Беременна в расплату - Марго Лаванда
От тягостного разговора меня спасает возвращение Фатимы. Она снова подходит к нам, подзывает официанта с шампанским. Сделав пару глотков, чувствую, как кружится голова. Мы болтаем, смеемся, к нам подходят разные гости, Фатима со многими из них знакома, представляет меня. Все очень дружелюбны.
Невольно отыскиваю взглядом Давида. Его правую руку обвивает Камилла. Сегодня она роковая красотка в облегающем бордовом платье. Кусаю губы. Улыбку держать становится нестерпимо трудно. Скулы начинают ныть. Чувствую себя уставшей, вымотанной. Немного кружится голова. От смеха, снующих официантов с подносами, уговоров Фатимы и Кристины попробовать закуски, канапе, мини-сэндвичи с икрой. Беру один, самый маленький, но вкуса не чувствую.
Я не должна его ревновать. Наоборот, надо радоваться. Значит скоро меня отпустит. Только настроение все равно портится. Не выходит отвлечься, даже когда Крис вытаскивает меня на танцпол. К нам подходят двое молодых людей, приглашают на танец. Немного отключаюсь от мыслей о Давиде, мне помогает в этом партнер, оказавшийся ужасным танцором. Чтобы не отдавил мне ноги нужна предельная концентрация и ловкость и движениях.
Когда танец заканчивается, Крис продолжает общение и флирт с парнями, к нам подключаются еще несколько девушек. Смех все громче, шутки — смелее. Увы, я не могу влиться в их беззаботность. Хочется вдохнуть свежего воздуха, и я незаметно ускользаю на веранду. Хоть немного побыть в одиночестве, прийти в себя.
Но и тут я не одна. Вдали беседка, а в ней — мужчина и женщина. Давид и Камилла.
Это чудовищно унизительно, следить за ними. Ничего не могу с собой поделать. Меня не видно, очень много зелени. Если заметят, сделаю удивленный вид. Мне важно услышать хоть несколько обрывочных фраз. Сейчас я не анализирую свое поведение, действую по наитию.
— Ты хоть представляешь, что сделал, Давид? — Камилла, кажется, плачет.
— Давай обойдемся без громких фраз, — отвечает равнодушно.
Вот только мне ничуть не легче, что Байратов так же холоден с этой женщиной, как и со мной. Наоборот, меня всю трясет.
— Ты даже не спросишь, как твой сын? Не хочешь увидеть его?
Внутри все леденеет. У Давида, получается, уже есть наследник! От этой женщины!
Голова кружится, пульс частит. Я точно не ожидала услышать ничего подобного, не была готова. Как же больно! Почему? Откуда такая реакция?
Стараюсь не дышать, чтобы не пропустить ответ Байратова.
— Не говори ерунды. Ты сейчас падаешь в моих глазах еще ниже.
— Я расскажу ей! Понял? Твоя жена все узнает! Если ты не согласишься на мои условия…
— Послушай меня внимательно, — от угрожающих нот в голосе Давида даже у меня все сжимается, хоть он даже не подозревает о моем присутствии. Представляю, каково сейчас Камилле. Всей душой сочувствую несчастной женщине. — Я никогда не терпел шантажа, любой кто пытался играть со мной в подобные игры, очень горько жалел об этом.
— Ты смеешь мне угрожать? Я мать твоего сына, Давид! Ты что, не слышишь меня?
— Я не верю ни одному твоему слову. Но даже если бы и верил — мне не нужен ребенок.
— Он уже есть! Не стоит вопрос, нужен или нет! Он нуждается в тебе…
— Все. Я услышал достаточно. Разговор окончен.
— Ты чудовище! Я даже не думала…
— Я думаю о тебе тоже самое. Больше не появляйся у меня на пути, поняла? И не смей даже думать о том, чтобы приблизиться к Есении.
— Боишься, что женушка узнает твой грязный секрет? Что ты конченый подонок и мерзавец?
— Я ничего не боюсь, запомни. Советую хорошо запомнить то что сейчас скажу. Ты сваливаешь из города, я больше не хочу о тебе ничего слышать, поняла? Выкинь из головы историю про ребенка. Она никого не впечатлит, потому что это ложь и никак иначе. Я всегда предохранялся с тобой. Последний раз у нас была встреча два года назад. Ты все это время молчала, но как только я появился в поле твоего зрения, да еще при должности… Короче, это слишком убого, Камилла.
— Мерзавец, — всхлипывает женщина.
— Устройся на работу в какой-нибудь драмтеатр. У тебя отлично получается.
— Ты… бесчувственный…
Больше я не в силах слушать. Давид предстал передо мной в еще более чудовищном свете. Он настоящее ничтожество! Как можно таким образом относиться к своему ребенку? Бедный малыш! Слезы текут, меня трясет. Иду, даже не понимая куда направляюсь. Только бы подальше от ужасного человека, которого начинаю ненавидеть еще сильнее!
Глава 19
— Есения, вот ты где! — ко мне подходит Крис, и я буквально висну на ней.
— Тебе нехорошо? Ты очень бледная, — бормочет обеспокоенно.
— Голова немного болит. Домой хочется, — стараюсь не показать, как меня трясет.
— Ну что ж такое! Только самое веселье началось. Фатима, как хорошо, что я вас увидела! Есении плохо, я не знаю что делать.
Женщина подходит к нам, прикладывает ладонь к моему лбу.
— Девочка, да ты вся горишь. Надо найти твоего мужа.
— Нет, пожалуйста, не нужно! Я не хочу… То есть, он сейчас занят, — тараторю сбивчиво.
— Так, сейчас мы тебя домой отправим, — говорит Фатима. — Идем, милая.
Смотрю на Кристину, на ее лице разочарование. Ей явно хочется остаться на празднике.
— Спасибо вам большое. Крис, ты не ходи с нами. Останься, пожалуйста.
— Ну что ты, я с тобой. Как я могу тебя бросить.
— Потому что я прошу тебя об этом. Правда, оставайся. Повеселись за меня.
— Да, и правда, Кристина, иди. Я сама побуду с Есенией. Отвезу ее домой, заодно с Кариночкой повидаюсь. Найди пожалуйста Давида и передай ему, что мы уехали. Не говори, что Есении плохо, а то ведь сорвется. Это его вечер, пусть закончит все запланированное. Ахмеду я пока будем добираться позвоню, тоже объясню все в деталях.
— Хорошо, если вы правда считаете, что так будет лучше, — произносит Крис неуверенно.
— Правда считаем, иди уже. Пошли, дочка. Ох, интересно, что же с тобой случилось.
— Не знаю. Наверное, что-то съела.
— Тошнит тебя? Сейчас Карине наберу, скажу, чтобы доктора вызвала. Есть у меня хороший знакомый.
— Тошнит, но совсем немного…
Тошнит, потому что собственный муж мне отвратителен. Никогда не прощу ему такого равнодушия к ребенку. Сама не понимаю, почему так близко к сердцу приняла. Камилла мне не подруга, она даже не особенно мне понравилась, но разве это имеет значение? Куда важнее, что отчетливо понимаю — нормальный мужчина не
