Ребекка Уинтерз - Персей и Саманта
Как только ее губы произнесли эти слова, в воздухе повисла звенящая тишина. Саманта прикусила язык — опять она ляпнула что-то не то и едва не дала Персею понять, что считает его физическим совершенством. Какая жалость, что в этот момент не появилось морское чудовище и не утащило ее в свою подземную пещеру!
— Любопытно, была бы ты такой храброй, если бы не наш контракт?
Сэм в ярости обернулась.
— При чем тут контракт? Ты привлекателен в глазах любой женщины, Персей.
— Так докажи это. Докажи, что мой шрам не отталкивает тебя.
Без малейшего колебания Сэм вскинула руки, обняла Персея за шею и принялась покрывать поцелуями его лицо. Персей что-то пробормотал по-гречески, но уже через несколько секунд его рот нашел ее губы, и у Сэм перехватило дыхание. Они слились в долгом, страстном поцелуе. Сколько он длился, Сэм не имела ни малейшего представления, потому что в могучих объятиях Персея забыла обо всем на свете. Колени ее подгибались, сердце неистово колотилось...
Внезапно Персей оттолкнул ее от себя, будто осознал, что целует не ту женщину.
Он потряс головой и, не взглянув на Сэм, направился к тому месту, где они оставили свои вещи. Саманта потерянно брела за ним. Не тешь себя надеждой, думала она. Персей всего-навсего поставил эксперимент, и теперь все кончено.
Все последующие дни она постоянно корила себя за горячность, с которой приняла его вызов. Поддерживать платонические отношения с Персеем стало для нее почти непосильной задачей — особенно когда они бывали наедине.
Единственное спасение Сэм находила в работе. С тех пор, как она приехала на остров, рабочие установили систему автополива и взрыхлили почву. Еще день или два, и все будет готово для посадки растений.
— Госпожа Костопулос! Телефон! — крикнула Ариадна, стоя в дверях.
Скорее всего, очередной деловой звонок Персею, решила Сэм. В последнее время звонки раздавались довольно часто, потому что Персей уделял все свое внимание организации похорон отца Софии.
Он настоял, чтобы Сэм находилась рядом и выполняла роль любимой и любящей жены, когда за ними наблюдали его соотечественники-островитяне.
Сэм, всей душой обожавшая Персея, играла эту роль так же естественно, как дышала. Слишком естественно. Она упивалась каждым поцелуем, каждой лаской, рассчитанной на то, чтобы дать понять людям, что у них самый настоящий медовый месяц и они не могут оторваться друг от друга.
Однако в столь опасной игре существовала и другая сторона: Сэм прекрасно понимала, что, изображая любовный фарс, Персей считал часы, которые оставались до тех пор, пока у него наконец появится законное право заключить в объятия Софию.
— Узнайте, пожалуйста, кто говорит! — крикнула она Ариадне.
— Это ваш муж. Персей.
Рано утром он вылетел в Афины якобы для того, чтобы наверстать упущенное на работе. Но Сэм нутром чувствовала, что у него назначена встреча с пластическим хирургом. Наверняка хочет сообщить о том, что задерживается, если все-таки решился на операцию.
С той памятной ночи на пляже между ними не было произнесено ни одного слова ни о его шраме, ни о женщине, которую он любил.
Завтракали они обычно у бассейна, потом Персей возил Саманту по острову и показывал ей достопримечательности. А по вечерам, прежде чем разойтись по своим комнатам, они отправлялись на пляж, чтобы перед сном насладиться купанием в ласковом морском прибое.
Персей рассказывал о своем детстве, а Саманта делилась с ним воспоминаниями о том, как росла в Нью-Йорке, о маме и ее болезни. Персей слушал с пониманием, ему тоже было знакомо это чувство тревоги за здоровье матери... Саманта взяла трубку.
— Персей? — Ей понадобилось сделать усилие, чтобы говорить ровно.
— Ты почему так тяжело дышишь? Бежала? — сказал Персей.
— Я была в саду, говорила с рабочими о том, чтобы до вечера уложить еще один слой почвы.
— Постарайся поскорее закончить. Я высылаю за тобой вертолет.
Ее сердце мучительно затрепетало.
— Значит, ты едешь в больницу?
Последовало недолгое молчание.
— Нет, Саманта. Ты убедила меня не делать пластическую операцию.
— Я убедила? — ошеломленно воскликнула Сэм, несказанно обрадовавшись тому, что имеет на него хоть какое-то влияние. — Но я думала...
— Я уже тебе говорил, — мягко перебил он, — ты слишком много думаешь. Я решил, что нам пора провести вечер в Афинах. Обещаю, ты получишь удовольствие. Надень что-нибудь соответствующее. Я буду ждать тебя в восемь.
Сэм так сильно закусила губу, что почувствовала вкус крови.
— Персей... спасибо за приглашение, но я неважно себя чувствую из-за сегодняшней жары. После ланча у меня разболелась голова, и даже таблетки не помогли, — солгала она, не испытывая никаких угрызений совести. — Ты не против, если мы поедем в другой раз?
На том конце провода повисла тишина. Потом Персей проговорил:
— Что ж, при мигрени тебе действительно лучше остаться дома. Жди меня, я скоро вернусь.
— Нет! — Она нервно перекрутила телефонный провод и, прищемив палец, поморщилась от боли. — Не стоит тебе срываться. Оставайся в Афинах и веселись. Навести друзей, ты ведь так давно их не видел...
Наверняка в Афинах тебя ждет не дождется какая-нибудь хорошенькая гречанка, с горечью подумала Сэм. А Персей, в который раз прочитав ее мысли, сухо произнес:
— Ты оскорбляешь меня, если хоть на секунду можешь предположить, что у меня есть любовница. Вопреки расхожему мнению, не каждый мужчина в Греции неверен своей жене. Мы женаты, Саманта. Я дал клятвы, которые намерен выполнить. Жди меня через час.
Он положил трубку.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Неужели Персей рассердился? Да, в этом нет никаких сомнений. Что же делать? Ведь он скоро приедет...
Понимая, что у нее почти не осталось времени, Сэм выбежала из дома и велела бригадиру рабочих поскорее заканчивать дела. Затем кинулась обратно, чтобы принять душ, на ходу сообщив встревоженной Ариадне, что плохо себя чувствует и поэтому не станет ужинать и сразу ляжет в постель.
Теперь, после разговора с Персеем, голова у нее разболелась на самом деле. Если принять пару таблеток, решила Сэм, она сможет заснуть раньше, чем Персей вернется на остров.
Но почему он так расстроился? Они ведь состояли в законном браке только с юридической точки зрения, а она, Сэм, всего лишь предложила ему провести вечер в обществе друзей... или какой-нибудь давнишней подружки.
Однако у Персея были глубоко укоренившиеся понятия о чести. С тех пор, как состоялась официальная церемония бракосочетания, он вознамерился хранить верность их так называемому браку. И так уж он устроен, что ее сообщение о разыгравшейся мигрени не могло оставить его равнодушным.
