Кей Мортинсен - Вето на брак

Однако Граси с каждой секундой неотвратимо возвращалась в реальность, и постепенно поднимающаяся в ней волна сомнений безжалостно сметала ощущения удовольствия и покоя. Изнуренный страстью Маноло дремал, и счастливая улыбка расплывалась на его лице. Улыбка удовлетворения… а может, и самодовольства… об этом оставалось только догадываться… Боже, что же я наделала!.. Сейчас Граси отчетливо помнила лишь вкус того первого поцелуя, после которого все будто скрывалось за плотной пеленой безумного забытья. Съёжившись от неприятного холодка, пробежавшего по спине, она чуть отодвинулась и пристально посмотрела на Маноло. Несмотря на то что несколько минут назад Граси в экстазе билась в его объятиях, не в силах сдержать стоны наслаждения, сейчас она не могла с уверенностью сказать, было ли для него случившееся искренним порывом безудержной страсти или мимолетным утешением, о котором он забудет на следующий же день.

Краска стыда залила щеки Граси. Она отказывалась верить, что позволила Маноло обращаться с ней, как с легко доступной девицей. Впрочем, кем еще она могла себя считать, отдавшись первому позыву тела, забыв про все возможные последствия?

Нет, все это неправда, и Граси знала это так же, как и то, что любит Маноло. Всегда любила. И именно любовь причиной тому, что она рискнула еще раз довериться ему.

Внезапно ей стало не по себе. Ведь однажды Маноло уже обвинил ее в непорядочности, и теперь, после того как ему не пришлось долго уговаривать ее лечь в постель, имел все основания укрепиться в своем мнении. Какое я имею теперь право требовать к себе уважения? Граси больно прикусила себе губу, представив, чему может привести ее опрометчивость. Что ни говори, а она поступила глупо, и Маноло не преминет воспользоваться этим. Маноло что-то пробормотал во сне и обнял Граси, но теперь тяжесть его руки будто приковывала ее к постели, мешая двигаться и не давая дышать. Нужно было срочно приводить все в порядок. К тому же с минуты на минуту могла вернуться Пилар! Граси быстро поднялась с кровати. При этом рука Маноло, обвивавшая ее талию, скользнула по бедру Граси, и улыбка вновь озарила его умиротворенное лицо. Несмотря на все подозрения и подступающую панику, единственным, чего Граси желала в этот момент, были обжигающие прикосновения этих приоткрытых во сне губ!

Однако на этот раз она не позволила эмоциям одержать верх над разумом. Что бы ни говорил Маноло об их с Пилар отношениях, сейчас это не имело никакого значения, так как в случае, если Пилар застанет их в собственной постели, последняя надежда на спасение будет принесена в жертву минутной слабости. Граси оставалось лишь утешать себя тем, что вся эта история еще раз доказала: помолвка мало что значила для Маноло и ни о какой свадьбе не может идти и речи. Впрочем, если верить его утверждениям, что Пилар тоже не испытывает к нему никаких чувств, новость об измене может и не шокировать ее.

Но что-то подсказывало Граси, что отношения Маноло и Пилар намного сложнее. Она прекрасно помнила телефонный разговор с мачехой и все те детали, которыми засыпала ее Пилар, сгорая от восторга. Так что же, Маноло лжет? Можно ли доверять его словам, тем более что цену она слишком хорошо знает?

У Граси зарождалось ужасное подозрение. Что мешало Маноло солгать ей и в этот раз, используя уверения в том, что Пилар не любит его, лишь в качестве отговорки, средства затащить ее в постель? Ведь он уже обманул ее однажды, так с чего она решила, что его слова не будут беззастенчивой ложью и на этот раз?

Граси почувствовала себя просто отвратительно, когда предположила, что на самом деле все намного проще. Действия Маноло не следствие очередных задуманных им козней против нее, а всего-навсего свидетельство его бесчувственности, способности использовать ее ради удовлетворения сиюминутных желаний. Она не могла обманывать себя, скрывая то, что, возможно, знала это и раньше, еще до того, как Маноло внезапно поцеловал ее на кухне, но, несмотря ни на что, ее чувства были так сильны, что ради них она готова была на любую жертву. И самым страшным было то, что Маноло прекрасно знал об этом. Именно поэтому он не побоялся пойти на столь необдуманный, чреватый последствиями шаг. Пойти, не боясь, что разочарует ее, не боясь предательства и возможности разоблачения.

Она с ужасом подумала, каким чудовищным образом он может шантажировать ее теперь, заставляя молчать и действовать в его интересах, ведь она тоже предала Пилар и в случае, если все станет известно, окажется в еще худшем положении, чем Маноло. Граси вздрогнула, вдруг почувствовав себя так, будто над ней надругались. Внезапно ей стало ясно, что она не может ни секунды более оставаться здесь, рядом с Маноло, что надо бежать, бежать от него, спасая свою свободу и независимость.

С трудом сдерживая слезы, Граси собрала с пола свою одежду и отправилась в ванную. Заперев дверь, она встала под душ и с удовольствием направила на тело тяжелые теплые струи, смывая воспоминания о ненавистных теперь ласках Маноло. Насухо вытершись, она судорожно принялась одеваться, то и дело что-то роняя и всеми силами стараясь не смотреть в сторону огромного зеркала, где мелькало отражение ее перепуганного, побледневшего от страха лица.

Граси не знала, куда деваться от жгущего сердце стыда. Ведь за наслаждение она заплатила честью. Подумать только, она переспала с женихом собственной мачехи! Что же касалось Маноло, то наихудшие предположения в его адрес приобретали теперь вполне весомые основания. Каковы бы ни были его чувства, он просто не имел права даже прикасаться к другой женщине!

Лицо Граси исказила гримаса ненависти, и, обессилев, она медленно опустилась на край ванной. То, что она сделала, не имеет оправданий. Она и представить не могла, что за столь короткое время можно надругаться над собственным достоинством и доказать себе неспособность сопротивляться животным инстинктам. Это было просто ужасно, и Граси понимала, что никогда не сможет простить это ни Маноло, ни себе.

Сдерживая горестный стон, она не переставала корить себя во всем. Она была слишком глупа, самонадеянно думая, что ей удастся перехитрить Маноло. Он же просто использовал секс как средство доказать ей свое превосходство. Граси замерла, чувствуя глубокое отвращение. Быть может, самое глубокое за всю жизнь. Кто поручится, что все, сейчас случившееся, не было частью тщательно спланированной Маноло мести? Маноло и придумать не мог ничего более изощренного, как соблазнить и мачеху, и падчерицу, чтобы посмеяться над ними, отобрав достоинство и самоуважение. Как, спрашивала себя Граси, я могла забыть, что единственное чувство, безраздельно владеющее его сердцем, это чувство сыновнего долга?