Аврил Тремейн - Солнечная девушка

– И часто такое случалось? Когда бойфренды переключались с одной на другую?

– До этого ни разу.

– Что потом?

– Потом мы сели на мотоцикл. – Она поежилась. – В тот вечер Лунность как с цепи сорвалась. Гнала слишком быстро. Мы не вписались в поворот. Она умерла на месте. Сломала шею об основание шлема. Меня отвезли в больницу. Я потеряла много крови. Внутреннее кровотечение. Им пришлось удалить мне селезенку и половину печени. А кстати, ты знаешь, что печень восстанавливается? Иначе говоря, то, что мне отрезали, вполне могло отрасти снова. Потрясающе!

– Солнышко, мне очень жаль.

Она снова подвинулась, не могла усидеть на месте.

– Все это возвращает нас к самому главному. К тому, что тебе надо отказаться от мотоцикла.

Лео молчал.

– Ты меня понял? Он медленно кивнул.

– Я понял, почему ты ненавидишь мотоциклы. Винишь себя в этой аварии. В том, что не смогла отговорить сестру, из-за тебя она осталась в городе, где чувствовала себя как рыба на суше. В том, что сделал ее бойфренд, из-за этого она превысила скорость. И погибла. А ты нет.

– Я просто очень скучаю о ней. – Солнышко смахнула слезу. – Я сделала бы все, что угодно, чтобы ее вернуть. Но мертвых вернуть нельзя. Так что, пожалуйста, откажись от мотоцикла. Пожалуйста!

– Ты не понимаешь, что значит для меня мотоцикл. Мои родители были наркоманами, и им было на меня плевать. Твои родители старались быть тебе опорой. А я сам был опорой и себе, и Калебу. Твои родители заботились о том, чтобы у тебя были деньги, а мне с детства приходилось выпрашивать их, зарабатывать или воровать. И я это делал! Еда на столе появлялась только тогда, когда ее приносил я. Вот я и рыскал по окрестным ресторанам, выпрашивая остатки. Один шеф-повар меня пожалел и взял работать на кухню, и я стал тем, кем стал.

Солнышко коснулась его руки. Лео как-то странно посмотрел на нее и убрал руку Солнышка.

– Я рассказываю не для того, чтобы ты меня пожалела, а чтобы поняла: все могло сложиться намного хуже. Нас не насиловали. Не били, по крайней мере Калеба. Да и меня не часто и не сильно. Просто мы были никому не нужны. Как большая ошибка, с которой ничего не поделаешь, поэтому остается только забыть о ней. Я быстро повзрослел, пришлось. И сделал вывод, что не должен позволять себе вольностей. Я завожу знакомства, только если они мне полезны. Не останавливаюсь, чтобы полюбоваться на деревья или понюхать розы. Иду вперед, не потакая себе. Единственное исключение – мотоцикл.

– Значит, мы не договоримся, да? – Солнышко проглотила стоявший в горле ком. – Потому что ты заслужил иметь игрушку, и именно ее я не в состоянии вынести. – Она встала с кровати, быстро надела кимоно, повернулась к Лео. – Значит, нам придется остановиться на двух.

– Что? Два часа?

– Два раза вместо четырех. Я говорю про свидания.

– Почему?

– Почему? Да я уже сейчас нервничаю от одной мысли, что ты ездишь на мотоцикле. Дальше будет хуже, если мы будем продолжать заниматься этим.

– Этим?

– Сексом. Я ошиблась, что все это начала, мне и платить. Накинулась на тебя, а ведь ты не хотел. Вина полностью на мне.

– Если говорить о том, кто виноват, сегодня я сам сюда пришел.

Солнышко запахнула полы кимоно, озираясь в поисках пояса.

– Ладно, давай с этим покончим.

– Иди ко мне, Солнышко, и мы об этом поговорим.

– Постель не лучшее место для разговора.

– Мы договорились о четырех свиданиях.

– Не больше четырех! Это существенно. Не больше. До сих пор я еще ни разу не доходила до четырех. Обычно не больше двух! Теперь ты видишь почему. Я слишком эмоциональна.

– Давай заключим сделку.

– Какую? – Она смотрела с подозрением. С большим подозрением.

– Я откажусь от мотоцикла после четвертого свидания. Или после того, как ты изменишь имя на Эллин. Если это случится раньше.

– Странная сделка.

– Неужели? Я предлагаю отказаться от части моего прошлого, которого у меня на самом деле никогда не было, от мотоцикла. Взамен ты сделаешь то, чего не смогла сделать за последние два года, вырвешься из-под власти сестры.

– Она не имеет надо мной власти.

– Если бы так, не существовало и правила четырех свиданий. В общем, мой мотоцикл за право зайти так далеко, как не заходил еще ни один мужчина.

– Нет.

– Тогда выбери другой вариант, смени имя. Ты говорила, что вы придумали это, чтобы двигаться дальше. Так сделай это, Солнышко. Выбирай или то, или другое.

– Я не знаю. – В ее голосе слышалось отчаяние.

– Я дам тебе время подумать. Но не очень много. На случай, если ты еще недостаточно хорошо поняла, с кем имеешь дело, я не стану ждать, чтобы взять то, чего мне хочется. Просто возьму. Даже если придется украсть.

– На самом деле ты меня не хочешь.

– Это как с бессмертием лобстера, никто не знает. Вот дойдем до цифры четыре и посмотрим.

– Ты же не можешь украсть меня.

– Не зарекайся, дорогуша. Я всю жизнь живу, как мне хочется, и могу получить от тебя то, о чем ты сама не знаешь.

Солнышко нашла пояс и подхватила его с пола.

– На это я даже отвечать не стану.

Лео улыбнулся и натянул сапоги. Она попыталась завязать пояс, но пальцы не слушались. Внезапно руки Лео, оказавшись у нее на талии, быстро и ловко справились с задачей.

– Спасибо, – сухо поблагодарила она, отбросив назад волосы. – Увидимся. – И проводила его до двери. – Так! Я пошлю тебе имейл о том, в чем пойду на свадьбу. А потом… Ну…

– А потом, ну? – Лео выглядел каким-то слишком беспечным для человека, ждавшего ответа, который мог быть, нет, наверняка будет не в его пользу. Наклонившись, он быстро поцеловал ее в губы. Она отскочила, будто он ее ударил.

– Это всего лишь украденный поцелуй, Солнышко. Подумай.

Вернувшись в постель, она еще долго смотрела в темноту. Лео готов отдать свой мотоцикл. Вдруг возник образ Лунности. Как она смеялась, когда они уходили с той вечеринки. Как с диким криком завела мотоцикл. Как рванула с места, увозя Солнышко.

А потом темнота. И то чувство, когда она очнулась в больнице и без слов поняла, что Лунности больше нет. Она больше ни за что не хотела снова ощутить эту опустошающую боль. Лео не понимает, что с ней будет, если с ним что-нибудь случится. Разве это не говорило обо всем? Они знакомы всего неделю, а она уже переживает за него.

Дилемма! Она может заставить его бросить мотоцикл, если переспит еще два раза. Но если так, она слишком сблизится с ним. Это опасно. Она не может так рисковать.

Или?

Она сменит имя. И что? Возможно, это поможет смириться со смертью Лунности. А возможно, это предательство. Идти вперед, когда Лунность уже не может. Но разве во главе угла не его безопасность?