Доминик де Ру - Светские манеры

Вечер затянулся, Мари-Анж и Ричард отправились спать глубоко за полночь.

На следующее утро, когда они прогуливались по палубе, к ним подошла та самая итальянка, которую Ричард прошедшим вечером развлекал за ужином. Мари-Анж не ошиблась: она оказалась графиней. У нее был роскошный дворец в Венеции, но она предпочитала больше времени проводить в Париже или Нью-Йорке.

Мари-Анж немного смутило откровенное внимание этой женщины к Ричарду, однако после вчерашнего вечера и ночи любви тот был несколько рассеян и казался слегка усталым. Но, видно, это лишь возбуждало графиню, которая, кстати сказать, была уже немолода.

Разумеется, Мари-Анж не удалось избежать совместного завтрака с итальянкой, а в шесть вечера они опять встретились с назойливой дамой в салоне, где знатная публика собралась, чтобы скрасить вечер игрой.

Флирт между итальянкой и Ричардом продолжался, и Мари-Анж окончательно потеряла спокойствие, к которому так стремилась в последнее время. Она и ревновала Ричарда, и немало раздражалась при виде того, как он беззаботно наслаждается путешествием и обществом людей, ранее для него недоступных. Мари-Анж почувствовала, что она не в силах что-либо изменить, что дальнейшую судьбу их обоих определяет графиня, и уже не пыталась сопротивляться натиску этой настойчивой женщины, чем-то напоминавшей ей Агнес.

Вскоре графиня предложила новым знакомым не брать номера в отеле, а остановиться у нее во дворце. Мари-Анж сразу же отказалась принять это предложение, но не могла не видеть, что Ричард, вдохновленный новыми перспективами, готов был согласиться. И как только они оказались в каюте, Мари-Анж по виду Ричарда поняла: от неприятного разговора не уйти.

— Ты сердишься на меня? Послушай, дорогой, ведь это же нелепо! Ты должен понять, что я не могу принять такое приглашение от женщины, которую почти не знаю… Тебе не о чем сожалеть, ведь мы можем с ней часто видеться и в то же время сохраним нашу независимость от нее…

— Это мне, мужчине, решать — принимать приглашение или отказываться от него! А ты, наверное, по-прежнему держишь меня за мальчишку, а я мужчина… Кстати, ведь именно мне графиня хотела показать свой дворец. Или ты думаешь, она приглашала тебя?

— Да ты просто наглец! Конечно, эта старуха скорее всего богаче меня и сможет содержать тебя лучше, чем я. Молчи, не пытайся возражать мне! Твоя игра понятна, удивляюсь, как это я раньше тебя до конца не раскусила! Сегодня ты будешь спать на диване в салоне. И постарайся до утра сделать выбор — эта мумия или я!

Ричард услышал, как она повернула ключ в двери каюты. На мгновение растерялся: а вдруг графиня изменит свои намерения? Что он тогда будет делать один, без денег и друзей в незнакомой ему Венеции? Впрочем, вытянувшись на диване, Ричард скоро уснул, рассчитывая, как обычно, на свою неизменную удачу и надеясь, что все само определится в его дальнейшей судьбе…

Мари-Анж была вне себя от ярости… Она думала лишь о подлой измене и о своем унижении. С испепеляющей ненавистью она смотрела на запертую дверь.

Проснувшись на следующее утро, Мари-Анж удивилась, что ей удалось уснуть. Приведя себя в порядок самым тщательным образом, она отправилась завтракать. На ее лице появилась презрительная улыбка при виде спящего на диване Ричарда. Пройдя мимо него на цыпочках, она поднялась на палубу.

Первым пассажиром, которого она встретила, оказалась графиня. С приветливой улыбкой та попросила разрешения присоединиться к Мари-Анж и долго пыталась объяснить, почему она любит пить крепкий чай в такое время.

Итальянка замучила ее неиссякаемой болтовней. Казалось, этому пустословию конца не будет. Мари-Анж смотрела на нее и пыталась понять, что же нашел в ней Ричард кроме денег, и не понимала. Увядшая красавица, все еще разыгрывающая из себя восемнадцатилетнюю озорницу. Мари-Анж пересилила себя и попыталась любезно улыбнуться графине, начав разговор о Ричарде. Однако графиня упорно уклонялась от разговора о нем, и это лишь подтверждало худшие предположения Мари-Анж.

Вскоре появился и он сам, с невозмутимым видом приветствуя собравшихся и извиняясь, что сегодня проспал завтрак. Со всех сторон посыпались шутки и веселые предположения. Ричард даже не посмотрел в сторону Мари-Анж.

До самой Венеции они обменивались лишь ничего не значащими фразами. И только на людях.

Наконец капитан объявил, что они прибудут в Венецию завтра утром к одиннадцати часам. С вечера Мари-Анж решила отправиться спать раньше обычного: Ричард, она была уверена, больше не станет тянуть и захочет объясниться. В ожидании его прихода она принялась упаковывать свой багаж.

Все уже было собрано и приведено в порядок, но он все еще не появлялся. Не желая более продолжать этот спектакль, Мари-Анж легла в постель, но дверь, отделявшую ее каюту от салона, на этот раз оставила открытой. Вскоре она задремала.

Вдруг, словно от толчка, Мари-Анж проснулась: около постели стояла графиня и смотрела на нее с притворным дружелюбием.

— Что вам надо? Который час?

— Девять часов утра, скоро мы прибываем. Ну а то, что я сейчас вам скажу, вы и сами прекрасно знаете…

— Да, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: Ричард отправляется с вами, мадам. У него не хватило смелости самому сообщить мне эту новость. Что ж, такое — в его духе…

— Да, дорогая, вы правы, он не хотел бы больше с вами видеться. Его слабоволие, впрочем, кажется мне вполне естественным… ведь он так молод! Я вас удивляю? Ваш бывший друг относится к тому типу людей, которые всегда ищут где лучше и всегда находят дурочек вроде меня и вас, готовых ради них на все, не правда ли? Правда, со мной ему не надо будет разыгрывать комедию, мы уже договорились о сумме, которую я буду платить за известные услуги. Да, я циничная женщина, но жизнь такова, что приходится самой заботиться о себе. Знаете, вы вызываете у меня симпатию…

— Одним словом, вы просто из любезности обременили себя визитом, чтобы сообщить, что забираете моего любовника? С вашей стороны это очень мило. Но раз уж вы пришли, потрудитесь помочь мне собрать барахло вашего блестящего приобретения, ведь ему надо что-то носить, пока он не получит в подарок новое.

Инстинктивно Мари-Анж разговаривала тоном Агнес, и чувство собственного достоинства, с которым были сказаны эти слова, произвели на графиню сильное впечатление. Собирая вещи Ричарда, обе женщины ни на минуту не теряли самообладания, были сдержаны и при расставании даже улыбнулись друг другу.

Мари-Анж была в бешенстве, к которому примешивалось чувство растерянности. Это мешало ей полностью осознать то, что с ней произошло.