Пенни Джордан - Ночь, которой не было
Что только на нее нашло — ведь Мэтт даже и не пытался… Он всего лишь раз сделал ей комплимент, вот и все!
— Я поеду, переоденусь. Мы с Аланом вернемся около половины первого.
Ей опять показалось — или голос Мэтта действительно стал более резким и холодным?
Позже, вернувшись к себе в кабинет, Николь несколько раз принималась искать ответ на вопрос: а чего, собственно говоря, она так боится? Совершенно очевидно, что Мэтт не узнал ее, и, даже если предположить, что его влечет к ней, — хотя это едва ли соответствует действительности, — совершенно очевидно, что он не из тех, кто будет отбивать чужую невесту. Итак, чего же она боится? Почему каждый раз, когда Мэтт подходит к ней, и душой и телом она превращается в нечто напоминающее кусок трясущегося желе?
Николь уже догадывалась, в чем причина, и такое состояние дел отнюдь не радовало ее. Она закрыла глаза, не в силах подавить прилив боли и стыда, захвативший ее. Ведь Мэтт был ее первым любовником, ее единственным любовником, и это, правда, даже если она и не помнит ничего о той ночи. Вот, должно быть, почему тело ее так реагирует на его близость, вот почему она так необычно себя чувствует в его присутствии. Вероятно, на каком-то неведомом, глубинном, атавистическом уровне тело ее до сих пор не может забыть о близости, что связала их в ту далекую ночь.
Три часа спустя, наблюдая за смеющимися и весело болтающими людьми, Николь размышляла о том, что решение Мэтта устроить общее собрание в честь отставки Алана было совершенно правильным.
Несмотря на то, что с самого начала, похоже, Алан испытал настоящее потрясение, почти с неохотой позволяя вовлечь себя в происходящее, было ясно, что его тронула чуткость и внимательность сотрудников и подчиненных, их желание устроить для него праздник. Когда ему вручали кубок с выгравированными на нем датами и названием фирмы, в глазах Алана стояли слезы. Николь в очередной раз восхитилась Мэттом, когда в своей короткой речи он упомянул причину, по которой Алан принял решение оставить фирму. Многие мужчины и немало женщин предпочли бы обойти столь деликатную тему, чувствуя смущение и опасаясь реакции Алана.
Наблюдая за коллегами, Николь неожиданно поймала себя на том, что лучше бы Мэтт был другим… не столь приятным и обходительным, больше похожим на того, каким он был при их первой встрече.
Теперь же, когда она так много узнала о нем, просто не верилось, что это тот самый мужчина, который увел ее с банкета и так легкомысленно уложил к себе в постель. Но ведь, с другой стороны, восемь лет — срок не маленький, и за эти восемь лет, скорее всего, изменились не только общественные взгляды на многие вещи, но и характер каждого отдельно взятого человека…
Около четырех люди стали расходиться, и Алан уехал одним из первых. В половине пятого официанты начали складывать столы и собирать остатки угощения. Почти все работники фирмы разъехались, следуя давно установившейся в строительном бизнесе традиции заканчивать работу в пятницу несколько раньше.
Обыкновенно Гордон покидал свой офис около пяти, так, что Николь высчитала, что он появится здесь самое раннее в половине шестого.
Она позвонила в гараж и уточнила, что они закрываются сегодня в шесть. Это означало, что она еще успеет доехать с Гордоном до гаража и забрать свой автомобиль.
Мэтта не было видно, и Николь решила, что он тоже уехал. Однако когда она зашла в свою приемную, намереваясь закончить работу, которую начала с утра, то с удивлением увидела, что дверь из приемной в кабинет, в котором раньше работал Алан и который теперь принадлежал Мэтту, открыта и Мэтт собственной персоной — без пиджака, в рубашке с закатанными рукавами — сидит за новеньким столом, разложив вокруг себя целую кипу бумаг.
Вероятно, он услышал, что она вошла, так как отложил бумаги и поднял на нее глаза.
— Друг еще не приехал?
Николь помотала головой и хрипло ответила:
— Он появится не раньше чем в половине шестого, вот я и подумала, что еще успею доделать кое-какие документы.
Пока она говорила, Мэтт поднялся из-за своего стола и потянулся. Она услышала, как хрустнули его суставы, и поспешно опустила глаза, испытывая ненависть и отвращение к себе из-за обжигающей волны, которая нахлынула на нее при виде его тела, при мысли о том, какой он большой и сильный, при воспоминании о его гладкой коже, о его стройной и такой мужественной фигуре, о жаре его тела…
— А я, как раз собрался приготовить себе кофе. Ты не выпьешь со мной?
Алан, несмотря на всю его вежливость и мягкость, никогда не предложил бы ей такого. Николь даже открыла от удивления рот, а Мэтт, приняв молчание за согласие, прошел мимо нее в небольшой закуток, где секретарши обычно готовили кофе, и как ни в чем не бывало, включил чайник.
Николь села за свой стол. Она чувствовала непонятное смущение, не в силах отделаться от мысли, что Мэтт находится совсем близко. Она слышала каждое его движение, когда он готовил кофе, и никак не могла сконцентрироваться на том, что делала.
Задолго до того, как он подошел и поставил на ее стол чашку с кофе, она уже знала, что он направляется к ней.
— А чем вы собираетесь заняться сегодня вечером — ты и твой друг? — словно, между прочим, поинтересовался он, стоя над ней.
Николь нахмурилась, вдруг с удивлением поняв, что не может даже вспомнить, чем это они собирались заняться, но потом сообразила, что сегодня пятница и мать Гордона играет в бридж. Это означает, что Гордон должен отвезти мамочку к ее друзьям, а потом привезти обратно домой. Следовательно, сегодня они никуда не идут.
Странно, но ей не хотелось объяснять все это Мэтту, и она постаралась соврать, как можно более естественно:
— Пожалуй, что ничем. Может, заедем в кафе, а потом…
— …к нему домой, — сухо закончил Мэтт. От его предположения, что они с Гордоном любовники, лицо ее вспыхнуло, хотя Николь и понимала, что это вполне естественный вывод. Она ведь уже давно не молоденькая девушка, и все считают их с Гордоном женихом и невестой.
— Гордон живет вместе с матерью, — твердо ответила она.
Наступило долгое молчание, во время которого она не в силах была посмотреть на Мэтта, притворившись, что пристально вглядывается в лежащие перед ней бумаги. Однако она слишком четко сознавала, что Мэтт стоит, совсем рядом с ней, а потому мысли разбегались, словно ни для чего больше в голове уже не оставалось места.
Когда, наконец, молчание стало совсем уже невыносимым, она быстро спросила:
— А вы… вы идете куда-нибудь сегодня вечером?
И в ту же секунду пожалела, что задала этот вопрос. В конце концов, какое ей дело до его частной жизни? Николь была в отчаянии: ведь он может подумать, будто она интересуется им.
