Барбара Картленд - Поцелуй дьявола
— Я собираюсь всего-навсего поцеловать вас, — сказал он спокойно и добавил, видя, что она судорожно сглотнула: — Неужели вам так не нравится, когда я вас целую?
— Да, я это ненавижу! — страстно воскликнула Скай. — И вас, вас я тоже ненавижу!
На мгновение он словно тисками сжал рукой ее подбородок, затем, усмехнувшись, отпустил.
— Вы, несомненно, искренни, — сказал он, — если не льстите.
— Неужели вы настолько тщеславны, что воображаете, будто общение с вами может вызвать во мне что-то, кроме ненависти?
— В этом вы не оригинальны, Скай, — ответил Эль Дьябло, доставая сигару из коробки на письменном столе.
— Что вы этим хотите сказать? — спросила Скай, не совсем поняв, что он имел в виду.
Эль Дьябло медленно закурил сигару.
— Я хочу этим сказать, что не верю в то, что вы меня ненавидите, — ответил он, — женщины не всегда говорят то, что думают.
— Что касается меня — это чистая правда, — горько промолвила Скай; затем, повинуясь внезапному порыву, воскликнула: — Почему вы не хотите отпустить меня? Возможно, есть женщины, которые захотят жить здесь, которые даже смогут позаботиться о вас, — да поможет им Бог! Но я ненавижу и проклинаю каждую секунду, проведенную здесь, в вашем обществе. Неужели это забавляет вас?
— Мне никогда не наскучит ваша очаровательная непредсказуемость.
— Если бы я могла полюбить вас, я бы вам наскучила! — горько воскликнула Скай. — Но коли так, это было бы для меня пожизненным заключением!
Словно внезапно утомившись от разговоров, Эль Дьябло стряхнул пепел с сигары и взял хлыст.
— Поехали! — скомандовал он. — Еще слишком рано устраивать сцены.
Скай вздрогнула от возмущения, задетая тем, насколько легко, просто и грубо попирались ее чувства. Но она знала, что возмущаться и сердиться бесполезно. Сжав губы, чтобы не вымолвить ни слова, она взяла шляпу со стола в холле и надела ее.
— Я готова, — просто сказала она.
Эль Дьябло любезно пропустил ее вперед, зная, что она хочет выйти первой с высоко поднятой головой, не глядя на него. Скай шагнула на залитую солнечным светом террасу.
В ночь приезда она была слишком усталой и встревоженной, чтобы внимательно рассмотреть пещеры. Тогда Скай бросила на них лишь беглый любопытный взгляд, но сейчас в ярком утреннем свете она увидела, что эти скальные жилища и вправду удивительны. К сотням пещер вели сотни карабкающихся вверх тропинок. В них была своеобразная диковатая красота, а прелесть окружающего пейзажа просто не поддавалась описанию. Склоны гор густо поросли цветущим кустарником, за лагерем простирались пастбища, чья высокая трава оживлялась пурпурной и белой вербеной.
Река вдалеке была голубой, как Средиземное море, и отражала в сверкающей глади раскинувшееся над ней огромное небо. Люди, обитавшие в этом тайном лагере, были одеты ярко, под стать пейзажу. Индианки носили хлопчатобумажные или шерстяные набивные платья с веселым орнаментом, причем ткань была явно сделана на примитивных домашних станках. Бронзово-загорелая кожа резко контрастировала с теплотой темных глаз.
В них смешалась кровь европейцев и африканцев, японцев и китайцев. Однако и исконных жителей Марипозы можно было безошибочно распознать в этой многоликой толпе. Их отличительными чертами были высокий рост и изящное телосложение; темные глаза, унаследованные от испанских конкистадоров, тонкие, точеные черты лица, придававшие им гордый, почти аристократический вид. Их женщины были миловидны, что, несомненно, заставило бы обратить на них внимание на любом балу Европы.
Едва оглядевшись, Скай снова удивилась. Она поняла, что все смотрят на нее. Ее разглядывали из пещер, из хижин, на нее уставились всадники и часовые с ружьями, стоящие на подступах к лагерю. Казалось, даже дети на мгновение прекращали свои игры, чтобы увидеть, как она спускается по каменным ступеням к ждущим у подножия лестницы лошадям. Несмотря на ее всегдашнюю манеру выказывать безразличие к вниманию извне, Скай почувствовала, что на ее щеках появился румянец. Когда она, спустившись по лестнице, поравнялась с Эль Дьябло, Скай спросила у него:
— Неужели ваши люди никогда не видели белой женщины?
— Конечно же, они видели много белых женщин, — ответил он, — но они очень интересуются всеми, кто сопровождает меня. А особенно им интересна та, что носит теперь мою фамилию.
И это была не обычная его насмешка, вызывавшая гнев, но понимание того, о чем Скай не догадалась раньше: она всего лишь одна из множества женщин, которых Эль Дьябло приводил в лагерь.
Внезапно Скай с ужасом вспомнила, что в день приезда видела перед входом в пещеру четыре пары мокасин. Ей захотелось кричать от унижения. Она изо всех сил вцепилась в хлыст и лишь неимоверным усилием воли удержалась, чтобы не ударить его по лицу.
С трудом сохраняя спокойствие, Скай не промолвила ни слова. Но Эль Дьябло не мог не заметить, что ее буквально переполняет гнев. Взглянув на нее, он повторил:
— Еще слишком рано устраивать сцены.
— Когда-нибудь станет слишком поздно, — процедила девушка сквозь зубы.
Эль Дьябло засмеялся и отошел проверить лошадей, которых с трудом сдерживали двое индейцев. Лошади были прекрасные, и хотя многое в Марипозе Скай терпеть не могла, но выше ее сил было устоять перед восторгом, который вызывали в ней эти грациозные животные.
К ней подвели беспокойно перебирающую ногами, брыкающуюся черную кобылицу.
— Она не слишком резва для вас? — спросил Эль Дьябло.
Скай поняла, что на сей раз он серьезен. Если она ответит утвердительно, он подыщет более смирную лошадь.
— Я катаюсь верхом с тех пор, как научилась ходить, — гордо ответила девушка, — я помогала объезжать лошадей на ранчо моего дедушки в Калифорнии.
Эль Дьябло больше не сказал ни слова, лишь резким взмахом руки приказал индейцам, стоявшим неподалеку, помочь ей сесть на лошадь. Но Скай велела им отойти и сама вскочила в седло. Обе лошади взбрыкнули, встав на дыбы, а затем задрав вверх круп. Однако вскоре Скай почувствовала, что кобыла слушается поводьев, и поскакала рядом с Эль Дьябло.
Группа гаучо, ждавших их впереди, пришпорила коней. Через минуту вся кавалькада, состоящая, как тут же сосчитала Скай, из шести человек, выехала из лагеря на равнину. Гнев, переполнявший ее с самого утра, незаметно улетучился.
Невозможно было не наслаждаться ароматом полевых цветов, не любоваться изящными фламинго и белыми цаплями, пролетавшими над рекой. Шумные стаи птиц поднимались над пампасами, их грациозный полет завораживал не меньше, чем красота оперения.
