Лора Брантуэйт - Сумасшедшее сафари

– Не хочу больше страдать в четырех стенах.

– Может, лучше погуляем? – робко предложил он. Мысль о том, чтобы полночи провести на дискотеке, не вызвала у Мэтта радости.

– Может, и погуляем, – неожиданно легко согласилась Сандра. – Главное, чтобы было хорошо.

– Одевайся потеплее, ночь обещали холодную.

– Ладно. А ты бери свою пиццу. Устроим ночной пикник посреди города.

– Договорились. Стартуем через пять минут.

В тусклом, чуть зеленоватом свете фонарей мир был странным и зыбким. Сандра и Мэтт шли по набережной. В нескольких футах глухо плескалась вода – жидкое стекло, тяжелое и черное. Небоскребы казались похожими на космические корабли. От усталости, отсутствия сна, отбушевавшего эмоционального шторма Сандра чувствовала себя немного пьяной. Хотелось танцевать вдоль тротуара, но не было сил, и она только тихонько напевала какую-то популярную мелодию. Мэтт шел рядом и казался юным поэтом или философом, погруженным в решение мировых проблем.

На самом же деле он думал о том, как странно играет человеческими жизнями случай и почему никому не известно, что будет в конце. Вот если бы Сандра отказалась от этой поездки, или поехала с другой группой, или Марта выбрала бы другой тур – все было бы иначе? Или тогда и тот парень поехал бы на несколько дней позже или в тот же самый «другой» тур?

– Как все сложно, – пробормотал он.

– Что именно? – поинтересовалась Сандра.

– Да все! – Мэтт махнул рукой, мол, отстань. Очень «информативно».

– Да ты Спиноза! – Сандра передразнила его жест. – Я думаю, что все достаточно просто, нужно только решать задачки по действиям.

– По-моему, тебе пора спать. – Мэтт посмотрел на Сандру из-под длинной челки.

– Взаимно.

– И я говорю. Отвечаешь вот невпопад.

– Давай посидим.

Здесь как раз начиналась парковая зона. Можно было расположиться под деревьями на траве и смотреть на воду и на город. Сандра задумчиво жевала давно остывшую пиццу и не чувствовала ее вкуса.

– Мэтт…

– А?

– Что ты думаешь обо мне как о женщине?

Господи, что я несу?!

Мэтт поперхнулся и закашлялся.

– Я не обижусь вне зависимости от ответа.

Есть вещи, о которых как-то не принято спрашивать. Странно, почему важные вопросы, на которые нужно отвечать честно, считаются табу?

– Ну… я думаю, что ты славная. Очень хорошенькая. Что у тебя красивые ноги и очень нежные руки. Что, если бы я не был твоим другом и у меня был шанс, я бы за тобой приударил.

Сандра посмотрела на Мэтта. Даже при таком скудном освещении было видно, что он покраснел.

Наверняка будет теперь избегать меня недели две, улыбнулась себе Сандра.

– Спасибо. Ты замечательный.

Молчание.

Город жил своей ночной жизнью. Как она не похожа на ночную жизнь саванны! Далекие пароходные гудки, шум машин перекрывают треск цикад. Пахнет не травой, а выхлопными газами и асфальтом, разогретым за день. Городская пыль состоит из частичек отработанного топлива, кирпича, асфальта и человеческого мусора. Модель этой самой городской жизни.

Здесь не видно звезд. Здесь небо не черное и не темно-синее, а розовато-серое от отраженной иллюминации. Здесь душно даже прохладными ночами.

– Мэтт, я хочу уехать.

– Куда?

– Далеко.

– Назад, в Африку?

– Может быть. Или в Австралию. Или в Южную Америку. Буду учить детишек английскому…

– Надеешься сбежать от своей жизни или от своих чувств?

– Не знаю.

– Не получится. Ты – это ты, даже на Южном полюсе.

– Ха!

– Даже если ты изменишься еще больше, чем за эту неделю, это все равно будешь ты.

На это Сандре нечего было ответить.

Она смутно помнила, как вернулась домой. Мэтт проводил ее и остался спать на диване в гостиной. Пожалуй, это был момент наибольшего сближения за все те годы, что они друг друга знали. Сандра успела порадоваться, что устала, и без всяких мыслей провалилась в пустые сны, как только голова ее коснулась подушки.

Ее разбудил запах горелого. Первая мысль была о том, что Мэтт по рассеянности поджег дом. Воздух был подозрительно сизым. Сандра вскочила с постели и метнулась на кухню. Хорошо, что легла спать одетой, конфуза не произошло…

Сонный Мэтт флегматично смотрел на сковородку, от которой валил дым.

– Что ты делаешь?! – возопила Сандра.

– Горячие бутерброды, – спокойно ответствовал Мэтт.

– Какие, к черту, бутерброды?! Сейчас сработает пожарная сигнализация.

– У тебя ее нет, – резонно возразил Мэтт. – И вообще. Я, между прочим, хотел порадовать тебя завтраком. А ты…

Физиономия Мэтта говорила о том, что он вот-вот смертельно обидится на несправедливое и неблагодарное отношение. Сандра звонко чмокнула его в щеку.

– То-то же, – смягчился Мэтт. – Посмотри, парочка уже готова.

На столе действительно помещалась тарелка с двумя существенно подгоревшими, но вполне съедобными бутербродами.

– Спасибо…

У Сандры внезапно защемило сердце. Есть простые вещи, которые на самом деле так много значат. Например, если кто-то поправляет тебе одеяло ночью или готовит завтрак, пока ты еще спишь… Забота, без которой невозможны теплые отношения.

Интересно, кто готовит завтрак Рою?

Сандра шлепнула себя по губам, как будто сморозила какую-то глупость.

Все. Хватит. Рой был с ней в Намибии. До и после этих дней у него булла и есть другая жизнь, от нее закрытая и ей непонятная. Его нет в Бостоне. И она никогда не узнает, с кем он делит дни и вечера. Значит, так надо.

Нэнси готовила Рою завтрак.

День был солнечный, настроение – легким и беззаботным, и Нэнси напевала от удовольствия. У нее все было хорошо. Рой приехал. Она готовила ему легкий салат с телятиной. Рой не очень его любит, но на завтрак это полезно: белок и витамины.

А потом его можно будет побаловать гренками с сыром. И испечь к обеду овсяное печенье.

Наводить чистоту и поливать цветы – дело приятное, но гораздо приятнее, когда есть кому оценить твой труд.

Нэнси была приходящей домработницей и работала у Роя уже пять лет или около того. Поначалу – кажется, это было очень, очень давно – она побаивалась мрачного человека с пронзительным взглядом, будто говорящим: я все про тебя знаю.

Но потом обостренный материнский инстинкт, присущий абсолютному большинству многодетных женщин, возобладал над чувством опасливого и почтительного уважения к очень умному мужчине.

И Нэнси внезапно поняла, что этот «черноволосый инквизитор» (она слышала, как однажды его так называла какая-то пациентка в разговоре по телефону) на самом деле – одинокий человек, о котором некому позаботиться. А ему это остро необходимо. И пусть Рой подшучивал над ней и говорил, что это ее фантазии и… мм… проекции, Нэнси твердо решила, что никто в этом мире не помешает ей обеспечить Рою уют и тепло. Можно даже сказать, домашний очаг.