Кара Колтер - Озорной купидон

Эбби в притворном отчаянии покачала головой.

— Ничего не поделаешь, подруга, ведь он всего лишь обычный ковбой. Но ты должна простить его.

И теперь, через несколько часов после этого разговора, Шейла сделала шаг навстречу новым возможностям, не зная, к чему приведет это и чем все кончится. Первый раз в жизни Шейле было все равно, что она сама делает первый шаг навстречу мужчине. Кому какое дело до ее дерзкого поведения?

Но если говорить об этом, то мужчина, лежавший на одеяле рядом с ней, отдыхая после сытного ланча, возможно, даже не обратил на это внимания.

Тернер и Шейла лежали на спине, глядя в небо, вокруг шелестела колеблемая ветром высокая трава, а лошади паслись рядом. Он был так близко, что она чувствовала жар, исходивший от его тела.

Шейла постаралась вспомнить, когда ей было так хорошо, когда она чувствовала себя на вершине блаженства. Но ответ был только один — никогда.

— Расскажи мне о тех ременных пряжках, которые лежат на твоем комоде, — сонно попросила она.

— Большинство из них я получил за укрощение быков.

Тернер произнес это таким небрежным тоном, будто получил эти награды за что-то не более опасное, чем игра в шахматы. Она не выдержала и обернулась, чтобы взглянуть на него. Его лицо показалось ей спокойным и строгим. При мысли о том, что им так хорошо друг с другом, Шейла затрепетала от счастья.

— Ты до сих пор занимаешься этим? Укрощаешь быков?

— Нет. С тех пор у меня прибавилось мозгов.

Шейла рассмеялась, ей нравилось, что в разговоре он часто вставлял колоритные словечки ковбоев, но только чтобы произвести впечатление. Тернер тоже рассмеялся, зная, что она понимает его.

— А почему тебе это нравилось раньше?

Тернер повернулся и взглянул на нее, а потом потянулся к ней и запустил пальцы в густую копну ее волос.

— Я точно не знаю. Раньше я никогда не пытался это объяснить.

Шейла вдруг поняла, что он бесконечно одинок. У него не было никого, кто мог бы разделить вместе с ним лучшие моменты жизни. И худшие тоже. Но он сам выбрал эту жизнь, а у такого мужчины наверняка было много возможностей сделать другой выбор.

— Это значит быть сильным, — задумчиво произнес Тернер. — Знать все возможности своего тела и брать все, что пожелаешь. Это жестоко, но приносит огромное удовлетворение.

Шейла вдруг вспомнила, как легки и уверенны были его движения. Он вел себя как человек, готовый противостоять самым невероятным ситуациям. Он научился справляться с разъяренными быками и лошадьми. Он испытал все возможности своего тела и теперь знал, на что оно способно и как может работать на него. Это чувствовалось в его походке, в той непринужденной силе, с какой он мог поднять тяжелое седло или подбросить большой тюк. Он был человеком, полностью полагавшимся на свою силу. Возможно, даже слишком. В этом было и его достоинство, и величайшая слабость. Разве мог такой человек научиться делить тяготы своей жизни с кем-то другим?

Тернер, кроме физической красоты, обладал прекрасной душой. Интересно, перед кем он раскрывал свою душу, сколько женщин видели в нем те же качества, что и она, а кто не замечал их? Скольким он предлагал разделить его одинокую жизнь?

Но он все еще был один.

— Возможно, — заколебался Тернер, — возможно, укрощение быков связано со страхом. Ты встречаешься лицом к лицу с тем, что пугает тебя больше всего на свете, даже глазом не моргнув.

Он повел плечом, будто стараясь отделаться от этих мыслей.

— Тебе когда-нибудь было больно?

— Да, но не очень сильно. Иногда падал, получал синяки и ссадины. Один раз сломал руку.

— А как насчет душевной боли, Тернер? Тебе было когда-нибудь плохо?

— Не из-за родео.

— Из-за брата?

— Откуда ты узнала? — немного резко спросил он.

— Я вижу это по твоему лицу всякий раз, когда кто-нибудь произносит его имя. И когда ты смотришь на Ники. Кроме того, Эбби сказала мне, что вы очень отдалились друг от друга, но не объяснила почему.

Шейла знала его всего несколько дней, но за это короткое время сумела многое понять. Возможно, ей открылись самые сокровенные глубины его души, которые он хотел от всех утаить.

— У нас произошла стычка по моей вине. Это было очень давно.

— Из-за Марии?

— Я думал, что они еще слишком молоды, чтобы серьезно смотреть на жизнь. Он только что окончил колледж. У него было все впереди.

— Ну и как ты себя чувствуешь, зная, что они возвращаются вместе?

— Мужчины не обсуждают подобных вещей, — заметил Тернер.

Он глубоко вздохнул.

— Дело ведь не только в нем, но и в Марии. Я должен вымолить у нее прощение. Так что я счастлив, что они возвращаются, и в то же время до смерти этого боюсь. Мне гораздо страшнее, чем тогда, когда я укрощал быков.

— Самые страшные вещи таятся у нас в душе, правда?

— А чего боишься ты?

Шейла сорвала травинку и задумчиво надкусила ее.

— Для мужчины, который укрощает быков, это покажется глупым.

— Ну попробуй, расскажи мне.

— Перемен. Больше всего меня пугают перемены.

Тернер пристально посмотрел на нее.

— Это вовсе не глупо. Перемены и меня пугают чуть ли не до потери пульса.

— Вовсе нет!

— Ты же видела, как я старался во что бы то ни стало снять со стены ту попону и унести ее из дома.

— Но ведь это не связано с переменами.

— Разве?

— Это связано с желанием всем управлять самому.

— Это одно и то же, Шейла. Расскажи мне о попонах в твоей жизни.

Тернер внимательно слушал ее рассказ. Ее голос звучал как чудесная мелодия. Он понимал, что она недовольна своей работой над шоу, но не музыкой.

Он догадывался, что музыка вела ее по какому-то собственному, особому пути.

Она не была похожа на Селию, которая только на вид казалась серьезной и внимательной.

У Шейлы был свой глубокий внутренний мир.

Но вопрос заключался в том, смогла бы она существовать в его мире? О, это ранчо — его единственный дом. Он рожден для этих открытых просторов, для этой жизни. А отдаленность от мира и от цивилизации делала его существование еще более привлекательным. Ему нравилось противостоять силам природы, и его не раздражало, что поездка к ближайшим соседям занимала много времени.

Но ведь у Шейлы могло быть другое мнение.

Не за горами зима. А зимы в этих краях бывали пронизывающе холодными, они могли напугать ее своей суровостью. Это была необычная жизнь, полная тягот и лишений.

Спроси ее, подстрекал его внутренний голос. В конце концов, она женщина, которая находит удовольствие в простых вещах. Одни новые сандалии чего стоят.

Но о чем именно он будет ее спрашивать?