Дженни Лукас - В эпицентре любви
Представив себе плейбоя с белоснежной улыбкой, она покачала головой:
— Я никогда не полюбила бы его.
— Тогда почему? Почему ты так поступила? Что плохого я сделал тебе?
Она глубоко вздохнула, слезы наполнили ее глаза.
— Не знаю, — прошептала она.
— Ты сделала это просто назло мне? Я обидел кого-то из твоих друзей? Я не обращал на тебя внимания или ранил близких тебе людей? Почему? Почему ты отдала мне свою невинность — а потом предала меня?
— Я не знаю. — Она вздохнула. — Но… прости меня.
Он уставился на нее. Его красивое лицо выражало смятение.
— И все? — прошептал он. — Ты так просто признаешь свою вину?
— Я не помню этот ресторан. Не помню, как предала тебя. Я не могу даже представить, что способна сделать что-то настолько ужасное. — Ее глаза опять наполнились слезами, и она сморгнула. — Но я догадывалась, что ты по какой-то причине ненавидишь меня. И если ты говоришь, что я предала тебя, что я тебе верю. Значит, я действительно это сделала. — Она покачала головой. — Я не знаю почему и не могу предложить никаких оправданий. Я могу только сказать, что мне очень жаль.
Талос безмолвно смотрел на нее, расширив глаза и не двигаясь.
Неудивительно, что он был так холоден и безразличен к ней после свадьбы. Неудивительно, что он хотел наказать ее. Он ненавидел ее, но должен был жениться ради ребенка.
Что бы она чувствовала на его месте, принужденная выйти замуж за любовника, предавшего ее? Ее сердце разрывалось на части от одной мысли об этом.
— Ты должен ненавидеть меня, — сказала она приглушенно.
Он стиснул зубы.
— Нет, — ответил он тихо. — Не тебя я ненавижу.
— Тогда кого?
Он отвернулся.
— Я думал, ты вспомнишь Скиннера, увидев его. Думал, ты вспомнишь о своей любви к нему.
— К нему? Нет! — Ив энергично помотала головой. — Если ты говоришь, что я предала тебя, я верю тебе. Но только не ради этого мужчины, нет. Никогда!
Она увидела удивление на его лице, перераставшее в недоверие.
— Почему ты так уверена?
— Он отвратителен!
— Возможно, ты не всегда так думала. Ты изменилась после аварии, Ив.
Она закусила губу, взглянув на свой розовый хлопковый топик и простую бежевую юбку. Она тихо спросила:
— Тогда я была более привлекательна?
Он неожиданно поднял руки из-под стола и положил их поверх ее ладоней.
— Нет, — сказал он тихо. — Тогда ты была эгоистичной, холодной и заботилась только о себе. Теперь… — Он глубоко вздохнул. — Ты другая. Ты стала беспокоиться о других людях. Ты нежная, и добрая, и чертовски привлекательная. Я пытался превозмогать свое желание, Ив. Пытался не думать о тебе. Но ничего не вышло.
Со слезами на глазах, ощущая, как сердце едва ли не выпрыгивает из ее груди, Ив посмотрела на него и глубоко вздохнула.
— Я люблю тебя, Талос, — прошептала она. — Вне зависимости от того, что я чувствовала к тебе прошлым летом, — сейчас я люблю тебя.
Его рука дрогнула. Он хотел отнять ее от ладони Ив, но она остановила его, прижав его руку к своей щеке.
— И мне так жаль, — прошептала она, касаясь губами тыльной стороны его ладони. — Прости меня.
Его рука дернулась, но вместо того, чтобы убрать ее, он снова сжал ладонь Ив. Подняв на него взгляд, она испуганно следила за борьбой эмоций, отражавшейся в его глазах.
Откашлявшись, он оглядел пустой изящный ресторан.
— Пойдем позавтракаем где-нибудь в другом месте.
Всматриваясь в его лицо, она ощущала, как колотится сердце в ее груди. Внезапно она поняла, что теперь все будет хорошо.
Теперь она знала причину, по которой он так плохо с ней обращался, — он наконец сказал ей правду, а это может залечить рану. Он еще может простить ее. Она не перестанет просить прощения, пока он наконец ее не простит — и пока она не вспомнит, зачем сделала это. И тогда они смогут стать семьей. Вытирая слезы, она кивнула. Сжимая ее руку, он кинул большую стопку денег на стол и вывел ее на солнечную улицу.
Греческое солнце становилось белым. Но они пересекали эту многолюдную улицу, и утро казалось Ив свежим и новым. Повсюду она видела только радость.
Талос крепко держал ее за руку, ведя через оживленное движение и защищая ее своим телом. Они прошли мимо античных белокаменных зданий, расположенных между недавно построенными сувенирными магазинчиками. Она задрала голову и увидела молодых мам, играющих с детьми на балконах, увешанных одеждой, которая сушилась на солнце; морщинистых стариков, курящих за партией в шахматы.
Над ними качались пальмовые ветви, обеспечивая кратковременную передышку от утренней жары. Они пересекали площадь Ависсиниас, открытый рынок, оживленный играющей музыкой, шипением и ароматом сувлаки, возбужденными спорами возле лотков, торгующих всем, начиная с украшений и заканчивая турецкими коврами.
Ив вдруг почувствовала, что счастье поджидает их за каждым углом.
— Прости за то, что я лишила тебя состояния, — сказала она, когда они подошли к площади.
Талос удивленно посмотрел на нее. А потом схватил ее, рассмеявшись по-детски весело. Он так преобразился, что у нее захватило дыхание.
— Ты пыталась уничтожить меня, — объяснил он. — Но в конце концов пресса только подтвердила нашу добропорядочность. Так что теперь моя компания приносит больше дохода, чем когда-либо прежде.
— Так, значит, — подразнила она его, — ты еще должен благодарить меня.
Они шли по тротуару и он крепко прижал ее к себе, заставив оживленное движение и всех остальных людей раствориться.
Его взгляд потемнел от желания. Притянув ее к себе, он погладил ее лицо.
— Спасибо.
И когда он коснулся ее губ, поцеловав ее так крепко и нежно, она поняла, что будет любить его всегда.
Ничего не изменилось.
Но в то же время изменилось все.
Стоя на оживленной рыночной площади, Талос любовался ее прекрасным лицом. Ее глаза все еще были закрыты, а губы припухли от поцелуя.
Приникнув к ней снова, он едва расслышал звонок мобильного в кармане. Достав его, он посмотрел на номер и тихо выругался, увидев, что звонил его ассистент, без сомнения по делу Сиднея.
— Извини. — В его голосе звучала досада. — Я должен ответить.
Ее красивые глаза светились, словно говоря, что она принимает его таким, какой он есть. Только прося, чтобы и он принял ее.
Она признала свою вину.
Она любила его. Как такое возможно?
— Все в порядке, — вздохнула она. — Я просто… мм… прогуляюсь по рынку, пока ты занят.
— Оставайся в поле зрения Кефаласа.
Она покусала розовую припухшую губу, выказывая ему свое недовольство навязчивостью телохранителей. На мгновение Талосу захотелось не отвечать на звонок ассистента, забыть про сделку на миллион долларов и предложить ей стать ее личным телохранителем. Ив вздохнула:
