Налини Сингх - Сердце героя

Дамон встал.

– Я хотел поговорить с тобой с глазу на глаз.

– Все, что я должна была тебе сказать, я уже сказала по телефону. – Джесс старалась говорить тихо, чтобы не привлекать внимание пары, выходящей из лифта. Это было трудно – гнев бушевал в ней. – Я сказала, чтобы ты отправлялся домой к своей жене.

Джесс вставила карточку в замок и вошла. Гейб не сказал ни слова, но положил руку на дверь и остановился, загородив вход.

– Думаю, Джесс все ясно объяснила тебе.

Она положила руку на плечо Гейба.

– Уходи, Дамон. Что бы нас с тобой ни связывало в прошлом, этого больше нет. Все кончено.

Дамон попытался протестовать.

– Ты и вправду предпочитаешь его мне? Джесс! Все знают, что ты вышла за него из-за денег.

– Ты ничего не знаешь о моем браке, – быстро возразила она, но увидела боль в глазах Дамона. – Не разрушай нашу дружбу. Пожалуйста, уходи.

– Значит, он может делать с тобой то же самое, что его отец делал с его матерью?

Крик Дамона привлек внимание горничной, идущей по коридору. Она развернула тележку и заторопилась в противоположную сторону.

– Что?

Джесс нахмурилась, потому что Гейб молчал. А Дамон продолжал:

– До пожара моя мать работала на «Энджел стейшн». Она знает все их грязные тайны! – Он протянул руку, будто желая выхватить Джесс из-под руки Гейба. – Я не оставлю тебя здесь с ублюдком, который будет тебя бить!

Гейб со всего размаху ударил Дамона в челюсть кулаком. Джесс тут же встала перед Гейбом, упираясь руками ему в грудь.

– Не надо, Гейб! – Она не была уверена, что сможет удержать его. – Пожалуйста!

Наконец он опустил руки ей на талию. Дамон крикнул:

– Я не уеду, пока ты не скажешь, что не любишь меня!

Джесс встретилась взглядом с Гейбом. Его руки опустились, и она повернулась к Дамону, который пытался встать на ноги.

Она проглотила слезы.

– Я не люблю тебя.

– Ты лжешь.

– Нет, Дамон. Не лгу. Я даже не знаю, любила ли тебя когда-нибудь.

Она цеплялась за него после смерти матери, отца и потери дома. Он был последним напоминанием о ее счастливом детстве.

– Пусть ты не любила меня, но ты и его не любишь. Разве не так?

Она выпрямилась.

– Это касается только меня и Гейба. Ты не имеешь права задавать мне такие вопросы. Отправляйся домой, Дамон. Ради бога, отправляйся домой, пока не потерял еще и Кейлу.

Он только что потерял дружбу Джесс. Как может она уважать мужчину, который игнорирует все, что она пытается сказать ему?

Дамон молча ушел.

Джесс повернулась и пошла в номер, пытаясь понять, что случилось со своенравным, но не жестоким мальчиком, которого она когда-то знала. У нее было ощущение, будто она только что разорвала последнюю связь со своим прошлым. Впереди ее ждала неопределенность. И твердо известно было только одно.

Она любит Гейбриела Дюмона.

Слишком много времени потребовалось, чтобы понять это. Она была ослеплена девичьими мечтами о том, какой должна быть любовь. Она видела в Дамоне то, что хотела видеть, поместив его на романтический пьедестал и соткав совершенство из фантазии.

Гейб же не совершенен. Отнюдь. Он держится с ней холодно, и одному богу известно, как долго это еще будет продолжаться. Но, тем не менее, она влюбилась в него. В сурового мужчину, который всегда будет поддерживать ее, уважать свои клятвы и обещания.

И что бы Гейб ни говорил о себе, он способен на глубокие чувства. Она увидела свидетельство этого в сосновой шишке, речном камне и крошечном букетике диких маргариток.

Джесс не была столь наивной, чтобы думать, что он любит ее, но она сердцем чувствовала, что Гейб может любить, и любить так, как женщина мечтает быть любимой. Если бы только он не прятал свои чувства за стеной отчуждения!

– Я сожалею, что так получилось. Мне кажется, ты разбила ему сердце.

– Он выживет. – Во многом ее друг детства оставался ребенком. Поэтому Джесс было так трудно оторваться от него. Пока Дамон занимал место в ее жизни, она могла притворяться, что ничего не' изменилось. – И если у него осталась хоть капля здравого смысла, он постарается спасти свой брак.

Гейб положил руки ей на плечи.

– Что-ты хочешь, Гейб? Я признала, что не люблю его. Этого недостаточно?

Он порывисто обнял ее.

– Я никогда не ударю тебя.

Джесс потрясло неожиданное напоминание о нелепом обвинении, брошенном Дамоном.

– Что он говорил о твоих родителях?

– Отец любил мою мать. Любил так сильно, что хотел, чтобы она принадлежала только ему. Даже если для этого должен был запереть ее в подвале.

– Он бил тебя, твоих братьев и сестру?

– Анжелика была слишком мала, – уклонился он от ответа. – Он, должно быть, и пальцем ее не тронул.

– Вы все были слишком малы.

– Я давно оставил прошлое в прошлом.

– Но оно может настигнуть нас, как случилось сегодня, – возразила Джесс спокойно. – Я твоя жена. Ты можешь довериться мне, Гейб.

Он переместил руки на талию Джесс и притянул ее к себе. Она провела ладонью по ссадинам на его пальцах.

– Никогда не думала, что ты можешь ударить человека.

– Насилие присуще нашему роду.

– Любой на твоем месте ударил бы его после того, что он сказал.

– Защищаешь меня, Джесс?

– Всего лишь говорю правду.

– Дамон тоже сказал правду, – произнес Гейб после долгого молчания. – Хотя отец редко бил мою мать. Чтобы сломить ее дух, он предпочитал применять способы, которые не оставляли отметин на теле. Я думаю, мать обезумела в тот день, когда он попытался отвести Анжелику в подвал.

Джесс так разволновалась, что едва могла дышать.

– Моя мать сошла с ума, хотя я не знал этого тогда. В тот вечер, после того, как пьяный отец заснул на кушетке, она дала нам всем по стакану молока.

– Ты ненавидишь молоко, – машинально отметила она.

– Ты заметила?

– Конечно. Мы же живем вместе.

– Моя мать тоже это знала и обычно не заставляла меня его пить. – Голос Гейба был спокоен, но тело напряжено. – В тот день я вылил его, когда она отвернулась. А потом, когда все заснули, я выбрался из дома и побежал к пруду, расположенному примерно в миле от дома. Когда я возвратился, дом был в огне. Я пытался войти, но люди, которые приехали тушить пожар, не пускали меня.

– Но ты все же пробрался в дом.

– Я оказался быстрее, чем они ожидали. Вбежал в холл за секунду до того, как рухнула балка.

– Пожар, – догадалась Джесс, – устроила твоя мать?

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

– Я почти уверен, что в молоко было добавлено снотворное. Поэтому они даже не пытались выскочить. И было найдено неопровержимое свидетельство поджога. – Его голос не дрожал. – Все решили, что дом поджег отец, но я-то знал, что этого не могло быть. Когда он отключался, то не меньше чем на восемь часов.