Эмили Джордж - Рассвет для двоих

— Хорошо. А... по Италии я смогу попутешествовать? Я могу и автостопом.

- Смеешься? Графиня Бонавенте — автостопом? Мы с тобой объедем всю Италию вместо медового месяца, хочешь? И запомни: на год ты становишься самой настоящей графиней, так что не надо каждый раз спрашивать, можно ли то да се. Просто говори, чего тебе хочется.

- Не боишься, что я потребую бриллиантов?

— Нет. Не боюсь.

Они уже спускались по лестнице, и потому Лу не видела, как странно изменилось выражение лица Альдо Бонавенте при этих словах. Словно какая-то тайная мысль пришла ему в голову, при этом несказанно удивив его самого.

В такси они не разговаривали, потому что Лу почти засыпала, попрощались в холле, условившись встретиться в десять утра и пойти вместе гулять по Лондону. Зайдя в номер, Лу смогла только стянуть с себя немилосердно измятое платье, торопливо влезть в футболку и завалиться на свое безразмерное ложе. Сон накрыл ее мгновенно, и снов в эту ночь она не видела.

Альдо вернулся домой, принял душ и нагишом (по своей всегдашней привычке) улегся на кровать, закинув руки за голову. По его лицу бродила счастливая улыбка.

Все-таки у него есть задатки бизнесмена. Вон как здорово все устроилось. Папа будет счастлив, а Лу никакая не хищница, она красивая, веселая и авантюристка, и это здорово, потому что приключений в его жизни давно не хватало. С ней будет легко, особенно теперь, когда она стала его союзницей... а не наемной рабочей!

И какие сладкие у нее губы...

С этой мыслью Альдо Бонавенте уснул сном младенца.

8

Как ни странно, в десять они действительно встретились в вестибюле отеля. Лу чувствовала себя на удивление хорошо, а Альдо, в свою очередь, не испытывал ни малейшего смущения по поводу вчерашних событий. Честно говоря, оба ощущали себя так, словно с души свалился тяжеленный груз.

Прогулка по Лондону оказалась просто отличной. Лу выяснила, что Альдо Бонавенте прекрасно знает город, да и рассказчик неплохой. Прошатавшись до трех часов дня, они буквально вползли в какое-то кафе на Пикадилли и упали за столик у самого окна. Лу с некоторым остервенением скинула с гудевших ног босоножки и блаженно вздохнула.

— Они сейчас отвалятся. Интересно, сколько мы сегодня прошли?

— Не знаю. ОЧЕНЬ много. Клянусь, в Италии мы не сделаем ни шагу пешком. Только на машине.

— Это неинтересно.

— Тогда на ослике.

— У тебя есть ослик?!

— Ха! Я же граф. У меня есть много осликов. И лошадей. И всякого разного другого.

Лу вдруг посерьезнела.

— Когда я начинаю об этом думать, мне становится не по себе. Как ты думаешь, нас не разоблачат?

— Не знаю. Я так рад, что ты меня не подвела, что и думать об этом не хочу.

— Ты обещал рассказать про свою семью. Давай. Начинай.

— Ох. Ладно. Значит, так. Графы Бонавенте известны в Италии с...

— Нет, это не надо. От этого у меня комплекс неполноценности. Джонсы в Кембридже тоже известны, но только не так давно.

— Хорошо. Хотя ты это напрасно. У нас в Италии аристократы вовсе не такие снобы, как в Англии. Папа, например, начинал помощником механика на автозаправке.

— Ходил в народ?

— Нет, просто дед считал, что это необходимо. Папе было пятнадцать лет, и он вкалывал совершенно по-честному.

— А ты? Тоже начинал пролетарием?

— Нет. Начинаю думать, что зря. Против папы я слабак.

— Ну да?

— О, ты сразу это поймешь, когда увидишь его. Вот папа — это настоящий граф, и я думаю, что работа механиком ему в этом только помогла.

— Ладно, давай дальше.

— Дальше мама. Ее зовут Кьяра, она очень красивая, очень спокойная и очень не любит светские приемы, но вынуждена все время на них ходить, потому что состоит во всех благотворительных фондах Италии. На самом деле она медик по образованию, но поработать не успела, папа в нее влюбился и увез в Корильяно.

— А Корильяно — это...

— Это самый прекрасный замок на земле. Диснейленд видела? Так он против Корильяно — ерунда.

— Ой, неужели и башенки есть?

— И башенки, и остатки крепостной стены с зубцами, и флаги, и плющ на стенах, и стрельчатые окна, и галерея предков, то есть их портретов, и винные погреба — все, что хочешь.

— Экскурсию проведешь?

— Конечно. Так, кто у нас дальше? Джакомо Бонавенте. Мой умный братец. Ему двадцать пять, выглядит он на восемнадцать, а гонору у него на все сорок, но это вполне заслуженно. Он жутко умный.

— Чем он занимается?

— Всем понемногу. Был маленький — любил математику, теперь — экономист. Говорят, у него талант. Папа допустил его к управлению некоторыми компаниями еще несколько лет назад. Взрослые акулы бизнеса советуются с Джако на полном серьезе.

— Вы дружите?

— Скорее, он до меня снисходит.

- А ты?

— А я... я его люблю. Так получилось, что мы не слишком много общались в детстве.

- Почему?

— Были разные обстоятельства... Потом узнаешь. Джакомо сложный человек, на мой вкус — слишком серьезный, но я его действительно очень люблю!

— Если он такой умный, то сразу все поймет.

— Лу, не понимаю, чего ты так боишься? Ведь мы с тобой не ограбление Корильяно замышляем. Нормальный брак... почти. Ладно. Дальше. Сестры.

- Их много?

- Чересчур. Так я считал в детстве. Их четверо. Луиза, Анита, Клаудиа и Донателла. Все — старше меня. Сестренки провели детские годы с пользой. У них был живой пупс, которого они пеленали, кормили с ложечки, воспитывали, шлепали, ставили в угол... Лет до пятнадцати я считал их божеским наказанием, теперь как-то привык.

— Да и они, надо полагать, перестали тебя шлепать.

— Ну... воспитывать можно и словом. Вот вся моя семья. Хотя нет. Есть еще целая армия людей, которых я тоже считаю родственниками.

— Дяди и тети?

— Нет. Няня, наш управляющий, садовники, слуги.

— Как это патриархально и феодально.

— Не смейся, Лу. Я вырос на их глазах, они всегда были рядом. К тому же их предки служили моим предкам, так что замок Корильяно вполне можно считать и их родовым гнездом.

— Должно быть, они вас любят.

— И мы их. Я, во всяком случае, не представляю Корильяно без них. Так, о ком тебе еще нужно знать...

Лу помрачнела.

— Быть может, о твоих друзьях... и подругах?

Альдо тоже нахмурился.

— Ты права. Это очень скользкий момент. Дело в том, что три года назад... Нет, начать надо с другого.

И он рассказал ей историю своей неудачной помолвки, начиная с детских лет, проведенных вместе с Анжелой и Вероникой. Лу старалась сохранять беспечное выражение лица, но на душе скребли кошки. Она сама не понимала, почему ей так неприятно упоминание о влюбленностях Альдо Бонавенте, а уж личность Вероники Фабиани и вовсе приводила ее в ярость. Задумавшись, Лу не сдержала эмоций и брякнула, не подумав: