Энн Хэмпсон - Любовь и месть
— Подумай над историей, — подсказал мужчина, и через мгновение глаза мальчика округлились.
— Этот остров был нимфой?
— Правильно. Это была доля Аполлона. И поэтому остров назвали — и до сих пор называют в Греции — Родос, — пояснил Дарос и продолжил: — Солнце здесь светит почти всегда, и, как ты уже мог заметить, цветы растут повсюду на острове и действительно цветут круглый год. — Он говорил мягко, с гордостью в голосе.
Антония поймала взгляд супруга, и ею овладело какое-то странное чувство. Он казался совсем другим — таким человечным, — когда разговаривал с двумя нетерпеливыми мальчишками. И лицо судовладельца тоже казалось почти мальчишеским и светилось воодушевлением, словно ему было очень хорошо. Тони решила, что, хотя мужем Дарос был скверным, отцом он мог бы стать замечательным.
Ужин должен был стать торжественной церемонией. За несколько дней до него Антония уже рисовала в своем воображении потрясающую картину: судовладелец, не веря своим глазам, наблюдает, как появляется перед богатыми и влиятельными гостями его жена, одетая в допотопный красный бархат с блестками по воротнику. Ее волосы — чистые, но не причесанные — будут торчать во все стороны, а лицо будет блестеть настолько, насколько это возможно. Да, она намеревалась повеселиться на славу… И если Дарос сделает ей хоть одно замечание по поводу внешнего вида, она одарит его обвиняющим взглядом и скажет громко, чтобы все слышали:
— Но, Дарос, это все, что у меня есть. Ты не даешь мне денег даже на прическу.
Платье принадлежало ее маме. Умея шить, девушка взяла его с собой, собираясь однажды смастерить из него юбку. Но в результате наряд больше года пролежал в ее чемодане, и, даже если бы Тони захотела разгладить складки, ей бы это не удалось. Она, однако, не собиралась избавляться от складок. Когда она очутилась перед зеркалом, собственный внешний вид заставил девушку поежиться. Но она упрямо сжала губы и отбросила трусливую мысль, что следует немедленно переодеться в одно из вечерних платьев, которое казалось на редкость подходящим для торжественного приема.
Однако супруг в очередной раз расстроил ее планы. За полчаса до прибытия гостей Антония услышала, как он поднялся в свою комнату. Мужчина уже успел одеться и спуститься вниз, но, очевидно, что-то забыл наверху. Она ждала, пока муж снова уйдет, но он внезапно постучал в дверь и спросил, может ли он войти.
— Я… э-э… нет! — сумела выдавить девушка.
— Ты еще не одета? — Голос Дароса был резок, когда он добавил: — Тогда накинь что-нибудь на себя и подойди сюда.
— А что такое?
— Ты оделась?
— Минутку. — Тони схватила халат и накинула его поверх платья. А затем открыла дверь. — Что-то не так?
— Эта чертова манжета. Что-то случилось с запонкой. Я не могу исправить, а у тебя получится. — Супруг протянул ей руку. Антония поняла, что застежка сломана, но, проделав несколько манипуляций, ей удалось прочно скрепить ее.
— А других у тебя не нашлось? — спросила девушка, с любопытством разглядывая запонку, которую только что застегнула. Вещица была золотой, с бриллиантом в центре.
— Таких хороших — нет. — Дарос осекся и уставился на жену, потеряв дар речи от изумления. Он, похоже, наконец заметил ее прическу (точнее — отсутствие прически), но взгляд мужчины был прикован к ее красному бархатному платью, которое обнажил распахнувшийся халат. — Это твой новый план? — в конце концов мягко спросил он Тони. Глаза Дароса сузились и помрачнели от внезапной догадки.
Антония пожала плечами, пытаясь держаться вызывающе, и запахнула полы халата, крепко стянув их поясом.
— Я не понимаю, о чем ты, — твердо произнесла она.
— Твой наряд… — Судовладелец возвышался над девушкой, безупречно одетый, начиная с дорогих кожаных ботинок и заканчивая сверкающей белой рубашкой. — Объяснись! — Быстрым движением руки мужчина снова открыл взору ее платье. — Как это называется?
Тони судорожно сглотнула, но, даже дрожа, умудрилась с вызовом спросить:
— Тебе не нравится мое платье? — Антония подергала за воротник. Несколько блесток отвалились.
Супруг подошел ближе, глаза метали молнии.
— Объяснись, — повторил он свирепо.
— А есть необходимость? — Девушка развела руками. — Мне нечего надеть.
В три широких шага ее муж оказался у двери гардероба и резко рванул ее на себя, разглядывая висящие в ряд одеяния.
— Надень вот это, — приказал Дарос, бросив на кровать белое вечернее платье. — И сделай что-нибудь с волосами. Ты похожа на торговку рыбой!
Гнев душил Антонию. Зеленые глаза потемнели от ненависти.
— Я не стану ни причесываться, ни платье менять!
— Клянусь богом, станешь! — почти зарычал мужчина, быстро надвигаясь на жену. Одно движение — и халат был сорван с плеч Тони. — Итак, ты сама снимешь эту чертову тряпку или мне сделать это?
Ее дрожь усилилась, воинственный дух был сломлен. Девушке хотелось заплакать от досады. Почему судьба всегда благоволит ему?
— Я не хочу идти вниз. — Антонию трясло, у нее даже губы побелели. — Ты можешь выдумать оправдание моему отсутствию… Сказать, что я заболела, например.
Проигнорировав ее слова, Дарос указал на маленькие серебряные часы, стоявшие на туалетном столике.
— У тебя около двадцати минут, — сообщил он. — Приведи себя в подобающий вид за это время, или тебе не поздоровится.
— Я н-не могу ничего сделать с-с волосами, — начала Тони, но муж перебил ее:
— Позови Марию. Она часто делала прическу Джулии. — Супруг направился к двери, но на пороге обернулся: — Спускайся вниз через двадцать минут. И позаботься о том, чтобы выглядеть так, как полагается выглядеть моей жене.
Антония развела руками:
— Каким образом? Всего за двадцать минут?
— Не выполнишь мой приказ — заплатишь за это, — прозвучала зловещая угроза, И взбешенный судовладелец оставил Тони.
Девушка уже отчаянно сожалела, что не продумала план как следует, прежде чем пытаться опозорить мужа таким образом.
Двадцать минут спустя она уже была в холле, и ее представляли первым гостям, богатым грекам и их женам. Этим женщинам, как и матери Дароса, повезло сделать первый шаг к эмансипации, но им никогда не суждено было достигнуть подлинной свободы, которой наслаждались женщины Запада.
— Ваша жена очаровательна, — долетели до Антонии слова, произнесенные по-гречески одним из мужчин.
— И так красива, — отметил другой, чьи глаза скользили по всем округлостям фигуры девушки с присущим всем грекам высокомерным превосходством.
— Спасибо, Павлос. — Любезный ответ мистера Латимера сопровождался пристальным взглядом в сторону жены.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});