Кэтрин Манн - Город влюбленных

Селия подалась вперед:

— Почему же его отчима не остановили и не наказали?

— У него были связи, кто-то из родных работал в полиции. Его предупреждали, но не более того.

Она сжала губы и покачала головой:

— Мать должна была встать на его защиту.

— Точно, — согласился Трой. — Но я сбиваюсь. Давайте вернемся к более веселым историям нашего братства. Например, как нас оставили в наказание в интернате на рождественские каникулы. Тогда мы залезли в кабинет Сальваторе, раскидали землю по полу и набросали быстрорастущих семян. Когда он вернулся, там была уже целая лужайка. Он знал, кто это сделал, но вид его стоил того…

Малколм вновь начал перебирать струны, добавляя к рассказам Троя свою импровизацию, но сам думал о словах Селии: почему мать Эллиота не заступилась за сына. Ее реакция была искренней. Малколм представил Селию, мать их дочери, изо всех сил пытающуюся защитить его. Он так долго был расстроен из-за того, что потерял ребенка, что не до конца осознавал, как страдает она.

И чувство это трогало и волновало Малколма совсем не так, как секс. Сейчас он еще меньше, чем восемнадцать лет назад, понимал, как ему вести себя с этой женщиной.

Следующим вечером, после концерта Малколма в Нидерландах, Селия организовала в их номере небольшой поздний ужин. Покопавшись в мини-баре, она обнаружила четыре бутылки сока, воды и содовой, а также четыре сорта сыра. Она выбрала гауду и фризский и положила рядом крекеры и виноград.

После отъезда друзей Малколма она была на взводе. Теперь она осталась одна. Как странно, что вначале ей очень не нравилось их присутствие, а сейчас она мечтала о том, чтобы они задержались еще хоть на день. Импресарио Малколма стоял вместе с ней за кулисами. В отеле Логан остановился в отдельном номере, на другом этаже.

Малколм не сильно докучал Селии, с тех пор как они приехали в Нидерланды. После случившегося на реке он как будто отстранился.

В их номере было две спальни и гостиная, соединявшая их. В центре стоял рояль.

Малколм принимал душ, и Селия слышала звук льющейся воды, пока сервировала поднос, пытаясь отвлечься от мыслей о том, как сильно изменился Малколм.

Селия взяла поднос с едой и чаем и пошла в гостиную.

Это помещение было ярче, светлее, чем другие номера, в которых они останавливались. Голландский дизайн был Селии ближе. По пути она наклонила голову, чтобы понюхать тюльпаны, стоявшие в голубом кувшинчике на подносе. Она заварила чай с медом и лимоном, чтобы Малколм смягчил горло после трех концертов подряд. Связки, должно быть, уже подустали.

Дверь его спальни открылась, и Селия увидела Малколма. Он был босой, в джинсах и майке, которая прилипла к еще влажному телу. Мокрые волосы были зачесаны назад.

Она хотела снова переспать с ним, почувствовать себя женщиной в его объятиях. Все эти интригующие фрагменты прошлого и настоящего Малколма, о которых поведали друзья, влекли ее к нему, искушали ее.

Сможет ли она набраться смелости, отбросить опасения прочь и реализовать свои желания?

— Я приготовила поесть… и еще чай с медом и лимоном для твоего горла.

— Спасибо, но ты могла и не ждать меня, — ответил Малколм более хриплым, чем обычно, голосом, подтверждая необходимость чая.

Он прошел в глубину комнаты, потрогал миниатюрную деревянную мельницу, стал медленно раскручивать ее лопасти.

— Прямые указания твоего импресарио, — сказала Селия. — Ты должен есть, пить и беречь здоровье во время турне.

— А ты? Сегодня голова не кружилась? — Он отрезал кусок сыра. — На, поешь.

— Я в порядке. Обещаю. Твой приятель-доктор сказал, что все нормально.

Малколм прищурился и начал нервно расхаживать по комнате.

— Вы, кажется, вполне сдружились, — заметил он.

Селии стало интересно, куда их заведет разговор о Роуэне, и она налила чашку горячего чая.

— А что именно он изобрел?

Малколм присел на другой край дивана и с неохотой взял чай.

— Они вместе с Троем разработали новую систему компьютерной диагностики. Запатентовали ее и срубили кучу денег. По сути, если захочет, Роуэн может уже не работать.

Интересно, но не удивительно, друзья у Малколма все были непростые.

— А он предпочел работать в клинике в Западной Африке. Какой альтруист.

— Ты можешь вступить в клуб фанатов Роуэна Бута. Он большой.

Она изумленно посмотрела на него:

— Ты недолюбливаешь его?

— Конечно нет. Он один из моих самых близких друзей. Я для него на все готов. Я просто ревную, потому что вы хорошо сдружились. — Малколм хотел было отпить чай и, обжегшись, чертыхнулся. Быстро поставил чашку обратно и пошел к мини-бару за водой.

Он ревнует? К Роуэну? Затеплилась надежда.

Она осторожно поставила чашку на стол.

— Я много читала о твоей благотворительности. Каждый раз, когда я вижу тебя в приюте или в детской больнице… Я восхищена тем, как ты используешь свой успех, Малколм. И да, я следила за тобой, так же как ты следил за мной.

Малколм опорожнил бутылку воды, прежде чем повернулся к ней:

— Роуэн — надежный, солидный человек, такой, какой, по твоим словам, тебе и нужен. Но, черт побери, я все еще хочу тебя. Если ты что-то к нему чувствуешь, скажи мне сейчас, потому что через пять секунд я буду зацеловывать тебя до потери пульса.

— Глупышка. — Она вскочила и пошла к нему. — Тебе нет причины ревновать. Я просто просила помощи у врача.

— Что именно он сказал? — Малколм словно лазером прожигал ее взглядом.

— Малколм, я должна признаться. — Селия сделала глубокий вдох и постаралась успокоиться. Прежде чем они перейдут к безумным поцелуям, она хотела, чтобы Малколм узнал правду о случившемся. — У меня был банальный приступ нервного расстройства.

Он несколько мгновений моргал, ничего не понимая, потом схватил ее за плечи:

— Черт возьми, Селия, почему ты не сказала мне, вместо того чтобы…

— Потому что ты бы вел себя точно так, как сейчас. Завелся бы, сделал из мухи слона, и поверь, этого бы я вчера не выдержала.

На его красивом лице читалось понимание.

— Роуэн помогал тебе. Как врач. — Он схватился за голову. — Какой же я идиот.

— Не идиот. Просто мужчина. — Она с облегчением вздохнула, препятствие было преодолено без изматывающих мучений. — Я забыла лекарство дома. Он помог мне связаться с моим врачом и выписать рецепт.

— У тебя раньше были такие расстройства?

— Случалось время от времени.

Он подался вперед, пока в размышлении растирал лоб:

— Это турне было плохой идеей. О чем я думал?

— Ты не мог ничего знать, ведь я тебе ничего не говорила. — Селия не хотела, чтобы он винил себя. Она погладила его лоб. Недолгое прикосновение, от которого по руке пробежали мурашки. — Оставаться дома, когда какой-то бандит подбрасывает в машину розы, было не очень-то приятно. Как нам кажется, дома я бы волновалась еще больше. Ты много сделал, чтобы помочь мне.