Таффия Исаева - Семь историй о любви

Этот бешеный взгляд Вика не просто узнавала. Она чувствовала его кожей, каждой клеточкой, каждым волоском. И холодное чувство беды и ужаса, захлестнувшее ее, тоже было знакомым. Она могла поклясться, что ощущает запах этой дряни, чувствует его, даже видит.

– Руки покажи… – помертвевшими губами приказала она. Сашка ухмыльнулась.

– Иди домой…

– Покажи руки.

Сашка независимо пожала плечами и протянула обе руки, на ней была белая рубашка с длинными рукавами. Скользнув по белой ткани, Вика увидела бурое живое пятнышко на сгибе локтя.

– Ты… Опять? – Вика до боли прикусила нижнюю губу, чтобы не разреветься.

– Вика, я не читаю тебе морали по поводу твоего общения с родителями, так что будь добра, сделай одолжение… И поезжай домой…

– Только с тобой. – всхлипнула девушка.

– Мне позвать охрану? – приподняла одну бровь Сашка.

Стиснув кулаки, так что ногти вонзились в холеные ладони, Вика приказала себе успокоиться. В таком состоянии Сашка способна на все, даже пойти на такое унижение. Ничего не стоит скрутить ее, стукнуть разочек и отволочь бесчувственную на такси домой. Но тогда об этом узнают все, и никто не может сказать, чем ситуация обернется для этой дурочки.

– Нет. Я уйду сама. Утром тебе позвоню.

Вика развернулась и пошла прочь на негнущихся ногах.

Значит снова. Предупреждали, что рецидив возможен, но Сашка так долго держалась. И Вика почти поверила в то, что беда миновала…

Сашка начала «бунтовать». Отец называл это поздним переходным возрастом, мать тихо плакала, а Сашке было все равно. По нескольку дней она где-то пропадала, появлялась взлохмаченная, бешеная, но невыразимо довольная, ругалась с отцом, успокаивала мать, и снова исчезала. Вику пугал тот яростный блеск глаз и непонятная легкость в движениях. Сашка как будто пела изнутри. Пела всем своим существом песню, которую не слышал никто.

И так же вдруг ее песня оборвалась. Она снова ночевала дома, но теперь ее глаза были всегда потухшими, а плечи уставшими. Она больше не ругалась с отцом, лишь вяло огрызалась на его попытки поговорить, все так же успокаивала мать и совсем не обращала внимания на Вику. Целыми днями она сидела, запершись в своей комнате, никого не пуская внутрь. Ей было плохо. Еще хуже было Вике. Она, как могла, старалась развеселить сестру, но все ее начинания рассыпались в прах, едва наталкивались на недоуменный холодный взгляд карих глаз.

– Ты похожа на большую грозовую тучу с пушками. – сказала Вика, заходя без приглашения в комнату сестры.

– У туч не бывает пушек, и я тебя не звала. Уходи. – Сашка произнесла это ровным голосом, лишенным всяких эмоций. Она сидела в кресле напротив окна, шторы против своего обыкновения были отдернуты, казалось, девушка наблюдает за происходящим на улице.

– Не уйду. Сколько можно так сидеть?

– А что еще делать?

– Пойдем погуляем или посмотрим фильм… Или… – Саша повернула голову и Вика осеклась под грозным взглядом.

– У-хо-ди. – по слогам тихо произнесла сестра. – Выйди и закрой за собой дверь.

– Не уйду! – Вика топнула ногой. – Я скучаю по тебе…

– Что?

Вика подошла ближе и села на подлокотник кресла. Сашка дернулась и чуть отодвинулась от нее.

– Я скучаю, мама скучает, папа волнуется… Что с тобой происходит? А? Ну не загораживайся от нас, мы все тебя очень любим, и нам больно… когда больно тебе.

Вика нежно провела рукой по встрепанным волосам. Сашка вдруг дернулась всем телом, как будто невидимая боль разрывала ее на части, Вика услышала, как скрипнули плотно сжимающиеся зубы.

– Выдыхай, сестренка, выдыхай… Давай же… Я рядом… Я всегда буду рядом… Я люблю тебя…

Вдруг Сашка порывисто обняла Вику и уткнулась головой в живот. Ее плечи сотрясались от плача. Она плакала долго и надрывно, а Вика сидела в неудобной позе, чувствуя, как затекают ноги и не смела пошевелиться. Ее рука бездумно перебирала светлые пряди волос. Она хотела успокоить Сашу, только не знала как… Ведь Сашка никогда не плакала…

Постепенно рыдания стихли.

– Если ты кому-нибудь расскажешь, я тебя убью. – Мрачно пообещала Сашка, отрываясь от сестры.

Вика понимающе усмехнулась.

– Иди умойся, и пойдем погуляем.

Сашка хмуро смотрела на Вику, потом вдруг задумалась на секунду и почти сразу же ее лицо озарила робкая улыбка:

– Пойдем напьемся?

– Что?! – задохнулась от удивления Вика.

– Да ладно тебе, помогает… чтобы не думать. – Сашка пошла в ванную.

– Не думать о чем? – вопрос так и повис в комнате не получив законного ответа.

Они вместе приехали в бар, тогда Вика впервые попробовала спиртное, вкус ей не понравился, но ощущение легкости и веселья пришлось по вкусу. Теперь Вика знала, где проводит время ее сестра, но облегчения это не принесло. Сашка напивалась практически каждый вечер, и каждый раз Вика осторожно протаскивала бесчувственное тело сестры домой. А иногда Сашка исчезала, и появлялась спустя некоторое время в необычайно веселом расположении духа. Она заходила к Вике в комнату, падала на кровать и просила шоколадку, а потом они лежали рядом, разговаривали или смотрели фильм. Все было вроде бы нормально, если бы не то ощущение ледяного ужаса, возникающее каждый раз, когда Сашка исчезала и появлялась снова. Природу этого страха Вика понять не могла, и решила сама для себя, что это просто боязнь снова «потерять» Сашку.

Сонную тишину в доме нарушил звонок телефона. Вика, задремавшая в кресле в ожидании Сашки, вздрогнула и схватила трубку:

– Алло?

– Вика? – раздался в трубке незнакомый женский голос.

– Д-да…

– Ты можешь сейчас приехать в «Кракен» и забрать свою полоумную сестрицу, пока она сотворила повода для вызова милиции?

– Да, да… Конечно! Сейчас приеду!

Викины руки тряслись, трубка никак не хотело ложиться на место, в отчаянии она приказала себе успокоиться. Что еще натворила Сашка? Какого повода? Милиция? Что скажет папа? А мама? Сашка… что же ты творишь?

Как на крыльях она пролетела несколько кварталов и в нерешительности остановилась перед дверями бара. Сколько раз она открывала их, и ни разу не было такого страха. В сердце снова заполз липкий ужас, уговаривая себя, что ничего не случится, Вика толкнула двери.

Сашку она увидела сразу. Сестра стояла в середине комнаты, окруженная людьми. В руках у нее был нож, она беспорядочно размахивала им, выкрикивая невнятные слова. Вике стало интересно – кому предназначался Сашкин монолог, окинув еще раз взглядом сцену перед ней, она поняла, что слова предназначались девушке, стоявшей перед разъяренной сестрой. Девушка просто спокойно стояла и смотрела на Сашу, казалось, она ничуть не боялась пьяной вдрызг Саши.