Пенни Джордан - Роковая ошибка
Звонок телефона прервал ее мучительные размышления. Джорджия сняла трубку и, узнав медсестру, почувствовала острое разочарование – она ожидала, надеялась и безумно хотела услышать совсем другой голос.
Медсестра извинилась за беспокойство и попросила девушку приехать в больницу для выполнения необходимых формальностей.
Джорджия, нервничая, выслушала ее и поблагодарила за все советы и предложения. Она считала, что похороны должны быть скромными, ведь на новом месте они почти ни с кем не общались, да и раньше бабушка вела довольно замкнутую жизнь.
Гордостью этого маленького городка была старинная церковь, и Джорджия знала, что тетя Мей хотела быть похороненной именно здесь, на тихом кладбище рядом с храмом.
Следующая неделя прошла как в смутном сне; мысли Джорджии были все время заняты невеселыми хлопотами и приготовлениями – надо было достойно проводить бабушку в последний путь. Чувство утраты оставалось тяжелым и непреодолимым.
По ночам девушку одолевала бессонница: измученная, она лежала в постели с открытыми глазами, вспоминая детство, школьные годы… маленькие и серьезные жертвы, на которые тетя Мей шла ради нее… Если бы она только могла выразить свою благодарность бабушке…
Мысли о Митче отошли на задний план, да она бы и не вынесла столько переживаний одновременно. Знакомые отнеслись к Джорджии с состраданием и пониманием, но, несмотря на всю их доброту, девушка знала, что никто не оплакивает эту потерю так, как она. Она чувствовала, что отдаляется от людей, и чем дольше длится ее одиночество, тем сильнее становится страх. Джорджия почти физически ощущала невидимый барьер между собой и окружающими, но глубокая скорбь мешала ей преодолеть образовавшуюся вокруг пустоту.
Она потеряла не только сон, но и аппетит. Ее постоянно тошнило, и все вокруг казалось нереальным.
Медсестра убедила девушку, что подобное происходит довольно часто после смерти родственников или друзей.
– Поговори об этом с кем-нибудь, – мягко посоветовала она, – и тебе станет легче. Потеряв близких, многие замыкаются в себе, избегают упоминаний об умершем… опасаясь, что боль ослабнет. На самом же деле они нуждаются в том, чтобы рассказать о своем горе и чтобы их выслушали. У нас есть специальная служба для тех, кому особенно тяжело. Если хочешь, я могла бы…
Джорджия покачала головой.
– Нет-нет. Я сама справлюсь, – сдавленно произнесла она. – Мне нужно вернуться к работе, да и других дел накопилось полно. Разобрать бабушкину одежду… бумаги… И еще розы…
Медсестра не стала спорить, но, судя по всему, не одобрила ее слова. Джорджия всего лишь защищалась: ей не хотелось ни с кем говорить о тете Мей – ни с кем из тех, кто не знал бабушку и не испытал – на себе, как трудно терять родных.
Девушка понимала, что ведет себя неразумно, но была не в силах что-либо исправить. Каждая жилка, каждая клеточка ее организма отвергала любое общение – оно стало невыносимым.
Луиза Мейтер предложила помощь в организации похорон, но Джорджия отказалась. Это ее последний долг… последнее доказательство любви… и последнее испытание.
Джорджия не могла в эти дни рассуждать здраво и находилась во власти эмоций, а чувство вины и страхи лишь усиливались оттого, что она осуждала себя за недостойное поведение после кончины тети Мей. Воспоминания о безумной ночи с Митчем постоянно терзали девушку. Как она ни старалась стереть их из памяти, все было напрасно.
Неудивительно, что Митч изменил свои планы. Она настолько ему опротивела, что… Но с чем сравнить ее собственное отвращение к себе? Джорджия поймала себя на том, что постоянно думает о своем квартиранте и не может забыть его. В памяти все время всплывали картины их близости, и в них были не только желание и страсть, но и нежность, душевное волнение и забота… Джорджия сознавала, что это самообман – ведь Митч не мог испытывать к ней подобных чувств; просто разыгравшееся воображение несколько смягчало всю неприглядность ситуации, потому что она пыталась оправдать свою ошибку и сама придумала, будто между ними возникло взаимное доверие… которого на самом деле никогда не было.
Джорджии казалось, что она попала в ловушку, и как ни старайся, как ни вертись – выхода все равно нет. Получилось так, что физическое влечение породило душевную привязанность. Она очень скучала по Митчу, и с этим ничего нельзя было поделать… Утром в день похорон тети Мей она с горечью призналась себе, что тоскует о нем как о любимом человеке, хотя это было всего лишь случайное приключение. Поддавшись нелепому чувственному порыву, она оказалась в сетях настоящей любви.
Церемония похорон была тихой, но возвышенной и умиротворяющей и наполнила Джорджию странным ощущением, будто все в этом мире справедливо. Неожиданно для нее острая боль утраты стала притупляться.
Невзирая на возражения девушки, Луиза Мейтер настояла на своем и пришла на кладбище вместе с ней, хотя и держалась немного поодаль.
То утро было прохладным и безветренным. Джорджия спозаранку срезала цветы с розового куста и перевязала их шелковой лентой. Когда она положила букет на гроб, то почувствовала острый приступ тошноты. Это все оттого, что тети Мей больше нет рядом, хотя перед смертью она сказала внучке, что ее уход из жизни не означает вечной разлуки и в ином мире она будет любить свою девочку.
Джорджии никого не хотелось видеть, но Луиза затащила ее к себе домой, усадила за стол и, приготовив еду, буквально заставила девушку слегка перекусить.
– Я знаю, как много тетя Мей значила для тебя, – мягко сказала она. – Но, Джорджия, бабушка никогда не позволила бы тебе так преступно относиться к своему здоровью. Ты ужасно исхудала. Слушай, а почему бы тебе не отдохнуть немного? Что, если уехать куда-нибудь, поваляться на солнышке, развеяться, а?..
Джорджия покачала головой и с грустью возразила:
– Нет, только не теперь. Может быть, позже… Я должна заняться делами. Работа поможет мне прийти в себя и избавиться от этого гнетущего состояния. Сейчас моя жизнь лишилась всякого смысла и… мне не хочется жить.
Перепуганное лицо Луизы заставило девушку вздрогнуть.
– Я знаю, тебе кажется, что я преувеличиваю…
– Нет-нет. Я тебя понимаю. С тех пор как ты приехала сюда, твоя жизнь сосредоточилась на бабушке, и, когда ее не стало, ты неизбежно должна была почувствовать себя…
– Совсем одинокой?
– Да. Но, возможно, это пройдет, если у тебя появится семья.
– Наверно.
– Ой, все время забываю спросить у тебя одну вещь. Митч Флетчер не говорил, почему он так неожиданно решил вернуться в Лондон?
Джорджия занервничала, и ее напряженность не укрылась от подруги.
