Тори Файер - Роса на розе

— Ты спрашивала, почему мы с Мартой не торопились заводить детей…

От этих слов Кора почувствовала себя неловко. Значит… Дон решил не отгораживаться от нее. Интересно, почему? Она выжидательно молчала, давая ему возможность выговориться самому.

— Наша свадьба была ошибкой, — без всякого выражения произнес Дон. — Очень скоро обнаружилось, что у нас мало общего. Я хотел остепениться, а у Марты на уме были только развлечения. Я мечтал о детях, а она утверждала, что ей рано рожать. Настоящей семьи не получалось — каждый из нас вел собственную жизнь. Спустя четыре года я понял, что дальше так продолжаться не может, и объявил, что ухожу.

— Но… ведь все-таки появился Ник…

Марта уговорила меня подождать и дать ей последний шанс, Мне показалось, что она действительно хочет измениться, и я согласился. Почти сразу она забеременела. Я был по-настоящему счастлив, радовался, как никогда в жизни.

— Так что же произошло потом?

— После рождения ребенка жена продолжала вести прежний образ жизни. Редко бывала дома, оставляя малютку с кем попало. Ник оказался ей не нужен. У нее на уме были одни только вечеринки, танцы и подруги. Она могла утром валяться в постели до полудня, а малыш заходился от крика. Наконец я понял, что моя жена не то что не хочет, а просто не способна любить. — Дон мрачно усмехнулся. — Однако потребовалось пройти через процедуру развода, чтобы понять, насколько мало чувств могло вместить ее холодное сердце.

Звонко пели цикады, изредка над ними шумела крыльями какая-нибудь ночная птица. Время тянулось, как густой сладкий сок, — медленно и приятно.

— Она противилась разводу?

— Марта пригрозила, что если я разведусь с ней, то уеду из Флориды нищим. Смеясь, она призналась, что согласилась рожать, так как знала — наш развод неизбежен, и я отдам ей все в обмен на ребенка. — Дон поднес к губам бокал и осушил одним глотком.

— Твоя жена все рассчитала.

— Да, она оказалась права. Я отдал ей абсолютно все.

— На каких условиях?

— Что она никогда не увидит своего сына.

— И когда же вы развелись?

— За день до того, как я приехал сюда.

Кора отмахнулась от звенящего над ухом комара.

— А тут еще кончина твоей бабушки. Ее смерть сильно тебя потрясла, это было очень заметно.

— Да, это так. Я оценил по достоинству пословицу: «Никаких новостей — хорошая новость».

Наступило долгое молчание. Маленькими глотками Кора допила свое вино.

— А почему ты вернулся сюда?

— А куда мне было деваться с ребенком? Я уверен, что, будь бабушка жива, она не отвергла бы своего правнука. Я знаю, что она приютила бы нас и полюбила бы Ника так же, как в свое время приютила и полюбила тебя.

— Твоя бабушка умерла, не держа в сердце гнева на тебя, Дон…

— Но она никогда не делала попытки наладить отношения.

— Я же тебе объясняла… Гордость не позволяла ей сделать первый шаг.

— Гордость… И моя порушенная судьба!

— Да, — тихо согласилась Кора. — Именно гордость виновата в львиной доле ваших страданий.

Они снова замолчали, и усилившийся ветерок что-то сердито шептал, шелестя в густых кронах деревьев. Кора чувствовала себя очень странно. Ночь, вино, мужчина, сидевший напротив, — слишком опасная комбинация, открывавшая простор для выходящих из-под контроля фантазий.

Как обычно, спасение надо было искать в бегстве. Кора поднялась с кресла и не очень натурально зевнула.

— Ну все, я собираюсь…

Дон тоже поднялся, и его сильные пальцы крепко сомкнулись на ее запястье.

— Подожди, еще рано.

По телу Коры пробежала огненная дрожь. Одно только прикосновение Дона сводило ее с ума, а тут еще вино и этот дивный вечер… Истома охватила ее, она почти потеряла контроль над собой, готовая на все. Еще мгновение и… Она вырвала свою руку.

— Перестань, Дон. Мы не должны… Ну, ты понимаешь, о чем я.

Неожиданно он отступил. Сделал шаг, другой… Повернулся и пошел в дом. Ушел, не сказав ни слова. На глаза у Коры навернулись слезы.

Между ними лежала слишком широкая пропасть прошлых лет.

На следующий день, во время послеобеденного сна Ника, Кора решила навести порядок в письменном столе миссис Кросс, стоящем в библиотеке, — роскошном столе, который украшали искусно вырезанные виноградные гроздья. В его ящиках бабушка Дона хранила свои письма.

После смерти старушки Роберт Линн искал здесь важные документы, но не обнаружил. Однако он посоветовал Коре внимательно перечитать все бумаги перед тем, как их уничтожить, и окончательно убедиться, что в них действительно не содержится ничего важного. Девушка все откладывала это дело, но теперь решила заняться им.

Странно было сидеть в высоком кресле миссис Кросс на зеленой вельветовой подушке. Кора бесчисленное количество раз заходила в библиотеку и часто заставала старую миссис с неизменной безукоризненной осанкой и аккуратно уложенными волосами в этом кресле.

Слезы навернулись на глаза Коры от нахлынувших воспоминаний. Несколько мгновений она просто сидела неподвижно, а потом все же выдвинула ящик и взяла первый лист…

Незаметно пролетели два часа.

Как и ожидала, Кора не нашла в бумагах ничего важного. Несколько раз ей снова хотелось плакать, когда она читала письма подруг, присланные уже во время смертельной болезни полюбившей ее женщины.

Еще Кора нашла несколько фотографий, не виденных ею раньше: Вильяма Кросса, Сильвии, матери Дона, и, конечно, его самого. Семейные фотографии всегда хранят печать единства. Интересно, захочет ли Дон их оставить себе или даже не посмотрит на них, не желая оживлять боль?

Кора решила, что обязана хотя бы поставить его в известность об их существовании. Если он откажется держать снимки у себя, то должен все равно сохранить их — для сына. Кора отложила пачку в стопку бумаг, которые надо было оставить.

В это мгновение в приемнике послышалось требовательное кряхтенье просыпающегося Ника. По скрипу детской кроватки девушка поняла, что он встает, и, представив заспанное недовольное личико и маленькие цепкие пальчики малыша, ухватившиеся за деревянную решетку, она весело улыбнулась.

Закрыв ящик, Кора потянулась, распрямляя затекшую спину, и встала из-за стола. Вечером, если Дон не будет возражать, она продолжит разборку бумаг. Надо обязательно сегодня же покончить с документами, чтобы сознание, что она еще не сделала это, больше не мешало ей.

Было поздно. Кора уже уложила Ника спать, когда вернулся Дон. Как только он открыл дверь на кухню и вошел, ее сердце сразу забилось в ускоренном ритме.