Ширли Кэррол - Простые радости

— О’кей, малышка. Увидимся через несколько минут.

Он поцеловал ее в лоб и выскочил наружу.

— Вы там позаботьтесь о ней, — сказал он санитару. — Я буду сразу за вами.

Тот понимающе кивнул в ответ и осторожно закрыл заднюю дверцу.

Эл повернулся и направился было к своему «блейзеру», как вдруг вспомнил про блокнот, который попался ему под ноги по пути к «скорой». Возможно, это блокнот Сьюзен, подумал он.

Он прошел по своим следам назад, пока не заметил в траве что-то белое. Наклонившись, увидел, что это хорошо знакомый ему стандартный блокнот, один из тех, которые редакция выдает своим репортерам. Эл сунул его в карман, повернулся и кинулся к своей машине.

Эл нетерпеливо мерил шагами приемную. Время тянулось медленно, и ему казалось, что прошла уже целая вечность, когда наконец появилась сестра и жестом позвала его за собой. Они прошли в приемный покой, в бокс, где Сьюзен довольно рискованно сидела на краю койки, крепко сжимая руками края. Голова ее была забинтована, волосы в полном беспорядке, одежда вся перекрутилась, а черная сажа по-прежнему покрывала лицо.

— Она не желает оставаться на ночь, хотя мне бы хотелось понаблюдать за ней хоть до утра, — сказал из угла комнаты мужчина в зеленом хирургическом костюме. Эл предположил, что это врач. — Она спрашивала о вас.

— Я не хочу здесь оставаться, — заявила Сьюзен, медленно качая головой, которая еще болела.

Эл подошел к ней и провел ладонями по ее напряженным рукам вверх-вниз, потом посмотрел на врача.

— Я могу позаботиться о ней.

Доктор секунду поколебался, внимательно изучая Эл, потом медленно кивнул.

— Хорошо. Тогда у меня есть для вас ряд инструкций.

Пока двое мужчин тихо разговаривали в углу бокса, Сьюзен сосредоточилась на том, чтобы не потерять равновесие. Все предметы пока еще выглядели несколько расплывчатыми по краям, будто могли начать раскачиваться в любую минуту. Но больничные запахи всегда подавляли ее, и она не желала оставаться одна в этом странном стерильном месте. Ей хотелось поскорее вырваться отсюда, вернуться туда, где могла бы чувствовать себя уверенно, — домой, где окажется в безопасности и удобстве. Через пару минут Эл вернулся.

— О’кей, милая, пошли, доктор сказал, что ты можешь уехать со мной.

Сьюзен соскользнула с высокой койки и прислонилась к Эл, слегка задев его грубую ветровку-хаки. Несмотря на сильное головокружение, она узнала его привычный запах — запах теплого тела и мягких хлопковых сорочек. Ее ладонь легко коснулась его груди, а он обхватил рукой ее плечи, чтобы придать ей устойчивости и уверенности, и прижал к себе.

— Сможешь добраться до машины, если мы пойдем потихоньку? Не хочу оставлять тебя на пороге, пока пригоню ее поближе. Я припарковался не очень далеко.

Сьюзен кивнула и посмотрела вверх, в лицо Эл. Он прижал ее еще сильнее к себе и повел к своему мини-грузовику, где осторожно усадил на переднее сиденье.

У Сьюзен почти ничего не осталось в памяти о поездке домой. Все расплывалось в какие-то мутные пятна. Ей вспоминалось, как Эл порылся в ее сумке, потом взбежал вверх по лестнице, отпер дверь и быстро вернулся за ней. Он начал было помогать ей подняться по ступенькам, потом, должно быть, решил, что лучше понести ее, потому что она вдруг почувствовала, как он подхватил ее на руки. Оказавшись на верхней площадке, он толкнул дверь ногой, осторожно поставил ее на пол и, продолжая держать за плечи, нащупал выключатель. Потом провел в спальню.

— Стивен, ты не обязан оставаться со мной.

— Ну конечно. Побудь-ка минутку одна, я сейчас вернусь.

Сьюзен откинулась на кровати. Она не собиралась препираться с ним. Голова так болела, что комната раскачивалась, будто на штормовых волнах. Она никак не могла сфокусировать взгляд.

Сьюзен услышала, как захлопнулась входная дверь, и вскоре появился Эл, уже без своей грубой ветровки, с миской и губкой.

— Давай-ка ложись, — приказал он, усаживаясь на край кровати.

Он начал осторожно вытирать ее лицо мокрой, теплой губкой. Сьюзен могла разглядеть только силуэт Эл, а лицо терялось в тени от стоящей позади лампы.

Закончив с умыванием, он убрал с ее лба непослушные волосы.

— Ты чертовски напугала меня.

Сьюзен выдавила слабую улыбку.

— Готова поспорить. Я и сама-то жутко перепугалась, — пробормотала она.

Эл отставил миску и медленно и осторожно приподнял Сьюзен.

— Я помогу тебе раздеться, чтобы ты могла отдохнуть.

Сьюзен от слабости улыбалась, как подгулявший матрос.

— Ага. Значит, так ты говоришь всем девушкам? — пробормотала она, глядя на его раскачивающееся лицо.

— О, да у тебя прорезалось чувство юмора, мисс Уэллс. Не волнуйся, сейчас ты в полной безопасности, хотя в дальнейшем не могу ничего гарантировать, — ответил Эл, помогая ей снять свитер. Потом он стащил с нее сапоги и расстегнул пояс юбки. Заметив, что у нее внизу еще и комбинация, смело снял юбку, потом начал расстегивать блузку.

— О, Стивен, — слабо прошептала она, прикасаясь к его пальцам, которые двигались по ее груди.

— Не сейчас, милая, — ответил он, задохнувшись, и почувствовал ком в горле. Он столько раз мечтал прикоснуться к ней, быть близко, совсем рядом, но уж совсем не так. И все же ее кожа была такой гладкой, такой мягкой… Его руки дрожали, когда он снял с нее блузку, оставив в комбинации и белье.

Эл легко поднял Сьюзен на руки и сдернул покрывало. Потом осторожно положил ее на постель, аккуратно укрыл одеялом, подоткнул со всех сторон, снова сел рядом и прикоснулся к разметавшимся по подушке волосам.

— Я буду здесь, рядом с тобой, дорогая, всю ночь, так что ничего не бойся. — Он нагнулся и поцеловал ее в лоб, а Сьюзен закрыла глаза и сразу же погрузилась в сон.

Эл осторожно поднялся с края постели, как только убедился, что Сьюзен уснула, и устроился в плетеном кресле в ногах кровати.

Весь этот ночной эпизод сильно напугал его. Образ Сьюзен, беспомощно лежащей на земле без сознания, снова и снова появлялся перед его мысленным взором. Сердце подпрыгивало к горлу, стоило только вспомнить об этом. Тогда его охватила настоящая паника, и сейчас она снова вернулась.

Проклятие. Проклятие!!! Он ведь поклялся, что не позволит себе снова влюбиться, никогда больше не привяжется ни к одной журналистке. Но теперь уже поздно говорить и вспоминать об этом. Теперь уже, похоже, он влюбился. Сьюзен была небезразлична ему, далеко не безразлична, настолько, что он даже отказывался признаться в этом самому себе. Эл теперь знал, как пугает его мысль о том, что он может потерять ее.