Лора Райт - Ночь с красавицей

Перед мысленным взором встал ее последний день во дворце, прием, посвященный возвращению на родину Максима и Фрэн.

Фрэн. Единственный человек, кому ведома ее тайна. Она, должно быть, сейчас не находит себе места. Кэти пообещала выходить с ней на связь каждые три дня. Ничего удивительного в том, что ее уже ищут.

Сердце ухнуло куда-то вниз, как камень. Ее кошмарный сон. Эти двое, что идут за ней по пятам, – ее телохранители. Им приказано найти ее и привезти домой. Вернуть к жизни, вся сущность которой состоит во внешних обязанностях. К жизни, которая ничем не напоминает жизнь.

– Ангел, тебе хорошо?

При звуках этого имени она как будто растаяла, вспомнив, какой опасный и какой изумительный человек их произнес.

Он уткнулся носом ей в затылок, провел языком там, где у нее билась жилка. Жаркая, пульсирующая волна прошла сквозь нее, а вслед за ней пришло давящее осознание вины. Она знала, что должна сделать, как поступить. Причем немедленно. Не стонать, не прижиматься к Дэну, а взглянуть ему в глаза и объяснить, кто она такая и от кого он взялся ее защищать.

Но она потеряла способность здраво мыслить, когда он поцеловал ее в губы и их глаза встретились.

Этот опасный Дэн Мейсон – слуга закона. Он велел ей вернуться в его дом с одной лишь целью: чтобы получить отсрочку и разобраться, кто она, кто ее преследователи. Как только выяснится, что она вновь обрела память, что знает о своем высоком положении и ей ничто не грозит, он отошлет ее назад.

Кэти теряла голову, не зная, на что решиться. Он отправит ее обратно, то есть туда, где она была несчастна.

Правда, оставался вопрос: когда она бежала из Лландарона, только ли покоя искала? Или же ей хотелось окунуться в ту жизнь, где есть место выбору?

Всего лишь через два дня Дэн вернется в город и там выяснит все сам. Так зачем торопить события, зачем терять его раньше, чем это станет неизбежным? Разве она не имеет права сделать свой выбор, последовать велению сердца и пожить полноценной жизнью эти два дня?

Королевское достоинство поднялось откуда-то из самой глубины и пробило брешь в стене сомнений, подбросив, однако, свой контраргумент: а как же быть с выбором Дэна?

Сердце у нее болезненно сжалось, и она приняла единственно правильное, единственно честное решение:

– Дэн, я должна тебе…

– С тобой что-то не так.

Он погладил ее по щеке тыльной стороной ладони, и при этом прикосновении она растаяла и взмолилась, чтобы Господь позволил ей затеряться здесь навеки.

– Ангел, тебе плохо?

Только продолжай называть меня так, мысленно выкрикнула она. Может быть, так ты поможешь мне забыть, кто я на самом деле.

– Мне вовсе не плохо.

– Точно?

Она кивнула.

– Мне хорошо. Только…

– Хорошо? – Усмехнувшись, он выпустил ее, натянул новый презерватив, снова рухнул на кровать и положил ее на себя. Глаза у него потемнели, приобрели кофейный оттенок. – Тогда займемся хорошим делом, – насмешливо добавил он.

Она вымучила улыбку. Как же неправильно он истолковал ее осторожные слова!

– Я не то хотела сказать… Дэн, это было не просто хорошо, это было намного, намного лучше. Это было что-то удивительное, неземное. Я никогда не думала, что для меня такое возможно…

Он прижал ее голову к себе и закрыл ей рот поцелуем.

– Ангел, в мире существует гораздо большее.

Глаза у нее моментально закрылись. В воображении она сложила ладони, молясь о том, чтобы так оно и было.

Он всмотрелся в нее.

– У тебя что-то на уме.

– Да.

– Рассказывай.

Слова уже вертелись на кончике языка, наподобие злобного бесенка. Она закусила губу.

– Я хочу тебе… Я хочу…

Но слова застряли у нее в горле. Она сама их проглотила. Из трусости.

Дэн ослепил ее улыбкой.

– Не смущайся, Ангел, я тоже опять хочу тебя. – Он приподнял ее и занялся ее телом вплотную. – Всю ночь, весь день.

Она чувствовала, как он пламенеет от страсти. Встретилась с ним глазами и попыталась еще раз:

– Дэн, мне нужно по-настоящему…

Но время ушло, слова уже не рождались, когда Дэн проводил ладонями по ее бедрам, стискивал их, мягко, но настойчиво раскачивая ее.

– Тебе больно?

Она выдохнула и с силой сжала его.

– Нет.

– A раз так, Ангел, я дам тебе то, что нужно.

Луна врывалась в окно, а воздух был напоен любовью. Она видела только своего раскачивающегося Дэна и его меняющиеся глаза цвета кофе.

– Дэн…

Она сама не знала, чего хочет.

– Бери все, что тебе нужно, моя сладкая.

И она сдалась, отдалась ему, взяла его руки в свои и положила себе на груди.

Завтра. Завтра она все ему расскажет.

Она начала двигаться, раскачиваться, извиваться, а Дэн вновь оказался в том месте, затронул ту струну внутри нее. Его мышцы жили своей жизнью под ее пальцами, судорожно сжавшимися при его последних содроганиях.

А когда он играл с ее сосками, бормотал, как она красива, она издала застрявший в ее горле крик, означавший капитуляцию. И он подарил ей землетрясение.

Если он совершил с этой девушкой что-то плохое, пусть его заберет дьявол.

Свет солнца, словно вор, прокрался в комнату и перемещался по ней, не в силах оставить место преступления до тех пор, пока не прибудут законные власти, то есть вечерний сумрак.

Ангел спала возле Дэна, ее рыжеватые кудри ласкали его загорелые плечи, спину, и в эти минуты она была действительно ангелом. Свернувшись калачиком в его руке, она по-хозяйски устроила одну ногу у него на бедрах.

Вспышка огня обожгла Дэна, но он сумел погасить пламя. Одного взгляда на нее, одного прикосновения достаточно, чтобы он вновь загорелся. Как же это случилось? Он крепче прижал ее к себе. Как случилось, что она вновь разбудила в нем живые чувства?

Может, оттого, что она так много отдала ему? Себя?

Накануне вечером она предложила ему свою девственность, и теперь, при ярком свете дня, он обязан был чувствовать себя мерзавцем, потому что позволил себе взять то, чего был не вправе домогаться. Но он не чувствовал. Он испытывал гордость – гордость человека, удостоенного столь драгоценного подарка.

Удостоенного – и жаждущего новых даров.

А время на утоление жажды ограниченно. В городе он узнает ее историю. А когда ее личность будет установлена и он удостоверится, что она находится под надежной защитой, их пути разойдутся. Совершенно очевидно, что они принадлежат к разным, не пересекающимся мирам. Она – сама жизнь, а он… Однако присяжные все еще совещаются, и, пока они не вынесли вердикта, он не вправе хотеть чего-то большего, чем удовлетворение телесных потребностей.

Да он и недостоин такой женщины. Если в нем еще сохранилась хотя бы крупица разума, он немедленно встанет, оденется и поедет в город, чтобы узнать, нашел ли Джек для него что-нибудь новое.