Джейн Донелли - Мельница на лугу

– Что же вы… – начала она.

– Я скажу вам, что я буду делать, – сказал Корби с видом игрока, – я буду держать пари с вами – мельница против обеда с бифштексом: когда вы сообщите ему о вашем промахе, это будут последние пластмассовые розы, которые вы получили от него в подарок.

Она ненавидела его за эту улыбку и за то, что он был прав. Так мало было надо сейчас, чтобы разрушить ее отношения с Марком.

Она сказала:

– Я рискну.

– Не думаю, что рискнете.

– Вы думаете, это смешно? У вас есть чувство юмора.

– Я говорю о том, что считаю нелепым, – сказал Корби. Вдруг он встал и включил свет. Уже стемнело. – Вдруг Марк Хардич пойдет под окном и увидит вас и меня сидящими за столом вместе.

Она спрашивала себя, поверил ли ей Марк, когда она сказала, что это был Кит. Мог бы он пройти под окнами? Конечно нет. Это было бы недостойно, унизительно. Она подошла к окну, отдернула занавеску и сказала холодно:

– Ужинайте. Я поем позже.

Корби сказал:

– Надеюсь, мой цветочек, у вас хорошо кончится с Хардичами!

Лучшее, что можно было придумать, – это держаться от Корби подальше. У него было дикое свойство характера: умение вывернуть любую ситуацию наизнанку, что раздражало Марка и мучило Эмму. Было не слишком трудно избежать общения с ним, хотя он все еще свободно посещал «Милл-Хаус», как если бы он принадлежал ему. Отец не пытался помешать ему. Но Эмма не хотела, чтобы ей испортили счастливое время. Даже более счастливое, чем те восемь недель три года назад, потому что теперь она знала, что в жизни Марка нет другой женщины.

Каждый день казалось, что узы, их связывающие, крепли. Не было разговоров о любви. Потребуется время, прежде чем золотой призрак его жены потускнеет. Но, благодаря Эмме, Марк Хардич не был больше отшельником. Он медленно возвращался в мир, и Эмма была его постоянной спутницей. Он не зависел от нее. Он был сильным человеком, но она все же помогала ему. И так восхищалась им, что все еще казалось невероятным, что Марк Хардич нуждается в ней, звонит ей.

Сара Хардич осталась в стороне. Эмма видела ее три раза в сентябре: дважды в «Хардич-Хаус» и однажды, когда Сара вошла в магазин, чтобы купить себе что-нибудь на осень. Сара мало говорила во время этих встреч и была почти тиха, словно, притаившись, поджидала своего часа.

В магазине знали, что Эмма встречается с Марком Хардичем. Вообще все ее знакомые потихоньку любопытствовали. Смерть Гиллиан сделала Марка трагической фигурой. Все знали Гиллиан Хардич, и все чувствовали, что Эмму ждут тяжелые испытания. Они желали ей счастья. Но в ее случае было не до хихиканья или вопросов: «Когда свадьба?»

Паула Матеус, управляющая, обслуживала Сару Хардич, когда Эмма вышла из складского помещения. Паула несла пару пальто, которые Сара собиралась примерять, и, заметив Эмму, подумала предложить ей обслужить клиентку.

Сара сказала:

– Доброе утро, Эмма, – с холодным презрением.

– Доброе утро, мисс Хардич, – сказала Эмма и пошла дальше, чтобы уложить на полку свитера.

Паула поднялась наверх позже, когда покупки были сделаны и мисс Хардич покинула магазин.

– О, дорогая, – сказала она. – Неприятности?

– Она не любит меня, – сказала Эмма живо. – Никогда не любила. Никогда не полюбит.

– Что она о себе думает? – грубо встряла Дженни. Пренебрежительное отношение Сары, должно быть, заметили все. Дженни любила Эмму. И каждый знал, что мисс Хардич ждет для себя королевских почестей везде, где ступает ее нога. – Чванливая старая ворона, – пробормотала Дженни.

Управляющей не было до этого дела – мисс Хардич была хорошей клиенткой. Она усмирила Дженни взглядом и сказала Эмме:

– Она любила госпожу Хардич, не так ли? Они всегда ходили вместе. Мне кажется, ей нелегко… – Потом, поняв, что, оправдывая Сару, она не утешила Эмму, вздохнула.

Эмма сказала:

– Я надеюсь, что так.

Она не обманывала себя. Если отношения между братом Сары и Эммой Чандлер налаживаются, Сара тут ни при чем. Сара использует любую мелочь, чтобы помешать им. И Эмма чувствовала, что ее козырем станет Корби. Хотя она была замечательно сдержанна во время двух посещений Эммы «Хардич-Хаус». Посещения были краткими: однажды после театра, когда Марк пригласил Эмму в дом чего-нибудь выпить, перед тем как проводить ее до дому, и один раз, когда Эмма ждала, в то время как он говорил по телефону, – оба раза Сара сумела вклинить имя Корби. Есть ли у него планы по поводу луга? Один ли он живет на мельнице?

Эмма сказала, что она не знает о его планах, и предположила, что он живет один. Она согласилась, что он сделал мельницу пригодной для жилья, и сказала, что да, она заходила туда однажды.

Марк никогда не упоминал Корби, а Эмма доверилась Крисси и попросила, чтобы та не говорила о Корби в конюшне. Относительно его ужинов здесь и посещений. Между нами ничего нет, но мисс Хардич может что-нибудь сочинить.

Крисси сказала решительно:

– Я могу потерять работу, если упомяну его имя там. О нем нельзя говорить. – Она также была поклонницей Хардича. Она добавила презрительно: – Как будто ты можешь думать о нем, когда рядом мистер Хардич!

Крисси живо следила за романом Эммы. У нее была крошечная квартирка. Теснота и хозяйственные заботы не способствовали стремлению прийти домой пораньше. Да еще Кит работал допоздна: он вбил в голову, что они должны купить себе дом.

Крисси завидовала Эмме. Марк Хардич явно был к ней неравнодушен. Эмма особенная, она всегда была такой. В Эмме есть шарм. И Крисси не удивилась бы, если бы Эмма стала второй женой Марка Хардича.

Она любила слушать, где они были, и рассматривать одежду Эммы. От мысли, что Корби Кемпсон может все разрушить, у нее закипала кровь. Крисси была полностью на стороне Хардичей, и Кит мог смеяться над этим, но он тоже был их частицей для нее.

Марк Хардич уже встречался с Эммой три недели, и вот имя Гиллиан было упомянуто. Тем вечером Эмма надела клетчатый шотландский свитер, и в машине Марк сказал:

– Симпатично. У моей жены был такой же.

Эмма инстинктивно вскинула руки, но он продолжил:

– Очаровательно. Тебе очень идет.

Нерв, который прыгал на его щеке, когда Эмма хотела погладить лошадь, любимицу Гиллиан, не дергался теперь. И в голосе не было слышно напряжения. Рискуя, она сказала тихо:

– Я слышала о Гиллиан. От Крисси и девочек, с кем я работаю. Они очень ее любили.

– Все любили ее, – сказал Марк.

Еще один барьер преодолен. Ему стало легко говорить о Гиллиан без страдания. Позже, тем же вечером, разговаривая о пьесе, которую смотрели в разное время и Марк, и Эмма, он сказал:

– Я возил Гиллиан на нее. Ей она не слишком понравилась.

Эмма наслаждалась разговором – наконец-то найдена тема, позволявшая разговориться. Она спросила: