Карла Кэссиди - Неистовое сердце

– Обратить на себя внимание? – Глаза Джинджер сузились, а искры в них разгорелись. – Думай что хочешь, но я просто веселюсь.

– Тебе весело соблазнять людей? – От этих слов ее тело затрепетало в его объятиях. – Бедный, невинный Ронни, он чуть не взорвался от твоих соблазнительных ухваток.

– Я никого не соблазняла.

– А как ты это называешь? Задираешь юбку, выставляешь напоказ свои сексуальные ноги.

– Ты правда так думаешь? – Ее пальцы перебирали волосы у него на затылке.

– Да, черт возьми, это и называется соблазнять.

– Я имею в виду, ты действительно считаешь мои ноги сексуальными? – Она накручивала его волосы на пальцы, удивляясь, какие они густые и шелковистые.

– Не пытайся уйти от разговора, – возразил он. – И оставь мои волосы в покое. – На лице его ходили желваки, и снова она заметила темную отросшую щетину у него на подбородке. – Я думаю, что пора заканчивать.

– То есть пора домой? – Она застыла на месте и посмотрела на него с удивлением. – Но еще не так поздно.

– Ты достаточно выпила, пора уходить.

– Хочешь домой – тогда вперед, уходи. Меня кто-нибудь подвезет. – Джинджер смотрела на него с вызовом. – Я уверена, что Билли Уэйн будет счастлив подбросить меня на ферму.

– Ты пришла со мной и уйдешь тоже со мной.

Когда музыка умолкла, Джадд железной хваткой вцепился в руку Джинджер и повел ее к двери.

– А как же Аманда? – спросила Джинджер, сдерживая ярость, приберегая ее до того времени, когда они доберутся домой.

Уж там-то она ему задаст! Как он смеет ею командовать!

– Харви отвезет Аманду, – сказал Джадд.

Он не отпускал руку Джинджер, пока они не вышли на улицу и не остановились у автомобиля.

«Вот, значит, почему он сердится, – подумала Джинджер, проскальзывая на переднее сиденье. – Но это не дает ему права вытаскивать ее из зала и заставлять ехать домой».

Джадд сел за руль и завел мотор.

Всю дорогу оба молчали. Чем ближе они подъезжали к ферме, тем больше сердилась Джинджер. Да кто он такой, чтобы называть ее соблазнительницей и вести себя как пещерный человек? Кто дал ему право указывать ей, что делать?

Джинджер цеплялась за свой гнев, как всегда находя его более удобным, чем другие эмоции, переполнявшие ее. Они вошли в дом, и только тут Джинджер позволила ярости выйти наружу. Она повернулась и посмотрела Джадду в лицо таким испепеляющим взглядом, словно он исходил от печки, топка которой была полностью загружена. Но от этого жара лишь сильнее заиграла кровь Джадда, и весь он затрепетал от какого-то неясного предчувствия.

– Кто дал тебе право отдавать мне приказы и вытаскивать меня с танцев?

– Кому-то же надо присмотреть за тобой, раз ты сама ничего не соображаешь! – ответил Джадд, кровь опять начала стучать у него в висках. – Если бы твой дедушка видел тебя сегодня вечером, окруженную подвыпившими парнями, он отхлестал бы тебя кнутом.

– Я просто веселилась, – возразила Джинджер. – По-твоему, лучше бы я жеманно улыбалась и строила из себя застенчивую барышню?

Она начала двигаться по комнате, очень похоже подражая жеманной походке Аманды. Остановилась прямо перед Джаддом. Заморгала длинными ресницами и, протянув руку, дотронулась до средней пуговки на его рубашке.

– Джадд, дорогой, испечь тебе торт? Заштопать тебе носки?

– Прекрати, Джинджер!

Предостережение прошло незамеченным. Джинджер обвила руками его шею, чувствуя упругие мышцы на его плечах.

– Ax, Джадд, солнышко мое, ты такой напряженный и возбужденный! Давай я помассирую тебе плечи, давай я потру тебе спину. Ты ведь знаешь, что единственное мое желание – это угодить тебе, приспособиться к твоим запросам. – Она снова захлопала ресницами, очень удачно пародируя Аманду.

Несмотря на весь свой гнев, Джадд рассмеялся.

– Ты действительно маленькая ведьма.

Джинджер оторвалась от него, ощутив охватившее ее странное чувство разочарования и безысходности.

– Итак, я соблазнительница, пьяница и ведьма. Выбирай выражения, Джадд, твои комплименты могут остаться у меня в памяти. – Она отошла к бару и налила себе немного виски.

– Стоит ли тебе добавлять виски к пиву?

Он наблюдал за ней, очарованный тем, как свет, казалось, резвится в ее огненных волосах, превращая каждую ее прядь в сверкающую медь. Джинджер дерзко посмотрела на него и одним глотком опорожнила стакан. Его глаза сузились.

– Ты самая упрямая женщина, какую я когда-либо знал. Ты готова себе самой навредить, лишь бы насолить мне. – Джадд почувствовал, как ярость начала подниматься снова, словно прилив, готовый смыть и унести его разум в море. – Вряд ли ты найдешь мужчину, который бы терпел тебя. Тебе бы только пререкаться!

– Что ж, извините, мистер Совершенство. – Джинджер со стуком поставила стакан в бар. – Я не виновата, что ваша девушка пошла домой с другим.

В три прыжка Джадд оказался перед ней, его глаза горели так же, как и ее.

– Дурочка, мне плевать, кто повез Аманду домой!

И только наклонив голову и завладев губами Джинджер, Джадд осознал, что это была никакая не ярость. Желание – вот что он чувствовал, несбывшееся желание, замаскировавшееся под гнев. Когда же он ощутил вкус ее губ, наслаждаясь их свежестью с пикантным привкусом теплого виски, маска ярости упала, обнаружив страсть, которая сжигала его.

С гортанным стоном он обхватил ее руками, притянул к себе, прижал к груди, бедро к бедру. Поцелуй был глубоким и жадным.

Где-то глубоко внутри Джадд понимал, что ведет себя безрассудно. Но если это называется безумием, что ж, он готов не приходить в рассудок всю оставшуюся жизнь.

Его руки поднялись и погрузились в ее волосы, ему нравились ее короткие кудри, ласкающие его пальцы. Растаявший шелк, подумал он, вдыхая свежий аромат огненно-золотистых прядей.

Джадд оставил ее волосы, его пальцы медленно путешествовали вниз по ее спине, потом ладони накрыли ее ягодицы, притягивая Джинджер все ближе… ближе…

Джинджер потеряла голову. Это случилось в то самое мгновение, когда его губы завладели ее губами. Весь вечер: кокетство, танцы, ярость – все было просто прелюдией к этому мгновению в объятиях Джадда.

Жар его тела окружал ее, проникая в нее, заставляя хотеть большего. Отросшая щетина слегка покалывала ее кожу, но это было дразнящее и приятное чувство. Она пыталась расстегнуть пуговицы на его рубашке, желая прижаться к его горячему телу. Справившись с пуговицами, она нетерпеливо стала стягивать рубашку, чтобы освободить его широкие плечи. Но вот рубашка упала на пол, и Джинджер пробежала ладонями по его загорелой груди, с наслаждением ощущая бугры мускулов под его пылающей кожей.