А я заставлю! (СИ) - Савицкая Элла
— Конечно. Пойдём, покажу, — схватив меня за руку, девчушка уверенно тащит меня в сторону актового зала.
Я же, взяв за руку Льва, тяну его за нами.
— А это твой жених? — задорно обернувшись, Катя с любопытством его разглядывает.
— Это мой… друг.
С другом конечно, не занимаются тем, чем мы с ним занимались ночью, но и женихом Льва назвать было бы очень неправильно.
Я пока вообще не понимаю, что между нами. Симпатия? Тяга? Это да… А вот в остальном точки соприкосновения пока разбегаются, хоть я и пытаюсь их поймать.
— А-а-а, а твой друг придет на праздник?
— Нет, малышка.
— Жаль. Мы три танца выучили.
— Вы умнички. Ирина Семёновна постаралась.
— Ага. Только она Машу выгнала, сказала, что она лентяйка и не учит движения. Поэтому теперь мы танцуем впятером.
К празднику в этом году готовятся с особой тщательностью. Ожидаются гости из городского совета, а также меценаты, которых нашли мы с Алёнкой. Двое крупных предпринимателей пообещали порадовать нас своим присутствием и каждый пообещал детям подарки.
Надеюсь, всё получится, как и планировалось. Мы подготовили список того, что нужно детворе больше всего. И это не сладости. Больше всего они нуждаются в одежде, мыльных принадлежностях, новых полотенцах, обуви. Игрушки для детворы конечно, тоже было бы неплохо, потому что те, которыми они играют уже порядком поистрепались.
Хотелось бы, чтобы пожелания были учтены, и чтобы не получилось так, как всегда — пообещали одно, а отделались пакетами с конфетами и громкими речами со сцены.
— Ну как? Красиво? — Катюша замерев, в ожидании таращит на меня свои большие круглые глазки.
— Ух-ты-ы-ы-ы, очень!
Обвожу взглядом зал, в котором всегда проводятся такого рода мероприятия, и не могу не улыбнуться. Здесь прямо, как будто другой мир. С потолка свисает мишура, стены украшают зимние детские рисунки, а окна украшены самодельными снежинками. Гирлянды из цветной бумаги волнами украшают ёлку, а шары из фетра заменяют стеклянные.
Мы покупали с ребятами обычные, но Грымза Сергеевна запретила. Говорит, что сделанные своими руками вызывают больше сострадания и желания помочь детям. Я с ней не согласна. Сделанные своими руками вызывают не сострадание, а умиление. Потому что когда делаешь что-то сам, вкладываешь душу, и давить этим на кошельки других людей не правильно. Но ей не понять. Лишь бы денег больше дали, из которых она сможет часть незаметно выписать себе.
Поэтому я всегда и прошу дарить детям в руки и не материальное, а то, чем можно сразу пользоваться. Многие понимают намёки и привозят коробки, а кому-то, к сожалению, проще отделаться переводом на счёт.
— А вам нравится? — Катя переводит довольный от похвалы взгляд на Льва.
— Красиво, — скупо кивает он, медленно осматриваясь по сторонам. — Сами всё украшали?
— Ага. Даже старшаки помогали. Мы клеили внизу, а они наверху.
— Хм. Правильно. Для общего же праздника.
— Да. Вы подождите, я Лизу позову, она хотела что-то у тебя спросить, Злата.
Катюшка испаряется, а мы со Львом остаёмся вдвоем.
Пройдя вглубь, он останавливается около ёлки. Задумчивым взглядом скользит по детским игрушкам.
— Сколько ты здесь пробыла? — спрашивает, когда я подхожу к нему.
— Два месяца.
— Мне жаль.
Оборачивается, и на миг я снова вижу его другую сторону. Ту, которой не чуждо сострадание и человеческие чувства.
— Это был… опыт, — пожимаю плечами, — не самый приятный, но необходимый. Возможно, если бы не то время, я бы никогда и не задумалась о том, чтобы помогать детям.
— Они тебя любят.
Не могу скрыть улыбку.
— И я их. Но очень жалею, что не имею достаточно возможностей, чтобы помочь в тех мелочах, которые им необходимы.
— Злата приехала, — диалог наш прерывает гурьба детворы, которая буквально влетает в зал.
Они всегда так делают. Не ходят, а несутся. Потом, годам к двенадцати, успокаиваются, уже не бегут, сломя головы, становятся взрослыми. А вот малыши все еще кипят энергией.
В них еще горит огонь, желание жизни, которое исчезаете по мере взросления в этих стенах.
Детвора облепляет меня со всех сторон, наперебой треща о том, что ждут Деда Мороза и подарков. О том, кто какой стих выучил, и кому какой костюм достанется. Так выходит, что Льва они оттесняют в сторону. Он отходит, смотря на них и на меня с эмоцией, которую прочитать у меня не получается.
— Златочка, милая, — в детский лепет и гам врывается голос, который всегда напоминает мне шипение змеи. Её только не хватало. — Что же ты не сказала, что приедешь? Да еще и не сама!
Анна Сергеевна, директор интерната, расплывшись в заискивающей улыбке подплывает, конечно же, не ко мне, а прямиком ко Льву.
— Так мы и не к Вам заехали, а к детям. Узнать все ли готово к празднику.
Подмигнув малышне, оставляю их и подхожу ко Льву.
— Так это у меня нужно узнавать, а не у них. Добрый день. Я Анна Сергеевна. А вы? — протянув руку для рукопожатия, и сверкнув золотыми кольцами на пальцах, она за миг успевает обвести Льва цепким взглядом.
Эта женщина, как лабрадор-ретривер, с врожденным охотничьим инстинктом, всего за миг скорее всего уже оценила стоимость одежды Льва и часов, виднеющихся из-под манжеты его рубашки, пока он пожимал её руку. У неё особый нюх на обеспеченных людей. С ними она всегда учтива и вежлива.
— Лев Вольский, — сдержанно отвечает он.
— Вы к нам по какой-то особой причине? Если с вопросом о нуждах ребятишек, то мы можем обсудить их у меня в кабинете.
— Лев со мной, Анна Сергеевна, — спешу расстроить её и остановить от несвоевременных просьб. — И он здесь не как спонсор.
Не хватало еще, чтобы Лев решил, что я намеренно привезла его сюда. Хоть мы и сблизились, но я не уверена, что застрахована от его домыслов о том, что мне от него нужны деньги.
— Вот как? — не скрывая разочарования, она на всякий случай еще раз изучает его, как букашку под микроскопом. Думает, может просчиталась. — Очень жаль. Я уже было подумала, что детей в этом году ждут особые подарки.
— Детей ждут. Мы нашли им планшеты. Не всем пока, но что поделать, будут пользоваться одним на двоих.
Скривив губы в подобии улыбки, она наконец обращает взгляд на меня.
— Ты сама знаешь, что значит один на двоих, Злата.
— Если учесть, что сейчас у них нет вообще никаких, то думаю, они обрадуются и этому.
— Ну да… Что ж, ладно. Если вы приехали не ко мне, и не нуждаетесь в моём внимании, тогда я пойду. Ещё уйма дел до праздника. Нужно заказать угощения спонсорам и их семьям, найти официантов.
— О детях только не забудьте. У них тоже должны быть угощения.
— Ну конечно, о них я думаю в первую очередь.
Развернувшись, директор уходит, а я вздыхаю. Иногда хочется её придушить.
— Мда, дамочка еще та, — выносит вердикт Лев, с пренебрежением смотря ей в след. — Это ты при ней сюда попала?
— Да. Она ужасная. Совсем не заботится о детях. Ты не обращай внимания. Она во всех ищет выгоду. Ты здесь в первую очередь потому, что я хотела, чтобы ты увидел почему я не могу пропустить праздник. Я нужна этим детям.
Встречаюсь взглядом со Львом. Мне искренне хочется, чтобы он сказал, что да, это действительно важно. А еще лучше, если бы и вовсе перенес свою поездку. Но этого он, конечно, сделать не может.
Кивнув, мягко отводит волосы мне за ухо и переводит взгляд мне за спину, где затихла детвора, и похоже смотрит сейчас на нас.
— Я вижу, — отвечает, подмигнув им.
21. Новогодний дурдом
— Лев, помоги мне пожалуйста.
Отставляю ноутбук, за которым работал последние пару часов и встаю. Пару раз растягиваю успевшие затечь мышцы спины, и разминаю шею. Сегодня воскресенье, выходных в моей жизни давно не существует. Но, похоже, тушканчик решила внести изменения в привычный расклад вещей.
Вчера она повезла меня в детский дом, потом заставила гулять по вечернему городу, что оказалось не так уж и плохо. Скорее всего, причина в том, что прогулка эта была именно с ней. С девчонкой, которая пила какао с маршмеллоу и сосала красно-белый леденец, вызывая в моей голове совсем недвусмысленную ответную реакцию на этот счет. За что ночью получила сполна. А еще рассказывала всякую дребень о своей студенческой жизни, которую я, к своему огромному удивлению, слушал с немалым интересом.
