Венец безбрачия - Светлана Юрьевна Павлова-Гончарова
Прошло десять лет. Анечка, их дочка, пошла в первый класс, и тут грянул гром. То ли у Николая начался кризис среднего возраста, то ли еще что-то, но он совершенно по-глупому и очень нагло закрутил роман прямо на работе. Об этом, а еще о том, что Николай никогда ее не любил и живет с ней только по инерции и ради ребенка, Вере поведала та самая любовница – энергичная и решительная девица.
Николай вечером умолял о прощении, пытался что-то рассказать о мужской полигамности и эффекте новизны, о том, что после кризисов браки должны становиться еще крепче. Вера молча слушала и кивала. А потом, когда успокоенный муж лег спать (дочка легла еще раньше, до начала разговора), она собрала все сильные таблетки, которые оставались в аптечке еще от родителей, и выпила их.
Так Вера оказалась в неврологической клинике на целый месяц. Терапия очень хорошо помогала ей, но больше всего выздоровлению способствовали долгие беседы с Георгием, ее психиатром. Сначала это были рядовые беседы в рамках курса лечения, потом Георгий стал все чаще оставаться после приема пациентов или приходить чуть раньше, и тогда они шли гулять по территории больницы, подолгу сидели на скамейке, пили кофе с булочками в буфете.
Очень быстро стало понятно, что они оба испытывают взаимную симпатию. Но, если Георгий был свободен, то Вера по-прежнему была замужней женщиной. Она не хотела уподобляться мужу, считала это непорядочным по отношению к обоим мужчинам.
С мужем она все-таки планировала попробовать начать сначала, ведь он так искренне раскаялся, просил прощения, плакал, через день приходил сюда, приносил цветы и сладости. Конечно, прежнего доверия уже не будет, но у них семья. И ребенок. А Вера – мудрая женщина, которая должна уметь прощать.
Георгий же был слишком хорошим и порядочным мужчиной, чтобы оставаться любовником, мужчиной "для души", запасным аэродромом или средством мести мужу. С ним так было нельзя. Или все, или ничего.
Вера долго мучилась, но все-таки приняла решение – ей нужно сохранить семью.
– Я все равно люблю тебя. Просто знай это, – сказал Георгий, когда она сообщила ему о своем решении. А на следующий день ее выписали.
Николай приехал встречать ее один – Анечку на все лето забрали на дачу родители Веры.
– Это к лучшему, – в который раз подумала она. – Нам надо заново научиться общаться.
Дома было, на удивление, чисто.
– Вызывал службу специальную, чтобы тебе после больницы не возиться с уборкой – пояснил Николай, и Вера обняла его:
– Спасибо за заботу, Коленька.
Тем не менее, немного "повозиться" пришлось – корзина с грязным бельем была полна: похоже, Николай перестелил постель перед ее возвращением, а постирать грязное не успел.
Вера взяла комок ткани, то ли простынь, то ли пододеяльник, и встряхнула его, чтобы расправить перед загрузкой в машинку. Из середины комка выпало что-то черное. Она наклонилась и подняла маленькие черные кружевные трусики, которые явно не принадлежали ни ей самой, ни семилетней дочке.
– Гош, я еду к тебе. Можно? – с удивительным спокойствием она набрала номер и выговорила непривычные для нее слова.
– Я как раз еду домой, буду через полчаса. Сама доберешься или тебя забрать? – совершенно обыденно уточнил он.
– Доберусь сама. Диктуй адрес.
Муж уже смотрел телевизор и даже не услышал, как Вера вышла из дома. А она не хотела с ним прощаться. Через неделю Вера подала на развод и попросила Николая освободить квартиру.
…У Веры был любимый человек, ее поддержала дочка, которая, хоть и скучала по папе, но захотела остаться жить с мамой. Больше у Веры никого не осталось.
От нее отвернулись ее собственные родители, свекры прокляли в самом прямом смысле этого слова, общие друзья прекратили общение, на работе многие сторонились и чуть ли не показывали пальцем. Шутка ли – изменила мужу и развалила семью!.. Тьфу, противно! Приличных слов для таких даже нет.
Я этого так не оставлю!
У Анатолия не было детей. Так сложилось. В первом браке у жены были проблемы со здоровьем, а, когда он женился второй раз, после сорока, на своей ровеснице, уже вроде бы, как-то и не нужно было. Тем более, что у второй жены, Тони, была дочь-второклассница, а у самого Анатолия была племянница Инночка, дочь младшей сестры. Словом, было о ком заботиться, но не было возни с пеленками-распашонками и бессонных ночей.
Анатолия все вполне устраивало. Тем более, что он был реалистом и неглупым человеком: у него имелось серьезное хроническое заболевание, которое периодически вступало в острую фазу. Тогда за ним самим нужен был уход. Да и общее состояние медленно, но верно двигалось в сторону ухудшения. Врачи давали прогноз максимум лет на десять активной жизни. А потом… неизвестно.
Ну и что ждет ребенка в таком случае? Нет. Анатолий не афишировал свою мотивацию, отговариваясь тем, что он – убежденный чайлфри. И точка. Кто-то отступал, кто-то убеждал, кто-то презрительно фыркал, но ему это было до лампочки. Он принял решение и был убежден в своей правоте.
Тоня хотела ребенка от любимого мужа. Конечно, хотела. Но разделяла его взгляды. Да и возраст… В общем, со временем и она смирилась: есть дочь, есть любимый муж, что еще нужно для счастья? Наверное, только здоровье…
Они были женаты чуть больше года, когда к ним из небольшого провинциального городка перебралась жить Инночка. Она только что закончила институт, и поняла, что в родном городе перспектив нет ни в плане работы, ни в плане удачного замужества. Поэтому совершенно естественно, что она вспомнила о дяде.
– Я ненадолго. Мне только зацепиться в Москве. Ну не буду же я квартиру снимать, когда у моего дядечки Толечки своя квартира есть? – хлопая длинными ресницами объясняла она свой неожиданный приезд.
И действительно. Дядечка Толечка и тетечка Тонечка недавно продали свои квартиры и купили общую – большую, просторную, светлую и в очень хорошем районе. Ну разве жалко на время отдать одну комнату родной племяннице?
– Живи, конечно. Родным людям нужно помогать, – сказал Анатолий и выделил Инночке не только комнату, но и помогал деньгами, пока она не устроилась на работу. А тетечка Тонечка стеснялась просить помощи по хозяйству – ведь Инночка у них в гостях. Она кормила племянницу, убирала в ее комнате, мыла за ней посуду и гладила ее одежду, когда Инночка об этом просила – а просила она довольно часто.
Инночке очень нравилось у тети и дяди, и неизвестно,
