Джулия Тиммон - Чужая жена

Наконец Нэнси смутилась, осторожно убрала со своего лица его руки, опять устало улыбнулась и, дабы скрасить неловкость момента, вновь заговорила о расследовании, которое провела:

— По-моему, эта «черная комната» находилась до девятнадцатого века именно здесь, а слуги жили в остальных. Стены между этими двумя соседними помещениями не было, окна появились в них только лет двести назад. Судя по всему, сюда сажали кого-то из слуг, а может, и своенравных родственников. В то время как пленных англичан держали в дальней башне. Солуэи пришли на Юг с сурового Севера и нравом обладали далеко не кротким.

Курт еще раз оглядел проломы в крыше и стене, потом посмотрел на Нэнси с нескрываемым восхищением.

— Какая же ты умница, — шепотом произнес он, напоминая себе о решении спасти ее. — Я должен о многом тебе рассказать и кое-что предложить. На этот раз, умоляю, выслушай меня не перебивая. О боже!.. — спохватился он. — Какой же я кретин! Собрался произнести серьезную речь, совсем не подумав о том, в чем ты нуждаешься в первую очередь. Прости…

Нэнси с удивлением проследила, как он быстро встал с пола, наклонился и с легкостью поднял ее на руки.

— Сначала окончательно приди в себя, поговорим после.

У подножия лестницы стояли Вилли и два молодых паркетчика, которым он, по-видимому, тоже успел сообщить о «привидении». Курт прошел мимо них молча, неся свою драгоценную ношу крайне бережно.

— Ну что там? — крикнул ему вдогонку изумленный Вилли. — Это оно напугало Нэнси?

Молодая женщина, хоть ей было вовсе не до веселья, рассмеялась, услышав вопрос Вилли. Судя по всему, под «оно» бедняга подразумевал привидение, наткнуться на которое опасался с самого начала работ.

От пережитого испуга ее до сих пор слегка колотило, а в голове после очередной бессонной ночи стоял туман. Но на руках у Курта она чувствовала себя настолько хорошо и уютно, что почти не обращала внимания на дрожь и головокружение.

От этого мужчины веяло надежностью и силой. Нэнси хотелось верить, что он не отпустит ее никогда, что ей не придется уезжать из Солуэя, отказываться от работы, превращаться в собственность Тома. Замечтавшись, она не заметила, как Курт принес ее в комнату. Очнулась, лишь когда он осторожно опустил ее на кровать и, сказав «я сейчас, постарайся расслабиться и ни о чем не думать», торопливо вышел.

Вообще-то она была в состоянии тут же подняться и продолжить заниматься делами, но не устояла перед соблазном ощутить себя нуждающейся в заботе, его заботе… Вытянулась на кровати и закрыла глаза.

Странно, размышляла она, чуть заметно улыбаясь. Я едва не лишилась жизни, а чувствую себя на седьмом небе от счастья. Это из-за Курта. Потому что он так внезапно прибежал за мной, принес сюда на руках… Но очень скоро мы расстанемся. Навсегда…

Ей вдруг стало настолько тошно, что захотелось навзрыд расплакаться. Она сжала кулаки и стиснула зубы, стараясь взять себя в руки.

Курт вскоре вернулся.

— Выпей, — велел он, протягивая кружку. — Фиона сказала, что при стрессах это незаменимое средство.

В кружке оказался какой-то сладкий напиток — с медом и с чем-то еще. Нэнси послушно выпил и снова легла. Курт присел на край кровати ласково потрепал свою подопечную по нежной щеке.

— Как же ты меня напугала! Когда я вбежал в ту комнату и увидел, что ты жива, чуть не закричал от радости.

Он улыбнулся, и Нэнси отметила, что каждый раз, когда видит эту улыбку, возгорается страстным желанием поцеловать его в губы или хотя бы провести по ним подушечками пальцев.

— Я и сама напугалась, — призналась она, одновременно стыдя себя за запретные мысли. — Ноги у меня мгновенно сделались ватными, потому я и села на пол.

Курт взял ее за руку, и его тепло разлилось по ее ослабевшему телу живительными ручейками. Она с ужасом осознала, что даже не пытается сопротивляться, что с удовольствием притянула бы его к себе, уложила бы рядом и уснула бы, положив голову ему на грудь.

— Нэнси, — прошептал Курт, наклонившись к ней и порывисто сжимая ее узкую кисть, — я должен серьезно с тобой поговорить. Понятия не имею, чем определяются такие вещи, но… Но как только я увидел тебя в тот первый день, будто заново родился, понимаешь?

Нэнси понимала и не понимала его. Ей казалось, что она выпала из реальности и очутилась в мире прекрасных грез. Курт говорил ей те самые слова, которые сотню раз за последнее время шептал в ее светлых сновидениях. Она знала, что не имеет права даже выслушивать его, но не владела собой.

— Моя жизнь как будто оборвалась в тот момент и вновь была мне дарована, — горячо продолжал Курт. — Возможно, тебе кажется, что я несу чушь, но именно так я себя ощущал тогда, именно так…

Это была самая сладкая чушь из всех, которую когда-либо доводилось слышать Нэнси. Слова Курта звучали для нее дивной мелодией. И на какое-то время она забыла не только о раздорах с Томом, вспыхивающих теперь практически без причин, и о мраке, ожидающем ее в будущем, но и о том, что у нее вообще есть муж.

— Я не понимаю, в чем дело, — взволнованно говорил Курт. — Меня как будто подменили. Я долгие годы жил только работой. Отношения с женщинами воспринимал как нечто второстепенное, и вдруг… Я никогда не признался бы тебе в своих чувствах, милая моя, хорошая, если бы не знал, что ты несчастлива с мужем. Я хочу помочь тебе и сделаю для этого все, что угодно.

Нэнси смотрела на него в полном ошеломлении. Она сразу догадалась, что пришлась ему по душе, в первое же мгновение знакомства. Позднее, когда, узнав о ее замужестве, он перестал оказывать ей знаки внимания, решила, что больше его не интересует. Потом опять почувствовала, что небезразлична ему. Но ей и в голову не могло прийти, что его чувства настолько глубоки, что в один прекрасный момент он так искренне в них признается.

— Когда ты спросила, почему я пытаюсь доказать тебе, что нельзя относиться как к святыне к любой семье, я ответил неправду, по-глупому струсив, — продолжал Курт сдавленным полушепотом. — Мне стыдно, Нэнси, не знаю, что на меня нашло тогда. На самом деле я просто мечтаю освободить тебя от страданий, веришь?

Нэнси кивнула, зачарованная его пылкой речью. Голос разума убеждал ее как можно скорее прекратить это безумство, но звучал он еле слышно, и она не желала к нему прислушиваться.

В коридоре раздались чьи-то быстрые твердые шаги. Курт выпрямился, но руку Нэнси не выпустил. В дверь громко постучали.

— Да-да, — ответил он, ничуть не смущаясь. — Войдите.

Дверь отворилась, и на пороге появились Тони и Джо, мастер-каменщик.

— Нэнси, — произнес Джо, обеспокоенно глядя на молодую женщину, — как ты оказалась в той комнате? Ты ранена? Как это произошло?