Дженнифер Рэй - Самая сексуальная журналистка
Кэш с трудом оторвался от созерцания пухлых губ Фейт и взглянул на сцену. Танцовщица была одета в длинное обтягивающее платье, усыпанное блестками. Ее бедра покачивались в такт ее шагам, а ее обтянутые перчатками пальцы скользили по ее телу. Кэш почувствовал рядом бедро Фейт, и его сердце яростно заколотилось.
– Она хочет, чтобы ты обратил внимание, как она женственна. Видишь, как она двигается по сцене? Покачивает бедрами, чтобы ты видел. Проводит руками вверх по телу, по своим грудям.
Кэш вслушивался в голос Фейт, и его дыхание становилось все тяжелее. Все в нем давно стояло по стойке «смирно». Кэш расставил ноги шире, чтобы отвоевать больше пространства. Его нога прижалась к ее бедру, и между ними будто электрические искры заметались.
Кэш бросил взгляд на Фейт, чтобы понять, заметила ли она это. И Фейт посмотрела на него в ответ. Прямо на него. Глубоко в него. Ее розовый язычок вынырнул изо рта, пробежав по ее нижней губе.
– А потом Бетти касается своего лица, своих губ. Она хочет, чтобы ты видел. Хочет, чтобы ты заметил. Вот почему это – фантазия номер один. Раздеться для своего мужчины – значит заставить его думать только об одном. О тебе.
Фейт втянула нижнюю губу между зубов и задумчиво пососала ее, потом скользнула взглядом по его рту. Тело Кэша уже яростно бушевало, более ему не подчиняясь.
– Все женщины хотят чувствовать себя желанными, значимыми и достойными уважения.
Кэш смотрел ей прямо в глаза, крепясь из последних сил, застыв в напряженном ожидании. Фейт придвинулась ближе, ее дыхание обдало жаром его подбородок. Она собиралась поцеловать его. И он не хотел ее останавливать.
– Секс никогда не будет для женщины просто сексом. Секс – это то, что ты заставляешь ее чувствовать.
Фейт вдруг отшатнулась.
– И если ты заставляешь ее чувствовать себя использованной, лучше будь начеку, потому что нет ничего мучительнее, чем иметь дело с женщиной, которой причинили боль.
Во рту у Кэша пересохло. Фейт повернулась к сцене, оставив Кэша сидеть с открытым ртом и гадать, что же сказать в ответ.
– Видишь, как она распаляет? Она смеется над мужчинами. Демонстрирует им то, что они никогда не смогут заполучить.
Чувственный рот Фейт скривился в язвительной усмешке. На щеке появилась озорная ямочка.
– Она распаляет мужчину, смеется над ним и заставляет его думать, что он выиграл. – Фейт многозначительно улыбнулась Кэшу. – А потом отнимает у него чувство триумфа. Уходит к другому. Она обладает властью, а все мужчины – лишь ее игрушки.
Сердце остановилось в груди Кэша. Фейт снова пыталась объяснить ему, что секс – это не просто секс. Днем она сказала, что теперь тоже не верит в любовь, а сейчас поведала ему, во что действительно верила. Во власть. И она обладала этой властью. Точно так же, как Джесс. Властью над ним. Им снова играли. От этой мысли его бросило в жар.
От этих женщин из бурлеск-клуба она узнала гораздо больше, чем о кисточках и перьях. Она изучила женское искусство манипуляции. Знала, как увлечь других. Нужно позволить им думать, что она хочет большего. Только для того, чтобы в самую последнюю минуту сделать шаг назад, «продинамить». Ну уж нет, он был слишком умен, чтобы снова попасться на эту удочку. «Не доверяй никому» – он жил с этим девизом последние девять лет.
– Разве это не означает, что женщина превращает обман в вид искусства? Обещает то, что не собирается отдавать.
Улыбка застыла на лице Фейт, но испарилась из ее глаз.
– Она ничего не обещает.
– Она обещает все. – Огонь, струившийся по его венам, превратился в жидкое пламя. Кэш хотел, чтобы Фейт почувствовала себя точно так же, как он. Разочарованной. Злой. Подавленной. – Но все это – ложь. Да, ложь, обман. Вот, что такое это твое шоу.
Фейт растерянно моргнула. Кэш ненавидел себя за то, что сделал с ней. И злился. Джесс обвела его вокруг пальца. Заставила поверить, что они любят друг друга, а теперь Фейт делала то же самое.
Кэш отодвинул ногу, чтобы больше не касаться ее. Сейчас он мечтал перенестись в бар, купить напиток какой-нибудь длинноногой блондинке. Той, кто не станет морочить ему голову, будоражить его чувства.
Фейт снова повернулась к сцене. Она положила руки себе на бедра, и ее спина снова напряженно вытянулась.
– У женщин все иначе, Кэш. Наша сила – не физическая, а умственная. Она заключается в нашей способности действовать сообразительнее, уметь перехитрить. Оставаться на два шага впереди. Мы делаем это, чтобы защититься. От тех, кто хочет причинить нам боль. – Фейт взглянула на него. – Эта танцовщица знает о своей власти. Там, на сцене, она может заставить мужчину делать то, что она хочет. Заставить его влюбиться, возжелать ее, как никогда и никого в своей жизни. Она может управлять им. Такова власть бурлеска.
Кэш снова придвинулся к Фейт, не отрываясь от ее глаз, которые смотрели на него с вызовом.
– Эти мужчины не хотят ее по-настоящему. Ими манипулируют. Все это – нереально, точно так же, как и ее власть. Все это – ложь. Иллюзия. Всего лишь игра.
– Возможно. Но разве все мы не играем? Притворяемся, что знаем больше, чем есть на самом деле. Притворяемся, что не чувствуем то, что чувствуем. Подозреваю, даже ты притворяешься. – Она впилась в него взглядом. – Ты так говоришь о честности, будто сам никогда не лжешь. Хочешь считаться самым честным человеком в этом клубе, но лишь прячешься под маской, как и все мы. С той только разницей, что ты боишься это признать.
Она понятия не имела, о чем говорила. Боится? Он? Работая оператором, он сталкивался лицом к лицу с террористами и нередко бывал в зонах военных действий. Он ничего не боялся. Ничего и никого, кроме нее.
– Хочешь знать правду? – Кэш взглянул на Фейт в упор и помедлил, пока полностью не завладел ее вниманием. – Я хочу тебя, Фейт. В своей постели. Прямо сейчас. Я хочу заняться сексом – просто сексом. С тобой.
Глава 17
Фейт сглотнула вставший в горле комок. Она видела, как слова слетали с губ Кэша, но за улюлюканьем и воплями публики почти ничего не слышала. Кажется, он сказал, что хочет ее. В своей постели. Прямо сейчас.
Она не осмеливалась поднять на него взор. Ей хотелось сделать ему больно. Заставить его хоть на малую долю испытать то, что пережила она сегодня днем, чувствуя себя используемой и нежеланной. Но с Кэшем почему-то все и всегда было непросто. Словно он мог узнать правду, просто посмотрев ей в глаза. А Фейт не хотелось, чтобы он знал правду. О том, что с ним она хочет не просто секса. Чего-то большего.
Фейт отвернулась. В голове стучало, исходивший от Кэша жар грел обнаженные участки ее тела, кожа зудела от желания ощутить его прикосновения. Фейт улавливала, как тело Кэша пульсирует от страстного предвкушения. Он потянулся к стоявшему перед ней напитку, случайно задев рукой ее руку. Вопросительно посмотрел в глаза, и Фейт кивнула. Кэш взял бокал и сделал глоток, коснувшись стекла точно в том месте, где мгновение назад задержались ее губы. Почему-то этот пустячный глоток из ее бокала показался Фейт более интимным, чем все их поцелуи и ласки. Кэш доверял ей. Давал понять, что они – вместе. Но на самом деле это было не так.
