Мелани Милберн - Не бойся, ты со мной
– Не трудно, – она осторожно коснулась его руки. – Я должна сделать это в память о твоем брате. В другой жизни, при других обстоятельствах он, возможно, с радостью бы принял Джорджию. Ты стал ей отцом, я… матерью. У нее будет достойное будущее.
– И ты счастлива? – спросил он.
Нина посмотрела на мирно посапывающего ребенка и улыбнулась.
– Я счастлива.
Они молча смотрели друг на друга. Нина не могла отвести глаз. Она знала, что за боль раздирает ему сердце. Разве не она сама страдала от вины за смерть матери? Ведь это она не сумела уберечь бедняжку от очередного запоя. Надо было навещать ее чаще, когда она лежала в клинике.
– Пойдем, – глубокий голос Марка нарушил молчание. – Лусия ждет.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Накормив и уложив Джорджию, Нина оставила ее на попечение Лусии и отправилась к себе в спальню.
Это была светлая, роскошно меблированная комната с огромной кроватью, с рядом разноцветных подушек и мягкими коврами. Одна дверь вела в ванную, другая – в спальню Марка.
Нина с трудом оторвала взгляд от величественного Везувия. Легкий ветерок шевелил занавески, принося с холмов аромат жимолости и апельсиновых цветов.
Раздался стук, дверь открылась. На пороге стоял Марк. Официальный костюм делал его выше и величественнее, белоснежная рубашка выгодно подчеркивала мягкую матовость оливковой кожи и темные глаза.
– Мой отец любит, когда одеваются к ужину, – объяснил он. – У тебя есть все необходимое?
– Да. – Девушка указала на платье, лежащее на кровати. – Извини, но я хотела убедиться, что Джорджия уснула.
– Я подожду в кабинете. Постучи, когда приготовишься к выходу.
Несколько минут спустя свежая, причесанная, облаченная в элегантное розовое платье Нина осторожно постучала в комнату Марка.
– Готова? – спросил он, окидывая девушку одобрительным взглядом.
– Да. – Она нерешительно улыбнулась.
Столовая поражала воображение. Хрустальные люстры и высокие зеркала создавали иллюзию безграничного пространства. Со стен, так же как и в сиднейском офисе, взирали бессмертные шедевры. Длинный обеденный стол был накрыт на три персоны. Посуда и столовые приборы сверкали и искрились в свете заходящего солнца, в центре возвышалась ваза со сладко благоухающими розами.
Вито Марселло занимал место во главе стола. Его темные глаза впились в Нину, едва она появилась на пороге.
– Вы опоздали, – по-итальянски начал он. – Ты еще не научил свою жену пунктуальности?
Марк выдвинул стул для Нины.
– Это моя вина. Мне нужно было сделать несколько звонков. Я заставил Нину ждать.
Девушка бросила на него благодарный взгляд. Вито что-то пробормотал себе под нос, схватил бокал и сделал большой глоток красного вина. Темные глаза Марка остановились на бокале отца, и складка между бровей стала глубже.
– У вас прекрасный дом, синьор Марселло, – нарушила молчание Нина.
– Когда-нибудь он перейдет к Джорджии, – ответил старик по-английски. – Пока у Марка не появится сын. Как насчет сына? – Он вновь перешел на итальянский. – Ты выиграешь там, где проиграл Андре? Я уверен, твоя жена не станет возражать, если ты ей достаточно заплатишь. Она раздвигала ноги для многих, почему не для тебя?
Нина едва не подавилась от злости, щеки ее стали пунцовыми.
– Наши отношения с Ниной – это наши отношения, и они никакого не касаются, – спокойно заметил Марк. – И я бы предпочел, папа, чтобы ты не оскорблял ее в моем присутствии. В конце концов, она мать твоей внучки и заслуживает уважения хотя бы поэтому.
– Из-за нее погиб твой брат! Пусть заплатит за это. – Глаза Вито метали молнии.
– Как? – спокойно продолжил Марк. – Каждый раз будешь обвинять ее, как всегда обвинял меня в смерти матери?
– Ты опоздал, – прошипел старик. – Твое опоздание убило ее!
– Нет, папа, – мягко возразил Марк. – Это ты опоздал. Помнишь, мне пришлось ждать тебя, чтобы ты подписал документы для банка в Милане? Всю ночь накануне ты пил. И я ждал, пока ты протрезвеешь.
Вито одним махом допил вино.
– Легко обвинять других, – продолжил Марк. – Мы оба виноваты. Ты – из-за своего пьянства, я – потому что потакал тебе. Мне нужно было вывести тебя на чистую воду раньше. Но я молчал, потому что не хотел травмировать маму. И нам обоим придется платить за мое молчание.
Вито оттолкнулся от стола и сделал знак рукой молодому слуге увезти его. Марк встал, оказывая почтение отцу, покидавшему столовую.
– Извини за сцену, – обратился Марк к Нине, после того как дверь закрылась.
– Ничего. – Девушка поднесла руку к горлу. – Я все поняла.
Марк нахмурился, словно пытался разгадать загадку.
– Как давно ты говоришь на моем языке?
– Я… я изучала его в школе и университете.
– И ты не подумала проинформировать меня?
– Не было причин.
– Тогда ты все слышала. Есть еще что-нибудь, что ты хочешь поведать мне о себе?
Нина опустила голову.
– Нет.
Она услышала, как Марк отодвинул стул и обошел вокруг стола. Ее сердце ухнуло, когда он взял ее за подбородок и заставил повернуть к нему лицо.
– Почему-то мне кажется, что ты лжешь. Ты скрытная женщина, милая, – продолжил Марк, проводя большим пальцем по ее нижней губе. – Интересно было бы узнать секреты, которые прячутся за этими прекрасными серыми глазами.
– У меня нет с-секретов. – Нина плохо соображала, когда его палец ласково двигался взад и вперед по губам.
Марк медленно наклонился и привлек девушку к себе. С ее губ сорвался легкий вздох. Все ее тело будто бы пело в его руках. Она снова почувствовала приятную сладость его рта.
Он осторожно отстранился.
– Я поклялся себе, что не трону тебя. После прошлой ночи…
Ей не пришлось отвечать, так как дверь отворилась и вошел слуга. Ужин они закончили в полной тишине. Когда убрали последние тарелки, Марк поднялся и проводил Нину до ее спальни.
– Мне бы хотелось, чтобы ты считала наш брак настоящим. – (Нина смотрела на него во все глаза, сердце учащенно билось.) – Я хочу для Джорджии самого лучшего и верю, ты тоже. Чтобы создать ей лучшие условия, нам нужно вести себя как обычные родители. Я не думаю, что ей пойдут на пользу ссоры и грубые выходки. – Он улыбнулся и поправил белокурую прядь, выбившуюся из ее высокой прически. – Я обеспечу тебе спокойный сон.
Однако Нина не нуждалась в спокойном сне. Она хотела спать с ним.
– Ступай, милая, – подтолкнул он ее. – Я пытаюсь оставаться джентльменом, хотя от одного взгляда на тебя мне хочется забыть о здравомыслии. Иди, пока у меня есть силы сопротивляться влечению.
Нина закрыла за собой дверь. Она не была уверена, что ей приятна мысль о силах, помогающих Марку противиться ее шарму. Девушка с горечью напомнила себе, что этот человек испытывает к ней чувство ненависти, и только долг заставляет его терпеть ее около себя.
