Сабрина Джеффрис - Когда летят искры
«Господи, спаси нас». Мартин обреченно посмотрел на нее.
— Я не надеюсь отговорить тебя.
— Даже не думай, — сказала она, но его несомненное беспокойство смягчило ее.
— Хорошо. — Мартин указал на ее рукава. — Заверни их насколько возможно. — Он повернулся к мальчикам. — Если случайно вы что-нибудь подожжете, бросьте эту вещь в одно из ведерок, которые я поставил на каждом углу стола. Но что бы вы ни делали, не лейте воду на бренди — от воды пламя распространится еще дальше.
— Слушайте его внимательно, мальчики, — вставила Элли. — Его милость знает об огне абсолютно все.
Чарли уставился на чашу:
— А где счастливая изюминка?
— А что это? — спросил Мартин.
Элли достала золотую пуговку.
— В Лондоне мы кладем то, что называем «счастливой изюминкой», в чашу. Тот, кто достанет ее, получает право попросить кого-то из играющих выполнить его желание, — Бросив пуговку в бренди, Элли с усмешкой взглянула на Мартина. — И кто бы что ни попросил, его желание должно быть выполнено. Иначе того, кто не выполнил, ждет страшная судьба.
Мартин приподнял бровь.
— Страшная судьба? Тогда я уверен, что она достанется мне.
Хрипловатый тон его голоса волновал ее. Если он думал что она позволит ему выиграть, то его ожидает сюрприз. Черный Барон выиграл у нее больше, чем она могла позволить себе потерять. Настала ее очередь побеждать.
Хаггетт поджег бренди в чаше и погасил свечи, и только зловещее синее пламя играло над чашей.
Мальчики тотчас же запели:
Вот пылающая чаша,Вот пришла и радость нашаХватай, дракон! Хватай!
Мы народ не жадный,Мы народ отважный.Хватай, дракон! Хватай!
Синий у тебя язык,Я к такому не привык.Хватай, дракон! Хватай!
Они еще не успели закончить последний стих, как Тим сунул пальцы в яркое пламя и выхватил первую изюминку, и игра началась.
Набравшись храбрости, Элли бросилась вперед и выхватила из огня свой приз. Она положила его в рот и перекатывала изюминку языком, чтобы не обжечься, затем пожевала горячую ягоду и потянулась к чаше, собираясь взять еще одну.
С минуту Мартин только наблюдал за ними и качал головой, когда они жаловались на обожженные пальцы и одновременно совали их в огонь. Но тут он начал сам выхватывать изюминки, и делал это с такой аккуратностью, что она не могла с ним сравниться.
— Расскажи еще раз, почему мы это делаем? — проворчал он, бросил в рот посиневшую ягоду и поморщился.
— Потому что это весело! — воскликнула она и рассмеялась, глядя на его недовольное лицо.
Когда Чарли радостно завопил, схватив сразу две изюминки, она заметила, как на губах Мартина промелькнула улыбка.
Она наклонилась, чтобы разглядеть золотую пуговку, что было непростой задачей при слабом свете синего пламени. Она заметила пуговицу одновременно с Перси, который тоже рванулся вперед. Он задел рукой ее голову, ее коса распустилась, и шпильки посыпались прямо в бренди. Ей все же удалось схватить счастливую изюминку, но в огонь попал кончик ее косы.
Едкий запах жженого волоса распространился по комнате. Мартин схватил ее косу и потащил Элли к ближайшему ведерку.
— Я знал, это безрассудство, — ворчал он, несколько раз окуная косу в воду. — «Горящий дракон», надо такое придумать! Вы, люди, не имеете здравого смысла.
— О-о! — воскликнула Элли, не зная, плакать ли ей от боли или смеяться. — Знаешь ли, коса — часть моей головы; перестань так сильно тянуть за нее!
Выпустив из рук ее косу, Мартин сердито смотрел на нее, не обращая внимания на мальчиков, которые продолжили игру, как только увидели, что с ней все в порядке.
— И ради Бога, скажи, зачем тебе понадобилось лезть в огонь?
— Я пыталась достать вот это. — Она с улыбкой показала ему счастливую изюминку. — И это у меня получилось, не правда ли?
— У тебя почти получилось сжечь всю голову! — возразил он с волнением в голосе.
— Но все обошлось, правда? — Элли перекинула через плечо косу и осмотрела кончик. — Он почти не обгорел.
— Это только потому, что ты так туго заплела ее. Это замедлило… — Он замолчал, широко раскрыв глаза. — Да вот оно, Боже мой. Вот оно!
— Что? — спросила она. — Замедлило что?
Однако его мысли были уже далеко. Мартин поспешно погасил пару свечей, затем накрыл чашу блюдом, чтобы загасить синее пламя.
— Подождите! — закричал Перси. — Мы еще не за кончили!
— Нет, закончили, — коротко ответил Мартин. — Мне нужно уйти, и я не оставлю вас здесь одних с чашей горящего бренди.
— Куда вы? — спросил Тим. — Можно мы с вами?
— Ни в коем случае, — прорычал Марти, набрасывая пальто.
— Почти десять часов, сэр, — предупредил Хаггетт. — Сейчас очень опасно ехать на лошади, дороги покрыты льдом…
— Я никуда не поеду. — Мартин направился к двери. — Проследи, чтобы они снова не зажгли бренди, Хаггетт. — Он был уже на полпути к двери, когда вдруг остановился и, повернувшись, подошел к Элли, в изумлении глядевшей на него.
Она не успела догадаться о его намерениях, как Мартин уже схватил ее руку и поцеловал ладонь.
— Спасибо. — Он смотрел на нее горящими глазами так пристально, что у нее порозовели щеки. — Ты даже не знаешь, что сделала.
— Конечно, не знаю, — рассердилась она, но он уже, не слыша ее, снова направился к двери.
Когда он ушел, Перси, покачал головой:
— Странный он тип, правда, Элли?
Она не назвала бы его странным. Скорее страстным.
Ее руку все еще жгло, но не горячими изюминками. Элли смотрела на то место, которое он поцеловал, затем сжала ладонь: ей так хотелось, чтобы поцелуи можно было сохранять. От прикосновения его губ все непристойные чувства, пережитые этим утром, снова нахлынули на нее.
Со сдержанностью и холодностью было покончено.
— А что ты сделаешь со счастливой изюминкой? — спросил Чарли?
Элли разжала ладонь и посмотрела на золотую пуговку.
— Не знаю.
— Ты могла бы попросить Тима не быть таким дураком, — сказал Перси, толкая локтем младшего брата.
— Или попроси Перси поумнеть, — ответил Тим, и сам толкнул брата.
— Перестаньте, вы, оба, — сказала Элли не отрывая глаз от пуговки. — Я сохраню ее, пока не придумаю.
Но что тут придумывать? Только один человек мог исполнить ее желание, и, бесспорно, это не были ее кузены. Ибо она мечтала о ночи страсти с Мартином.
Если она все равно решила не выходить замуж, то какое значение имеет утраченная девственность? Разумеется, это противоречило всем принципам, которые внушала им миссис Харрис. Однако ей казались более привлекательными принципы Николя Шамфора, заключавшиеся в том, что когда мужчина и женщина охвачены непреодолимой страстью, они принадлежат друг другу по законам природы и становятся любовниками по правам провидения, вопреки человеческим условностям и законам.
