Джерри Уандер - Греховный напиток

— Нога ни при чем. Осточертело топтаться на костылях. — Он бросил взгляд на каминные часы. — Особенно если это сопровождается допросом в два часа ночи. Так вот… Я уехал в Штаты, потому что почувствовал, что начинаю задыхаться рядом со своей женой. Тяжело было оставлять Джейка, но ее я видеть больше не мог. Не дадите мне чего-нибудь выпить? — попросил он. — А потом продолжим исповедь.

Бетси принесла ему стакан гранатового сока, а себе взяла яблоко. Вернувшись, она села на диван, поджала ноги и накинула на себя плед. Было тепло, но беглые взгляды, которые бросал на нее «подследственный», постоянно напоминали о том, что ночная рубашка слишком откровенна. Бетси прокусила кожицу яблока. Она с волнением думала, что и Дэн одет, мягко говоря, условно.

— Вы не хотите что-нибудь накинуть на себя? — предложила Бетси, стараясь смотреть в сторону.

Дэн покачал головой.

— У меня горячая кровь. Но вернемся к моему прошлому, чтобы поставить на этом точку. Единственной причиной, по которой мы с Кэтрин поженились, была ее беременность. Как-то ночью мы оба слишком увлеклись, и вот к чему это привело.

— Сколько лет было вашей жене?

— Девятнадцать.

— Она не захотела сделать аборт? — спросила Бетси.

— Нет, не захотела, и я тоже. Я решил, что наш ребенок должен родиться, и готов был принять на себя ответственность. Когда родители усомнились, разумно ли мы поступаем, и окажется ли такой скоропалительный брак прочным, я уверил их, что все будет хорошо. Я отказывался слушать советы и признавать статистические данные, согласно которым ранние браки часто кончаются разводами. — Дэн протяжно вздохнул. — В двадцать лет кажется, что знаешь все.

— И долго вы были знакомы перед тем, как она забеременела?

— Три месяца. Пока мы просто встречались, все у нас шло прекрасно, но когда зажили одним домом, стало очевидно, что мы несовместимы. Кэт училась на фармацевта, но ее истинной целью и единственным призванием было стать женой и матерью.

— В девятнадцать лет? — усомнилась Бетси.

— Представьте. И она не понимала моих честолюбивых устремлений.

— Вы продолжали учиться?

— Да, хотя в свободное время подрабатывал в закусочной для пополнения семейного бюджета. Родители, слава Богу, помогали, хотя им это было нелегко. Я вел учет суммам, которые мы от них получали, и впоследствии вернул все. Когда Джейк родился, Кэт была на седьмом небе от счастья, — продолжал он, понизив голос. — Вскоре она решила, что хорошо бы родить еще одного ребенка. И побыстрее. Кэт не хотела, чтобы между детьми была большая возрастная разница.

Бетси в раздумье покачала головой.

— Ничего себе…

— И я так думал. Мне приходилось доказывать ей, что мы не можем одного-то содержать нормально, а тем более двух. Я считал, что, прежде чем увеличивать семью, надо укрепить наши отношения, но разубедить ее было невозможно. В течение следующих двух лет я очень старался, чтобы она не забеременела снова. Это стало главной моей заботой, — буркнул он. — Но Кэтрин не отказывалась от своей безумной идеи. Когда я начал работать на телевидении — на очень скромной должности, она усилила нажим.

— Решила, что теперь вам ничто не мешает иметь второго?..

— Вот именно. Она стала придирчивой, ворчала по любому поводу. Забудешь какую-нибудь ерунду положить на место и… — Дэн раздраженно махнул рукой. — Она была образцовой хозяйкой.

— Вот почему вам не понравилось, когда я у вас дома стала убирать книги, — догадалась Бетси.

— Ну, конечно! Простите, я напрасно… Просто Кэтрин доводила меня до бешенства. — Он жадно допил сок. — Постепенно наша жизнь превратилась в ад. Я боялся приходить домой. Но скрывал от всех, что развод неминуем.

— Потому что все сказали бы: «А что мы говорили»?

— Да. И еще потому, что я верил в старомодные принципы — нерушимость брака, сохранение семьи ради детей, верность. Потом телекомпания, в которой я работал, предложила мне место на совместной студии в Нью-Йорке. Жена посоветовала принять предложение, а я только того и ждал. Так отчаянно хотел уехать, что мне было не до самооценки. И я не задумался, как мое отсутствие может повлиять на сына. Когда же я это понял и вернулся, Кэтрин сама заявила, что желает развестись.

Бетси была полностью поглощена импровизированным ужином.

— А сами вы не собирались предложить ей развод?

— Даже речь заготовил. Но я ни разу не изменил ей, — тихо прибавил Дэн. — От моего отъезда в Америку до нашего развода прошло четыре года, и за это время ни разу… Слышите? — Он помолчал, словно дожидаясь ответа. — Не знаю, с чего я вдруг обрушил на вас историю своей жизни? Обычно я не склонен исповедоваться.

— Может быть, пришла пора выговориться? — осторожно предположила Бетси.

— Не исключено. Или, как и вашим отчимам, и еще кому-нибудь, мне легко общаться с вами, — произнес он задумчиво. — Поскольку я женился в двадцать один год, все мои романы после развода были самыми обычными, ничего не значащими увлечениями, через которые проходят молодые люди до того, как обзаводятся семьей. Наверстывал упущенное.

— А потом, ведь целых четыре года вы добровольно хранили верность, — заметила Бетси. — Так что все объяснимо.

— Наверное. И понимая, что уже один раз женился по необходимости, я решил твердо, что больше такого со мной не случится. Я всегда давал понять, что о серьезных обязательствах речи не идет и я не гожусь в мужья.

— Боялись снова попасть в капкан?

— Нет.

— Причина была в другом? — испытующе посмотрела на него Бетси.

— Я жил один, потому что не хотел подавать дурной пример сыну. — Дэн отставил в сторону пустой стакан. — Понимаю, это звучит немного странно, но Джейк ни разу не видел ни одну из тех женщин, с которыми я…

— С которыми вы встречались? — машинально подсказала Бетси.

Он криво усмехнулся.

— Вот именно. А поскольку я жил один, это было просто. Конечно, став старше, он понял, должно быть, что отец его не монах, но по крайней мере ему не пришлось лицезреть доказательства этого. Слухи всегда преувеличивают и, хотя у меня были романы… Клянусь, перед вами вовсе не сексуальный маньяк.

— Я вам верю, — сказала Бетси.

— Честно?

— Честно.

Он улыбнулся.

— Спасибо. Мне никогда не нравилась репутация донжуана. И особенно не нравится теперь, когда все осталось в прошлом.

— Почему в прошлом? — спросила она.

— Потому что, несмотря на мои предупреждения с самого начала, что я не ищу романтической любви — я считал это честным, — дело неизменно кончалось слезами и обвинениями, и я чувствовал себя подлецом. Кроме того, мне надоел сам процесс встреч и расставаний. И еще, живя один так долго, я полюбил свободу. Теперь, если я и позволяю себе изредка вступать в близкие отношения, то только с той, которая, я уверен, не станет посягать на мою свободу.