Андреа Йорк - Стеклянные бабочки

— Я... я не знаю. Мне как-то не очень удобно. Ведь мы только вчера с тобой познакомились.

— Мы встретились двадцать лет назад, и тогда у тебя не возникло такой проблемы.

— Хорошо, если ты ляжешь в постель в одежде, как в прошлый раз, думаю, и сейчас у меня не будет проблем.

Ложь! Всю прошлую ночь ей не удалось ни на минуту уснуть, потому что с ума сходила от желания переспать с Полом. Так почему же она стоит теперь здесь в холодном вестибюле в 1891 году и спорит с ним? С ее стороны это было не что иное, как игра: Мэри прекрасно знала, что уже заранее согласна на все его условия. Девушка явно кокетничала, и, что самое ужасное, видимо, Пол понял ее.

— Мы еще поговорим об этом, — ласково сказал он. — Думаю, я сумею тебя убедить.

— Вот этого я и боюсь.

— Ты боишься меня? Что ты, — прошептал он, коснувшись губами ее волос. — Во всем мире, во все времена я единственный, кто желал и желает тебе только добра...

И это правда. Пол готов отдать за нее жизнь, потому что горячо и преданно любит ее. Трудно представить, но внутри этого сильного, красивого мужчины живет душа того самого мальчика Сэмми, и он относится к ней с той же нежной пылкостью, как тогда, много лет назад.

8

Пол открыл дверь. Он нашел керосиновую лампу, зажег ее, и слабый оранжевый огонек осветил все вокруг. Комната оказалась на редкость уютной: широкая кровать с двумя прикроватными тумбами у стены, в небольшой нише рядом с окном — софа, а посередине — стол с двумя стульями. Занавески на окнах и покрывало были из плотной парчи розово-золотых тонов.

— Сдается мне, это лучшее, что может предложить нам Сильверстаун, — сказал Пол. — Хотя в номере нет ванной.

— И как же ты нас зарегистрировал?

— Сэмми и Перл Мак-Гроун.

Она затаила дыхание.

— Ты обманываешь!

В его глазах появились озорные искорки.

— О'кей, не совсем так. Я приписал еще мистер и миссис.

— Разве мы женаты? И когда же это случилось? Что-то не помню.

— Ведь ты же не хочешь скандала. Я видел, как на тебя смотрели в «Тенетах любви», и у меня нет желания скандала.

Странно, но его слова не показались Мэри оскорбительными. Может быть, там, в двадцатом столетии, они звучали бы грубовато, но здесь все было по-другому, даже сам воздух, которым они дышали, был иным. В этом приграничном городе, где царило беззаконие и где на одну женщину приходилось не менее сотни мужчин, Пол осознавал свою ответственность за нее. И она поняла это...

Обрадовавшись, Пол поцеловал ее.

— Нас соединил этот мир, любовь моя. Мы уже прошли долгий путь... намного больше, чем в это можно поверить. Однажды моя жизнь стала частицей твоей, и я никогда никому не позволю разлучить нас. Я принадлежу тебе точно так же, как ты мне.

Она присела на край кровати, всем сердцем стараясь принять этого незнакомца, которого знала очень давно.

— Ты прав, мы пустились вместе в это плавание, и, что бы ни случилось, нам надо держаться друг за друга.

Пол запер дверь.

— Я ждал тебя почти всю свою жизнь, Мэри. — Он отстегнул патронташ и положил его на прикроватную тумбу. — Ну, иди же ко мне.

Девушка, не задумываясь, поднялась и бросилась в его объятия.

— Господи, чего мне стоило ожидание этого момента! Чуть с ума не сошел! Нам так необходимо побыть наедине, чтобы до конца осознать все происходящее с нами.

Он поцеловал ее. Его пальцы нежно, неторопливо ласкали ее шею, плечи, вызывая в ней море чувств.

— Мне кажется, еще не время... — прошептала Мэри.

— Наше время уже давно настало. Я ждал этой минуты двадцать лет.

— Как, Пол? — Она ощутила биение его сердца. — Ведь ты же не верил, что мы когда-нибудь встретимся?..

— Должно быть, подсознательно я чувствовал, мы найдем друг друга.

— И у меня было то же ощущение. Я верила, что ты вернешься ко мне.

Он улыбнулся.

— Моя очаровательная Мэри, у настоящей любви нет конца.

Его пальцы побежали по пуговицам ее платья.

— Ты будешь со мной?

— Ты действительно не теряешь времени.

— Наоборот, я слишком много его упустил. А теперь мне очень хочется познать тебя. И это естественно, Мэри, ведь мы уже с тобой не дети.

— Когда мы были маленькими, все казалось проще, — заметила она, откидывая тяжелое покрывало. Расстегивавшие его рубашку пальцы Мэри так дрожали, что ему пришлось помочь ей. Справившись с одеждой, Пол, обнаженный, лег на кровать и привлек ее к себе.

Прильнув к нему, она вдруг почувствовала необыкновенную легкость, словно стала невесомой и воспарила высоко над облаками. Он обнял ее.

— Тебе не холодно, любимая? Может, нам разжечь камин? — Лаская ее плечи, он предложил: — Давай я согрею тебя. — Молодой человек расстегнул бюстгальтер, отбросил его в сторону и приник к ее груди.

Отзываясь на его ласки, девушка затрепетала. Множество маленьких искорок будто отделились от их общего костра страсти и обожгли ее плоть. Она уже не боялась, более того, страстно желала его ласк. И лежа рядом с ним в мерцающем свете керосиновой лампы, она чувствовала, как в ней росло мучительно-прекрасное томление от их близости...

Ее любопытные пальчики неторопливо, нежно, чуть касаясь, стали изучать его грудь, потом двинулись к животу и, добравшись до кромки трусов, остановились. Пол быстро снял их, убирая последнее препятствие.

— Боже! Мэри, как ты чувственна, как нежна! Твои ласки сравнимы только с весенним солнышком, согревающим землю и своим теплом растапливающим толщу льда. — Он закрыл глаза. Непроизвольно застонав от охватившего его возбуждения, Пол пересилил себя и покорно откинулся назад. Он понимал, что не должен сейчас напугать ее, выплеснув бурю своих страстей. Она любила его мальчиком, а теперь ей было необходимо время, чтобы привыкнуть к нему как к мужчине.

Мэри, словно прочитав его мысли, казалось, старалась ласками отблагодарить его. Костер ее любви все разгорался. С каждым движением песня любви звучала все громче и ясней в ее сердце... Все ее чувства и эмоции переплелись воедино в этой колдовской музыке, которая являла собой одновременно и любовь, и страсть.

Неожиданно пальцы коснулись шрама на бедре, и ее захлестнула волна воспоминаний... блеск лезвия, кровь, руки Нэнси, мелькание иголки. Потом пугающий шов в виде буквы S... Мэри склонилась и поцеловала рубец, медленно, с нежностью провела по нему языком, останавливаясь на каждой едва ощутимой вмятинке шва. Пол не пожалел своей жизни, защищая ее. Наверное, многие, в том числе и женщины, спрашивали у него об этом шраме, и скорей всего никто не получал ответа. А может быть, он смог выдумать какую-нибудь историю о нем?