Линн Маршалл - Виновник страсти

В холле послышались шаги. Джей окинула быстрым взглядом перепачканную одежду и вскочила, чтобы надеть большой фартук, висевший на вешалке у плиты. Она как раз просовывала голову в отверстие, когда вошел Люк. Он помог ей завязать фартук, потом обнял за плечи.

— Ты здорово поработала, О'Брайен.

— А люди говорят, что ТВ — пустая трата времени.

Она зажгла горелки и поставила кастрюлю на огонь.

— Все почти готово. Не знаю, как ты, а я умираю с голоду. Надеюсь, они накормят бедную Птаху в больнице. Она не обедала.

Вода закипела, Джей засыпала макароны. Люк дотер сыр на терке.

— Я серьезно, О'Брайен. Ты справилась замечательно. Теперь я знаю, на что ты способна. Я бы даже доверил тебе моих знаменитых коров.

— Коров?! — Она резко повернулась к нему. — Да как ты посмел сравнивать? — Хитрые огоньки в глазах Люка остановили ее. — Ах ты скотина! — смеясь, сказала она. — Прекрасный ребенок, да?

— Прекрасный? Я ничего не имею против Птахи, но такого урода еще надо поискать. Вытянутая голова, красное лицо… Птаха, наверное, больна, раз согласилась вынести такие страдания ради тощего сморщенного арахиса.

Джей улыбнулась.

— Большинство новорожденных выглядит не лучше. А через месяц их уже не узнать.

— Когда ты успела стать экспертом по младенцам? — Люк с удовольствием уплетал макароны с сыром.

— У меня два младших брата и два племянника. Но, поверь, менять пеленки и принимать роды — вещи разные.

— А ты действительно меняла пеленки?

— И шила, и вязала… Моим племянникам четыре и шесть лет. Приходится много всего знать: где купить хорошую пиццу, как зовут героев мультфильмов; я хожу с ними и в зоопарк, и на аттракционы.

— И какой же ваш любимый аттракцион?

— Больше всего нам нравится карусель. Квинлин, старший, всегда требует черную лошадку, а Кифу все равно, какого цвета, лишь бы крутилось. Что с ними было бы при виде Хондо и Джонни! Давай пошлем им мою фотографию с лошадьми, только не в дядиной одежде!

— Можно, — согласился Люк и начал расспрашивать ее, как семья привыкла отдыхать.

Джей рассказала о постоянном соперничестве между ней и ее братьями.

— Мама и отец относились к нам, как к равным: вместе мыли посуду и косили траву на лужайке перед домом. Я увлекалась стрельбой, рыбалкой, политикой… До тех пор пока не пошла в школу. Там девочки должны были тихо сидеть со сложенными руками, а мальчикам уделялось все внимание. Братья позволяли мне ходить за ними хвостиком, хотя их друзья не одобряли моего присутствия.

— Надеюсь, теперь все изменилось?

Джей оставила его замечание без внимания и продолжала:

— Однажды я заметила, что мальчики не имеют ничего против моего присутствия, если я сижу с глупым выражением на лице. С тех пор я хорошо усвоила, что любая обладательница хорошенькой мордашки должна научиться выглядеть полной кретинкой…

— Держу пари, в колледже ты была королевой.

— А вот и проиграл. Мальчики мне скоро надоедали, а девочки не интересовали никогда. Я зарылась в книги и закончила колледж экстерном за три года. Мне доверили произнести прощальную речь на выпускном вечере.

Люк помог ей поставить посуду в мойку.

— Почему ты не стала медсестрой, у тебя же все в роду медики?

— Я всегда мечтала быть адвокатом. Вероятно, из-за обеденных споров и дискуссий за столом. Хотя, ты прав в одном — в каждой женщине живет или гинеколог, или педиатр. Мама медсестра, и она хотела, чтоб я пошла по ее стопам. Я ничего не имею против этой профессии, но подчинить себя врачу-мужчине и выполнять его указания…

— Ты прямо как моя сестра Сара, — засмеялся Люк.

— Я не знала, что у тебя есть сестра.

— Даже две. Обе — пилоты ВВС. Мик, Микаэлла, в пятой эскадрилье в Делаваре, а со своим другом Фаром она познакомилась, когда училась в воздушной академии. Сара ее моложе на три года, летает в Калифорнии.

Джей изумленно смотрела на Люка.

— У тебя две сестры летчики-истребители?

— Не истребители, хотя поначалу им это нравилось. Я полагаю, что, когда Фар и Мик поженятся, Мик уйдет в отставку. И Сара тоже угомонится, когда встретит хорошего парня.

— Ты думаешь, они обе откажутся от карьеры, чтобы стать домохозяйками? — ехидно спросила Джей.

— Мама говорит, что карьера женщины в заботе о муже и детях. Она следовала за отцом без возражения, куда бы его ни перебросили, и создавала уют в любых условиях. Она считает это привилегией, а не жертвой, — жестко закончил Люк.

— И она желает того же своим дочерям? Быть прислугой и экономкой в доме какого-нибудь мужчины?

— Она, черт возьми, не хочет, чтоб они оказались в одной братской могиле с каким-нибудь мужчиной!

— Ну, это не зависит от пола. Тебе она тоже желает долгой жизни. Как же ты, имея таких сестер, не веришь, что женщина может быть защитницей, может спасти…

Он не дал ей закончить:

— Нет, если уж я попаду в беду, вряд ли кто-нибудь из мужчин вытащит меня из нее лучше, чем Мик и Сара.

И Люк ушел с кухни, оставив Джей в противоречивых чувствах.

Неужели Люк Ремингтон только что признался ей, что может принять помощь от женщины? Хотя принял же он помощь, когда рожала Птаха. Однако рождение ребенка — это область, по мнению мужчин, чисто женская.

Просто Люк, как и братья Джей, забывает, что сестры тоже женщины. Люк ничуть не отличается от мальчиков в колледже. Его не интересуют ни ум, ни способности Джей. Ему нужна от нее только постель. А вот этого-то он и не получит. Никогда!

6

— О'Брайен, проснись, О'Брайен! — Джей открыла глаза и увидела лицо склонившегося над ней Люка.

— Что? — Обрывки сна еще туманили мозг.

— Тебя мучили кошмары. Ты все время кричишь «нет!». — Он присел на краешек кровати.

— Я принимала роды у Птахи, и все было ужасно, — сказала она. — Ребенок оказался вовсе не ребенком, а огромной лошадью, да еще с рогами. Рога превратились в ножи, откуда-то появляется Паркер. Он ходит позади меня, и я знаю, что мне надо найти тебя, но я не могу вспомнить, где сарай, и все ищу, ищу… — Джей прикусила свою ладонь, пытаясь остановить стремительный поток слов.

Люк отвел ее руку.

— Все хорошо, О'Брайен.

Его слова не успокоили разум, взбудораженный ночным кошмаром.

— Я не могла заснуть, лежала здесь и думала об ужасах, которые могли произойти. Ребенок пошел бы ножками, или пуповина обмотала горло, или, в конце концов, я могла уронить девочку. — Ужасные образы нахлынули с новой силой, и, не задумываясь, Джей, бросившись к Люку, мертвой хваткой вцепилась в его руку.

— А если бы она умерла от кровотечения?! Или ребенок задохнулся? А дети не слепнут, если не промыть им глаза? Я не помню, промыла ли я ей глаза… Почему она так кричала? Я не покалечила ее при родах? Не думаю, что сильно нажала на нее, но вдруг? Может, я повредила ей шейку… Ее могло парализовать! И я была бы виновата…