным, горло Девон сдавил спазм. Слезы, которые она пыталась сдержать, все-таки выступили, и Девон поспешно сморгнула их. Паркер напряженно наблюдал за борьбой чувств на ее лице.

— Ты ведь можешь усыновить ребенка? Как бы то ни было, для меня ты — настоящая женщина, — закончил он таким тоном, словно Девон нарочно пыталась его разозлить.

— Правда?

Не хватало еще замурлыкать от удовольствия! — ужаснулась Девон, услышав свои интонации. Неужели у меня совсем нет самолюбия? Придавать значение вскользь оброненной фразе, которая, наверное, только для того и сказана, чтобы меня подбодрить!