Эмили Джордж - Холодное солнце
Нед озадаченно взглянул на нее.
— Что здесь смешного?
Дороти, справившись со смехом, быстро покачала головой.
— Это истерическое, — объяснила она, не желая осмеивать его попыток примириться с необходимостью быть отцом ребенка, которого он не хотел. — Я места себе не находила, оставив тебя наедине с Джоанной именно в такой момент!
Нед пожал плечами.
— Это не страшнее, чем разбавлять краску.
Он сложил газету. Дороти стиснула зубы, чтобы удержать очередной приступ смеха. Логика Неда, несомненно, была очень оригинальной, но она не станет критиковать или высмеивать ее. Любые практические параллели, которые могут повысить уровень его терпимости, устраивали Дороти.
Избавившись от газеты, он обхватил одной рукой плечики Джоанны, поддерживая ее голову, другую подставил под попку, а затем, оторвав малышку от своей груди, наклонился вперед.
— Иди-ка вниз, девочка Джонни, — проворковал Нед, осторожно укладывая ее в колыбельку. — Теперь мамина очередь, — добавил он, укрывая Джоанну пледом с изображением кролика.
— Очередь? — переспросила Дороти, изумленная снисходительной манерой обращения Неда с ее дочерью. Он теперь даже называл ее по имени, хотя и в своей версии.
Нед, усмехаясь, встал. В его глазах горел недобрый огонек.
— Сбиваться в кучку, — пояснил он, целеустремленно шагнув вперед.
Он ожидает, даже требует награды? Неужели Нед скрупулезно подсчитал, что должен сделать, чтобы получить то, что хочет?
Нервы Дороти звенели от напряжения. Внимание! — предупредил ее рассудок. Она вскинула руку, чтобы остановить его.
— Я не ребенок, Нед. Я женщина.
— Я знаю, — тепло сказал он, беря ее руку и кладя на свое плечо, тем временем как другой рукой обвил ее талию. — Я поставил пластинку. Давай потанцуем.
Ее тело столкнулось с его телом и не хотело от него отрываться. Кроме того, танцевать — это относительно безопасно, убеждала себя Дороти, это не более чем условность, это обычно делается на людях без всякого стеснения. Все так, не считая того, что она отлично знала, какой прекрасный танцор Нед, как сексуально он умеет это делать. Она играет с огнем! Кровь закипела у нее в жилах еще до того, как он прижался теснее.
— Мне необходимо держать тебя! — пробормотал он.
Его губы щекотали ухо Дороти, а дыхание обжигало кожу. Тоска по ней, звучавшая в его голосе, эхом отдалась во всем ее теле, заставив задрожать от нестерпимого желания. Она так хотела почувствовать его тяжесть, его тепло, его мужественность.
— Я так давно этого хочу! — простонал Нед.
Его руки заскользили по ее спине, узнавая изгибы.
Да, так давно! Слова бились в ее голове, желая вырваться на волю. Было бы обманчиво легко не думать о будущем и ловить момент, беря то, что можно взять, пока есть такая возможность. Разве это плохо, если ей так хорошо в объятиях Неда? Но если это хорошо, то так же хорошо должно быть и завтра. И во все последующие завтра, которые и составляют будущее.
Они качались в такт музыке. Не в силах противостоять соблазну, Дороти обвила руками шею Неда, прижавшись грудью к надежной крепости его груди, и, когда он коротко вдохнул и медленно выдохнул, с каким-то наслаждением ощутила выпуклость его мускулов.
Все было слишком опасно. Но теперь Дороти это уже не заботило. Она так долго была в разлуке с ним, так долго чувствовала себя лишь наполовину живой! Ее тело пело от каждого прикосновения, ликовало, в движении прижимаясь к его бедрам, чувственно изгибалось в его сильных руках. Дороти ощутила, как твердеет его восстающая плоть, и возбуждение словно копьем пронзило ее, вызвав озноб слабости, настойчиво напомнивший ей, что она не готова к этому.
Парализующая мысль захватила ее разум, заставив Дороти замереть на месте.
— Нед…
— Естественная реакция, — успокоил он.
— Нед, ты был с другой женщиной?
Он встретил ее взгляд с прямотой.
— Нет — после тебя мне не нужна другая женщина.
— О! — Она покраснела — от его искренности, от желания зажечься его пламенем, оставить свою осмотрительность и сомнения.
— Ты единственная женщина, которую я когда-либо любил. Единственный человек, которого я люблю, Дороти, — хрипло сказал он.
Ее сердце перевернулось.
Нед был похож на нее — один в этом мире, без семьи. И хотя иметь много друзей — это хорошо, но любить и быть любимым — совсем другое. Неосознанно Дороти всем своим существом устремилась ему навстречу, когда он склонился, чтобы поцеловать ее.
Их губы сблизились, и эмоциональное напряжение моментально обернулось страстным выражением жажды вновь слиться в единое целое. Только когда Нед еще теснее прижал ее, казалось, разрушив последние перегородки, разделявшие их, остатки здравого смысла возобладали над затуманенными чувствами.
— Нед, — выдохнула она, отрывая от него губы и вытягивая руки, чтобы отстранить его голову. Слова вырывались из нее короткими бессвязными всплесками. — Я не могу. Роды… Прости! Я не… Я думаю…
— Еще не готова, — перевел Нед, судорожно вздыхая. Отодвинувшись, он встретил ее безумный взгляд с сочувственным пониманием. С нежной заботливостью проведя пальцами по щеке Дороти, он улыбнулся. — Мне достаточно знать, что ты испытываешь то же, что и я, милая моя.
— На следующую неделю у меня назначен медицинский осмотр, — пролепетала она, не сознавая, что за этими словами стоит обещание.
— Это не имеет значения. Неважно, сколь долго нам придется ждать. Что значат неделя или месяц? — Его улыбка превратилась в широкую счастливую ухмылку. — Я и так на верху блаженства, зная, что ты хочешь меня так же сильно, как тебя хочу я.
Ее сердце, приостановив свой бешеный галоп, повисло в пустоте на какой-то головокружительный момент осознания. Она сделала это! Пообещала, не подумав. Но только одно — заняться с ним любовью, лихорадочно оправдывалась перед собой Дороти. Кровь снова заструилась по ее жилам, застучала в висках, прилила к мозгу. И к другим частям ее тела.
Нед запечатлел на лбу Дороти нежный поцелуй.
— Я обещаю сохранять хладнокровие до тех пор, пока доктор не скажет, что все в порядке…
Да, хладнокровие. Ей лучше сохранять хладнокровие как можно дольше. Хотя было бы нечестно, соблазнив Неда, отказаться от него. Если бы она только не перескакивала через ступеньку…
Нед приподнял ее лицо и с состраданием и заботой посмотрел в глаза.
— Роды были трудными, Дороти? — мягко спросил он.
Она поморщилась.
— Там на стене висели часы. Я повторяла себе, что если переживу еще одну минуту, то сделаю это только ради того, чтобы увидеть малышку.
