Ли Майклс - Это не я!
Внезапно для нее стало очень важно, чтобы Спенс не считал ее не способной держать себя в руках.
– Я очень волнуюсь о тете, – наугад начала Шарли. – Она ведь полагает, что я улетела на Багамы. Только сейчас до меня дошло, как она будет волноваться, если позвонит в гостиницу и узнает, что я там даже не появлялась. Как я могла забыть об этом!
– Ничего удивительного. Желание уехать от Шарлотты возникло у тебя на подсознательном уровне.
– Неправда! Я очень люблю свою тетю. Она так добра ко мне.
– Здорово она тебя под себя подмяла. Меня удивляет только, почему она ничего не придумала, чтобы постоянно держать тебя при себе.
– Зачем ей это? – Поднявшись с кушетки, Шарли принялась расхаживать по комнате. – Должна же я как-то зарабатывать себе на жизнь.
– Ой ли?
– Даже если Мартин и Шарлотта намереваются оставить мне все свое состояние, в чем я сомневаюсь, у меня все равно должно быть дело жизни.
– Ну разумеется, – кивнул Спенс. – Именно поэтому она придумывает окольные пути.
– Что ты хочешь сказать?
– Тебе никогда не приходило в голову, что твоя разлюбезнейшая тетушка Шарлотта больше всего на свете хочет, чтобы ты день и ночь крутилась возле нее?
– Да нет же, – возмутилась Шарли. – Тетя тяжело больна, но ей всегда очень неудобно, когда она отрывает меня от каких-либо дел.
– Разве? Я ни разу не замечал, чтобы недомогание помешало ей делать то, что она по-настоящему хочет.
– Чушь! Прошлой осенью она была при смерти.
– Не спорю. Но ей стало бы гораздо лучше, если бы вместо того, чтобы валяться в постели и глотать таблетки, она нашла себе какое-нибудь занятие.
– Ты даже не представляешь себе…
– Если она хочет стать затворницей – это ее дело. Но ведь Шарлотта хочет определять и твою жизнь. Кстати, кому первому пришла мысль отреставрировать домик садовника?
– Разумеется, тете, – натянуто ответила Шарли.
– А перед тем она настаивала на том, чтобы я переселился в особняк.
– Она сама понимала, что это нереально! Просто тетя хотела показать, как тебе рада.
Слезы обожгли глаза Шарли, горло сдавило. Девушка умолкла, с тоской думая, как все могло быть хорошо.
– Нет, я хотел спросить, действительно ли Шарлотта хотела показать, насколько рада принять меня в семью? Или же просто пыталась оставить тебя при себе?
– Теперь ты заявляешь, что тетя с самого начала была против тебя! Ты еще скажи, это она подстроила, чтобы я застукала вас с Венди и расторгла помолвку… Ты к этому клонишь?
– Нет, – вздохнул Спенс.
– И на том спасибо.
Шарли повернулась к нему спиной. От напряжения перед глазами у нее все плыло. Наверное, она действительно подхватила грипп – все симптомы налицо.
– Шарли, пожалуйста…
– Ты просишь прощения?
Он ответил не сразу.
– Не совсем.
– Хочешь сказать, что между вами ничего не было? – Ее голос был полон издевки. – И ждешь, что я в это поверю? Спенс, я же сама все видела!
Спенс подбросил в камин очередное полено.
– Шарли, мне от тебя больше ничего не надо.
– Вот и отлично.
Неудивительно, что головная боль стала невыносимой. Надо немного полежать, а потом отправиться пешком к дому Бакстеров. Одна миля – это не так уж далеко. По крайней мере она уйдет из опостылевшего домика. Уйдет от Спенса.
Опустившись на кушетку, Шарли уронила голову на подушку.
– Как я могла так в тебе ошибиться? – произнесла она вслух, обращаясь к самой себе.
– Этот же вопрос задаю себе и я, – сказал Спенс, придвигая к камину экран.
Наступившая тишина, наполненная болью, нарушалась лишь потрескиванием дров в камине.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Шарли готова была немедленно уйти из домика куда угодно, будь у нее силы. Но она была настолько измучена, что даже не могла встать с кушетки.
Черт побери, почему ее так вывела из себя эта стычка? И ведь стычка эта на самом деле лишь продолжение той ссоры, в результате которой расторглась помолвка.
Это была их первая и последняя ссора. За два месяца, прошедших со времени помолвки, у них ни разу не возникло никаких разногласий – ни по поводу свадебной поездки, ни из-за отделки домика, ни по поводу того, как проводить время вместе…
Шарли нахмурилась. Почему они не ссорились? Потому что во всем были согласны или же просто скрывали друг от друга все противоречия? В частности, она даже не подозревала о том, как относится Спенс к ее тете. Теперь Шарли постепенно начинала приходить к мысли, что было и другое: мелочи, сами по себе, возможно, и не имеющие никакого значения, но в целом говорящие о многом. Действительно ли Спенсу было все равно, какая у них дома будет посуда, или же он просто шел на все, лишь бы ублажить свою невесту? Неужели Шарлотта была права и его интересовали лишь ее деньги?
Если так, тогда в домике садовника произошло крушение всех его надежд.
Впрочем, теперь это не имеет никакого значения.
Шарли подумала было перейти в свою спальню, где можно вволю предаться печали. К тому же ей было очень неприятно болеть на глазах у Спенса. Черт бы побрал этот грипп! Ну почему она подхватила его именно сейчас?
Ведь всего несколько минут назад, когда Спенс ее поцеловал, головная боль и тошнота почти исчезли.
Разумеется, никто никогда и не говорил, что это у Спенса плохо получается. С той самой рождественской вечеринки, когда они впервые остались вдвоем, ему всегда без труда удавалось избавить ее от всяких мыслей. Жаркие, страстные поцелуи Спенса наполняли Шарли непреодолимым желанием приблизить тот день, когда она станет его женой, и ей было ужасно трудно не потерять голову… Неужели именно поэтому он предпочел ей Венди? Просто чтобы утолить плотские желания? Но тогда она должна радоваться, что все так сложилось и они вовремя расстались.
И все же почему ей, несмотря ни на что, так хочется плакать?
Забывшись, Шарли проспала часа два. Однако это ничего не изменило: во сне и наяву мысли ее двигались по одному и тому же руслу. Девушка словно со стороны услышала свой голос: «Спенс, если ты ее любишь, зачем сделал мне предложение?» – и, очнувшись, села на кушетке.
Однако, по-видимому, это ей только приснилось. Спенс, заметив, что она проснулась, повернулся к ней:
– Тебе что-нибудь принести?
– Нет, ничего, – с трудом произнесла Шарли, радуясь, что не выпалила свой вопрос вслух.
Но недоумение не покидало ее. Спенсом двигала только мысль о деньгах? Надежда, что Шарли унаследует от Мартина его фирму?
Сердце твердило ей: нет! Спенс не их тех, кто способен на хладнокровную расчетливость. И все же она, наверное, поняла бы его. Всю жизнь Спенсу приходилось надеяться только на себя. Мартин поверил в него, дал место в «Хадсон продактс». Так почему бы не упрочить свое положение, сблизившись с потенциальным преемником пожилого владельца фирмы?
