Кэтрин Полански - Найди свою звезду

Недовольно бурча под нос, Хейди взялась за кисточки и грим, а Энн поспешно покинула помещение. Щеки ее горели.

— Господи, — пробормотала она. — Что же это?

Ей ведь совсем не нравится Матиас, ей нравится Альберт, только вот целоваться с Реннером — это чудо что такое. И губы до сих пор саднит, хотя поцелуй был очень нежным. Может быть, Энн все не так поняла? Матиас сейчас в несколько невменяемом состоянии, тащить на себе подобную роль — это же с ума сойти можно. К тому же он обнимается со всей труппой, не исключая представителей сильного пола. Правда, близких отношений у него здесь действительно ни с кем нет, Матиас не из тех, кто может спокойно переспать с половиной труппы. Хотя, наверное, этот виртуоз умудрился бы и тогда сохранить со всеми отличные отношения…

Энн вернулась на свое место еще до начала второго акта и затаилась, чтобы не привлекать внимания Малера и Фриза. Ей было немного неловко оттого, что она оказалась на вип-месте благодаря протекции Матиаса. Если посмотреть пристальнее, Реннер с самого начала старательно делал Энн добро; но он многое делал и для остальных. Так рассматривать ли поцелуй в гримерке как серьезный факт или отнести в категорию «обычное дело»? Энн еще немного поразмыслила и остановилась на втором варианте.

11

Энн плакала взахлеб, глядя на Овода, который стоял перед строем солдат. Матиас улыбался — так улыбается приговоренный к смерти, но не сломленный человек. Зал, казалось, не дышал.

— Друзья, вы плохо стреляете!

Прошу вас, цельтесь точнее!

Давайте я буду командовать…

Чезаре, левее, левее!

Полковник, да вы прислали сюда новобранцев,

Они карабины держат, как сковородки!

Не думайте, что я сам вдруг стану стреляться,

Давайте уж вы…

Готовьсь! Целься! Пли!

Каждый раз, когда сцену заволакивало дымом, Энн вздрагивала, но Матиас по сценарию продолжал стоять и петь. Потом он упал, а на сцену выбежал Альберт в образе Монтанелли. Взгляд у Кершнера был совершенно безумный, Энн даже испугалась — не сошел ли он с ума в самом деле. Немудрено, когда страсти так кипят.

— Я пришел взглянуть. Пропустите.

— Нет, святой отец, не смотрите…

— Господи, помилуй его!

И последний шепот Овода, который, кажется, был слышен в самых дальних уголках зала:

— Padre… удовлетворен ли… ваш Бог?

Энн вдруг испытала жуткое чувство: будто Матиас на самом деле умер, лежит там, на сцене, расстрелянный, а над ним безмолвными фигурами застыли карабинеры, и все это медленно уплывает во тьму… Девушка моргнула — нет, это просто двигалась декорация, оставляя на сцене Альберта, чтобы он мог исполнить последнюю безумную арию Монтанелли.

И эта ария, и финальный дуэт Джеммы и Мартини слепились для Энн в комок. Только когда, как тень, появился Овод — он пел свое прощальное письмо Джемме и присутствовал за тонкой полупрозрачной завесой, похожий на тень и еле видный — Энн словно очнулась. Она слушала тихий голос Матиаса, доносящийся словно из рая, из жизни, которая уже прервалась и которой больше не будет никогда.

— Когда вы были юной, как я, я поцеловал вашу руку,

А вы отняли ее и сказали: «Больше никогда так не делай».

Сейчас я целую бумагу, на которой написал ваше имя,

А значит, два раза я целовал вас без разрешенья.

Прощайте, моя дорогая. Finita. Finita. Finita.

Свет над сценой мерк, и все вокруг медленно погружалось в темноту. Она полностью поглотила зал, и после долгой, казавшейся бесконечной паузы вспыхнули софиты, и Энн оглушил шквал аплодисментов.

Она встала, не сдерживая слезы, и принялась аплодировать так, что было больно ладоням. Занавес снова с шорохом открылся, зазвучала музыка, и актеры начали выходить на поклон. У них были очень усталые и очень счастливые лица.

Исполнители ведущих партий выходили последними. Сначала Мартини, потом Джемма, потом Монтанелли, и последним — Овод.

Зал встретил Реннера громкими воплями, и на сцену полетели цветы. Матиас, улыбаясь, легко поклонился, подхватил букет и послал в зал воздушный поцелуй, после чего присоединился к остальным. Он вытолкнул вперед своих товарищей, которые также сорвали очередной всплеск аплодисментов. Энн смотрела то на Матиаса, то на Альберта — оба невероятно счастливые, улыбающиеся. Как можно отделять свою жизнь от этой работы? Реннер абсолютно прав.

За кулисами теперь наливали шампанское. — Только не переусердствуйте, — говорил чрезвычайно довольный Малер, держа бокал. — Завтра снова спектакль, и послезавтра тоже.

— Вольф, не занудствуй, сегодня немного можно. — Амалия улыбалась до ушей. Все сработали слаженно и почти не допустили ошибок — неслыханная удача на премьере, где обычно бывает много мелких, незаметных глазу неискушенного зрителя промахов. — Хотя репетиция в десять, тут уж ничего не поделаешь.

Энн постаралась пробиться к Альберту, наперебой принимавшему поздравления от окружающих, и к Сиси — они стояли рядом.

— Поздравляю! — Она поцеловала Кершнера в горячую щеку. Альберт только что смыл грим, но переодеться еще не успел. — Ты был великолепен!

— Спасибо! — Кершнер кивнул ей и тут же заговорил с кем-то другим.

Энн стало обидно. Нет, так дальше продолжаться не может. Нужно срочно переходить к активным действиям, иначе она так и будет топтаться на месте, а Альберт никогда не обратит на нее внимания. Она отошла в сторону, взяла бокал с шампанским и принялась наблюдать, как Кершнер разговаривает с Люси, тоже не успевшей снять костюм итальянской революционерки — она пела в хоре. Вот Альберт подхватил ее и запечатлел на ее губах жаркий поцелуй. Фу, как банально. Энн затошнило от этой карамельной блондинки, и от этих фальшиво-сладких отношений.

— А где Матиас? — спросила Сиси, оглядываясь.

— Скоро появится, — ответил ей кто-то. — Шампанское он не пропустит!

Матиаса ведь тоже надо поздравить. Пожалуй, с него вообще следовало начать. Но прежде нужно покурить, чтобы избавиться от гадкого чувства. Энн попросила у парня из массовки сигарету и незаметно выскользнула за дверь.

В тупичке, отведенном под курилку, обнаружилась не только забитая до отказа пепельница, но и стул, на котором неподвижно сидел Реннер. Матиас еще даже грим не успел смыть, хотя бороду и усы отклеил и парик снял. Видимо, он пришел сюда покурить, но открытая пачка валялась рядом на подоконнике, а незажженную сигарету Матиас держал в опущенной руке.

— Эй! — Энн покачала ладонью перед глазами Матиаса; тот поднял голову и устало улыбнулся девушке. — Тебя там все ищут.

— Полагаю, что да. — Реннер с удивлением посмотрел на свою сигарету, порылся в кармане, достал зажигалку и дал прикурить Энн, а после закурил и сам. — Мне потребовалось несколько минут тишины, чтобы прийти в себя.