Эйлин Уилкс - Ты - моя половинка

Местный староста и сестры-монахини при участии двух офицеров и одержимой американки быстро оповестили всех обитателей небольшой, затерянной в чаще деревеньки. Они быстро собрали все необходимое на случай дальнего перехода и многодневного базирования в лесах и покинули свои дома. Большой караван людей, груженных вещами, двинулся в сторону зеленых дебрей. И единственным человеком, кто испытывал удовольствие от всего происходящего, была Эй Джей.

С каждым шагом караван углублялся в спасительные заросли. Грудные, маленькие, юные, молодые, зрелые и старые жители деревни уходили в джунгли. Монахини в коротких простых фразах сумели убедить всех, что это мера временная и чрезвычайно необходимая, и, когда они будут полностью уверены, что угрозы не существует, все немедленно вернутся на обжитые места. Мужчины двигались впереди и прорубали дорогу мачете…

— Было бы зверством держать детей в лесу слишком долго. Я связался с полковником, описал ситуацию. Он запретил нам вступать в вооруженный конфликт с боевиками, поскольку мы находимся на чужой территории, но местные жители имеют полное право обороняться. Зато удалось выпросить у штабных вертолет «кобру», достаточно вместимый для перевозки женщин, детей и стариков в безопасное место, — поставил всех в известность Майкл. — Тотчас, как найдем плато, подходящее для приземления такого крупного вертолета, сообщим в штаб свои точные координаты. Это экстремальные меры, но для вашей же безопасности придется на них согласиться. Нашему командованию было нелегко решиться на это…

— Не плачь, кроха, — приговаривала по-испански Эй Джей, не расстающаяся со своей маленькой ношей. — Все будет в порядке. Сеньор Уэст пообещал это нам всем. Ему можно верить, деточка.

Девочка, еще некоторое время похныкав, скорее от усталости, чем от испуга, успокоилась.

— Давайте еще прибавим темп, — подгонял Майкл караван, во главе которого шествовал староста сеньор Паскуаль, в середине монахини с женщинами и детьми, а замыкали процессию мужчины и двое американских военных.

Эй Джей, в нарушение общего порядка, шла рядом с Майклом. Через несколько часов пути, несмотря на окрики военных, многие снизили скорость, обессилев. Они не шли наугад, поскольку точно знали, в каком месте среди лесов и гор может быть посажен крупный вертолет. Здешние мужчины снабдили Майкла сведениями, и он смог отправить ориентировки в штаб.

Майкл постоянно был на связи. Он получал самую свежую информацию о продвижении отряда боевиков.

Приближаясь к условленному месту, Майкл, видя, что большая часть процессии теряет силы, сказал, что теперь можно не торопиться. Но многие — по инерции предпочли побыстрее преодолеть оставшийся путь, словно надеялись этим приблизить момент избавления.

— Иди спокойнее, ты устала, — порекомендовал Алисе Майкл. — Или не верить, что я способен защитить тебя?

— Просто хочу скорее добраться до солнечного плато, — отозвалась она, задыхаясь. — Но если честно, то я очень устала. Ноги отнимаются, и руки отекли… Вот доживешь до моих лет, сам поймешь, — пошутила женщина.

— Зачем ты напомнила про эту смешную разницу в возрасте? Думаешь, это может повлиять на мое желание жениться на тебе? — рассмеялся Майкл.

Жители деревни расположились на залитом солнцем плато в ожидании вертолета. Возле Эй Джей присела сестра Констанция и спросила:

— Думаете о повстанцах или об американском военном?

Эй Джей улыбнулась в ответ.

— Он мой жених, — шепотом призналась она. — А вы не знали?

— Сложно не догадаться, учитывая, что вы так неразлучны.

— Обожаю его, — доверительно сообщила американка.

— Я не удивлена.

— Но, знаете… Что-то меня все же смущает, — неуверенно проговорила Элис.

— Не мне вам рассказывать, но, полагаю, не бывает истины без сомнений. Даже самые стойкие и просветленные из нас порой запутываются в своих мыслях и чувствах. В конечном итоге все мы служим Любви, истинной и незамутненной, — дружественно произнесла монахиня.

— Мое сомнение не позволяет мне принять решение, сестра. Он попросил моей руки… — Эй Джей задумалась.

— Но вас что-то тревожит, — продолжила вместо нее монахиня.

— Уж слишком быстро… Меня тревожит его поспешность. Я не нахожу этому объяснений.

— А если он из тех, кто, приняв решение, уже не сомневается? Сеньор Уэст производит впечатление именно такого человека, — убежденно произнесла сестра Констанция.

— Это несколько странно. Вы так не считаете? — спросила монахиню Эй Джей.

— Странным мне кажется ваше отношение, сестра, — твердо ответила та. — Я знаю множество женщин, которые мечтают о семье и не имеют рядом близкого человека. Я знаю также таких, которые готовы на любой подвиг ради того, чтобы любимый мужчина привел их к алтарю и подарил возможность называться женой. Даже если этот мужчина их мизинца не стоит, они обожают его беззаветно и не задают вопросов. Я не одобряю этого, но судить не берусь. Знаю лишь, что такова жизнь… Я слышала прежде, о чем вы с ним спорите, сестра. Но, видите ли, в наших краях часто гибнут люди. Так сложилось. Мужчину, который готов жизнь отдать за своих близких, мы безоговорочно считаем героем. Если бы мы имели возможность выбрать мир и братскую любовь, то, не раздумывая, сделали бы это. Но не мы устанавливаем мировые порядки. Поэтому просто благодарны тем, кто способен хоть чем-то нам помочь. Каждый должен делать то, ради чего он призван Господом на этот свет. Сеньор Уэст — прирожденный воин. Пастырям было бы некого наставлять на путь истинный, если бы не существовало таких людей, как сеньор Уэст, — сухо подытожила пожилая монахиня, глядя прямо в глаза Алисы.

— Возможно, вы правы, сестра Констанция, — неуверенным тоном произнесла Эй Джей.

— Просто представьте себя на его месте, представьте груз его ответственности, представьте, что вам приходится нажимать на курок, когда опасность угрожает кому-то из ваших близких, — посоветовала молодой женщине сестра Констанция.

— Я бы выстрелила. Но только это ошибочный путь, сестра. Ведь существует совершенно четкая заповедь, — негодующе заявила Эй Джей.

— Да, человек, который вооружается против ближнего и сознательно идет на истребление людей, подобен одержимому бесом. Он сам призывает свою судьбу, а вместе с ней и бесславный конец, — согласилась сестра Констанция.

— Я бы выстрелила, — глухо повторила Эй Джей, остекленело глядя в одну точку.

— Кто у вас погиб? — спросила ее проницательная монахиня.

— Мой супруг, — устало ответила Эй Джей.

— Как давно? — поинтересовалась монахиня, рассчитывая привести в чувство поникшую американку.