В голубых канадских водах - Спэнсер Кэтрин
Она нагнула к себе его голову.
— Сколько времени, Данте, прошло с тех пор, как ты по-настоящему целовал меня?
— Ради бога, Лейла, ты перестанешь наконец? —Отодвинув ее от себя, он расслабил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. И одновременно отошел подальше от постели.
Но Лейла не могла остановиться. Не могла подавить желания, которое он возбудил в ней. Она буквально сгорала от страсти. Все в ней ныло, болело. Он мог бы утверждать до самого Судного дня, что не испытывает такого же желания, но Лейла видела доказательство.
— Что за бес вселился в тебя, Лейла?
Она снова подошла к нему и прижалась в бесстыдном, нескрываемом приглашении. Все тело горело от жажды его прикосновения, от смутного воспоминания о блаженстве, которое он когда-то дарил. Лейла спустила с плеча бретельку платья, взяла его руку и провела ею по коже.
— Данте! — молила она.
Но он все еще не сдавался.
Паника и страсть соединились, и она чуть не задохнулась. Найдя губами его губы, она не позволила ему уйти.
Сначала он продолжал сопротивляться. И когда она уже была готова признать поражение, произошло чудо: искра вопреки недоверию и отчуждению снова разожгла пламя.
Прижав ее к себе, он целовал ее. Целовал так, как не целовал много дней. Пламя — яркое, обжигающее — могло или вызвать боль, или исцелить. Понимая, что он разрушает все защитные барьеры, которые так мучительно строил, Данте боролся, стараясь сохранить их.
— Не делай этого, Лейла, — прохрипел он, отворачиваясь и пряча рот. — Свадьба в субботу. Я буду на ней, как и обусловлено нашим соглашением. Тебе не обязательно вести себя как проститутка, чтобы женить меня на себе.
— Данте, как ты мог подумать такое? — От потрясения у нее закружилась голова.
Он жестом показал на розы, шампанское, брачную постель. А она-то надеялась, что обстановка позволит им помириться и начать все снова.
— А как же еще? Может, ты скажешь, будто все это тоже оставлено прежними владельцами?
— Нет, — прошептала она, подавляя рыдания. —Все подготовила я. Для нас, Данте. Я думала, если мы будем здесь любить друг друга, если я покажу тебе, как ты мне нужен, как я скучаю по тебе, то мы снова обретем друг друга.
Хлопнула дверца машины. Звук разнесся по всему дому.
— Лейла, мы оба знаем ответ. — Он пожал плечами, поправляя пиджак, и прошел к окну комнаты для гостей, выходившему на парадный подъезд. — Я отец двойняшек, которых ты носишь. Тебе нужны деньги. Я хочу заплатить долги твоей матери, а тебе предлагаю респектабельное положение. Ты становишься миссис Данте Росси. И кроме того, я буду нести ответственность за своих детей.
— И что, Данте, ты надеешься получить от такого соглашения?
— С общественной и профессиональной точки зрения статус женатого человека. Тебя же прошу об одном: поддерживать имидж, который требуется по отведенной тебе роли. Короче говоря, мы пришли к деловому соглашению, при котором оба становимся победителями. По-моему, в старые времена это называлось удобным браком.
— Брак — это близость. — Лейла шла за ним и держалась за его рукав. — Это значит спать ночью в объятиях любимого и думать, что владеешь целым миром. Потому что и душе и телу невыносимо быть раздельно с любимым. Я узнала об этом на Пойнсиане и, сколько бы ни старалась, не могу забыть. По-моему, Данте, ты тоже не можешь. Или я ошибаюсь?
— С тех пор столько произошло…
— Так много, что мы не можем восстановить то, что когда-то имели?
— Послушай, — тыльной стороной ладони он вытер пот со лба, — если ты хочешь спросить, хочу ли я тебя, ответ будет — да. Я не могу сосредоточиться в офисе ни на одном проклятом деле, так я хочу тебя. Я устал принимать холодный душ и работать до изнеможения ради того лишь, чтобы меня не мучили сны о том, как мы предаемся с тобой любви.
Он вдруг резко отвернулся, будто его искушали все дьяволы ада, и притянул ее к себе.
— Машина, которую мы слышали минуту назад, принадлежит риелтору. Видимо, он все-таки надеется заключить с нами сделку. Если бы я думал, что секс может исправить случившееся между нами, я бы оставил его отбивать чечетку на ступенях. Я бы взял тебя прямо здесь и сейчас и не отпускал до тех пор, пока бы ты не запросила пощады.
— Данте!
— Но, Лейла, разве это что-нибудь исправит? Ты предлагаешь мне свое соблазнительное тело. Но ведь это не изменит факта, что ты никогда понастоящему не позволяла мне заглянуть в твою душу.
— Сколько еще ты собираешься казнить меня за то, что я ввела тебя в заблуждение? — заплакала она, убитая его реакцией. — Неужели я никогда не смогу восстановить твоего доверия?
— Ввела в заблуждение? Черт возьми, Лейла, ты намеренно утаивала от меня правду. И не один раз. Но костью в горле у меня стоит другое. Каждый раз у тебя была куча возможностей, еще до того как я вывел тебя на чистую воду, сказать все самой. Но ты предпочитала молчать. Как я могу доверять тебе? С моей точки зрения, проблема в том, что именно ты никогда не доверяла мне.
— Как ты можешь говорить такое? Я же в субботу выхожу за тебя замуж.
— Да, я всегда верил, что за деньги можно купить все. И ты доказываешь, что так оно и есть.
От боли и разочарования Лейла буквально онемела.
— Видимо, мы наконец достигли согласия. —Данте неправильно истолковал ее молчание. Он поправил галстук и застегнул пиджак. — Поэтому я предлагаю спуститься вниз и заключить сделку с маклером.
— Привет, привет! — риелтор приветствовал их с профессиональным дружелюбием. — Я заскочил по пути домой. Подумал: а вдруг вы случайно еще здесь? Надеюсь, вам понравился этот райский уголок.
— Да, мы готовы приступить к делу. — Не теряя ни секунды, Данте начал переговоры. Это удавалось ему лучше всего.
«Неужели несколько минут назад он так целовал меня, что колени подгибались? — думала Лейла. — Будет ли он когда-нибудь снова так смотреть на меня?»
В пятницу после восьми вечера зазвонил дверной колокольчик. Лейла решила, что Мэв и Клео, как всегда, забыли ключ, уйдя на вечернюю прогулку, и поспешила открыть.
Но это был Энтони. Они часто разговаривали по телефону, и Лейла пригласила его на свадьбу. Несколько недель она не видела его и тотчас заметила перемены. Это был прежний Энтони, загорелый и здоровый.
— Надеюсь, я не помешал? — Он прошел за ней в гостиную и положил на кофейный столик красиво упакованный сверток. — Это мой свадебный подарок.
— Спасибо! Ты мог бы принести его в церковь.
— Боюсь, я не смогу быть ни в церкви, ни на обеде. — Он сел рядом с ней на софу.
— Ох, Энтони, почему? У меня так мало друзей в городе. Я рассчитывала, что ты будешь.
— Завтра утром я вылетаю в Вену, чтобы встретиться с моей медсестрой. Ей дали недельный отпуск. Ну и потом, какое имеет значение, кто придет на твою свадьбу? Главное — рядом будет мужчина, которого ты любишь.
Лейла не ответила и отвела глаза. Энтони взял ее за подбородок и повернул к себе лицом.
— Лейла, у тебя все хорошо? —Да.
— Не очень уверенный ответ.
— Я, кажется, немного ошарашена. Мы жили словно в горячке. Организовать свадьбу за такой короткий срок… Только сегодня в полдень оформили покупку дома.
— Ты недовольна им?
— Дом очаровательный.
— Но что-то тебе не нравится?
Лейла открыла рот, чтобы возразить, но, к собственному ужасу, расплакалась.
— Боже милостивый! Что случилось? Скажи мне.
— Ничего. — Она закрыла лицо руками, чтобы подавить рыдания. Бесполезно. — Правда, ничего. Только взвинченные нервы и усталость.
Он гладил ее по спине, словно успокаивал ребенка. И когда она взяла себя в руки, снова заговорил:
— Знаешь, я никогда не забуду тот вечер, когда ты рассказала, что встретила Данте. Шел дождь, сверкали молнии, мне было скверно. Но ты будто принесла в комнату солнце, такая была счастливая. Лейла, куда ушло это сияние? Что случилось?
— На случай, если ты не знаешь, я беременна, —выпалила Лейла. Из всех проблем, мучающих ее, в этой она хотя бы могла признаться. — У меня двойня.
