Алекс Вуд - Лекарство от любви

Вблизи лес оказался не таким ужасным, каким он виделся Мэган с того берега. Вернее, она изо всех сил старалась убедить себя в том, что он не ужасен и бояться ей нечего. Она шла по узенькой, еле заметной тропке, усыпанной хвоей, и энергично размахивала руками, чтобы согреться и высушить мокрую одежду.

Чем дальше она удалялась от поселка, тем труднее было идти. Ветки лезли в глаза и цеплялись за одежду, тропинка под ногами пропала, а стволы деревьев окончательно скрыли от нее яркие отблески ритуальных костров на той стороне. Мэган пыталась не поддаваться панике, а для этого нельзя было думать о том, где она сейчас находится и что с ней будет. Главное, идти вперед, продираться сквозь заросли, не обращать внимания на укусы насекомых, двигаться, чтобы не замерзнуть, и все время помнить, что самая страшная опасность осталась позади. Вряд ли ее хватятся сегодня. Даже если Фрэнк на самом деле искал ее среди беснующихся сестер, он утешится с кем-нибудь вроде Соледад или Агнесс и только завтра вспомнит о Мэган. Но завтра она будет уже не здесь.

Никогда это мифическое завтра не было так далеко от Мэган. Скорее всего, оно для нее никогда не наступит. Ее сожрут дикие звери, или она окончательно собьется с дороги и забредет в болота, или умрет от холода и воспаления легких.

Нет, она не должна об этом думать. Иначе струсит настолько, что вернется обратно, мокрая, напуганная, искусанная мошками, униженная. Если бы Мэган была в состоянии подумать над этим, она бы поразилась собственной стойкости. Откуда в ней это упрямство, подгоняющее вперед? Ее бегство равносильно самоубийству, но все-таки Мэган продолжала путь и ни разу не подумала о том, чтобы вернуться, пока не поздно.

Она старалась идти прямо, никуда не сворачивая, но после того, как перестала различать за спиной огни костров, ориентироваться стало труднее. Может быть, она давно уже сбилась с прямой дороги и приближается к поселку вместо того, чтобы уходить от него.

Мэган остановилась, чтобы немного отдохнуть и подумать. Мошкара с удвоенной энергией накинулась на ее открытое лицо и руки. Мэган стащила с себя платье и обмоталась им, как шарфом. Если бы только она смогла разжечь костер, как те, у реки. Увы. Сейчас это было слишком опасно. Ночевать придется в кромешной темноте, отбиваясь от кровососов и вздрагивая от каждого треска ветки.

Мэган подошла к ближайшему дереву и села, прижавшись спиной к крепкому стволу. Глаза ее привыкли к полумраку, но оказалось, что это еще хуже, потому что теперь повсюду Мэган мерещились тени. Она обхватила колени руками и, зажав голые ладони между икр, опустила голову. Но так было намного страшнее. Воображение рисовало кошмарных зверей, подкрадывающихся со всех сторон, чтобы напасть на нее. Не в силах выносить неизвестность, Мэган предпочла смотреть по сторонам.

Она смутно вспоминала, что в приключенческих книжках, прочитанных в далеком школьном возрасте, на ночлег в лесу герои устраивались в дуплах, норах или на ветвях деревьев. Они всегда держали наготове зажженные ветки, чтобы отбиваться ими от зверей. Они вообще были лучше подготовлены к скитаниям по непроходимым чащобам, эти книжные герои. К тому же слабые и хрупкие женщины не бродили по лесу в одиночку. Рядом всегда были мудрые мужчины, которые защищали их от опасностей.

Мэган невольно всхлипнула и тут же замерла в ужасе, таким оглушительно громким показался ей этот звук. Нет, она не должна давать волю нервам, иначе ей конец. А разве не она сама подписала себе смертный приговор, когда сбежала? Какая разница, когда она умрет, раньше или позже.

Нет. Мэган стиснула зубы и шлепнула себя по щеке, убивая особенно наглую мошку. Она будет бороться до последнего. Сейчас лучше всего представить, что она на съемках. Где-то за деревьями прячется оператор, а режиссер только что приказал ей изобразить несчастную, потерявшуюся в лесу девочку. Да, это всего лишь кино. Бывало и пострашнее. Например, когда ей без страховки однажды пришлось прыгать с третьего этажа.

Господи, как давно это было.

Съемки, спектакли, интервью, Мэтт… Даже о муже она вспоминала как о ком-то постороннем, не имеющем к ней никакого отношения. Все это происходило не с ней, а с другой женщиной, которая навсегда осталась в Нью-Йорке.

Трудно сказать, сколько времени Мэган бодрствовала. Лихорадочные видения и воспоминания переплетались с реальностью; расчесанные в кровь руки и лицо, усталость и озноб мешали забыться в спасительном сне.

И все-таки Мэган уснула, потому что, когда первые лучи солнца проникли сквозь густую еловую хвою, она открыла глаза и не сразу поняла, где находится. При свете дня лес выглядел гораздо приветливее. Мэган ощутила прилив сил. Раз ей удалось пережить эту ночь, она справится и со всем остальным. Впереди долгий солнечный день, и она успеет дойти до ближайшего поселения к ночи. Мысль о том, что снова придется ночевать в лесу, вызывала у Мэган дрожь во всем теле.

Впрочем, дрожь можно было объяснить вполне банальными причинами. Ночь в мокрой одежде не прошла для Мэган даром. Она кашляла и чихала, и больше всего на свете ей хотелось залезть в горячую ванну.

Но до ванны нужно было еще дойти. Мэган огляделась вокруг. Как понять, в какую сторону идти? Где речка, а где поселение охотников, о котором говорила Глэдис? Мэган попыталась воспроизвести свои вчерашние действия, увидела сломанные кусты, сквозь которые она продиралась накануне, и пошла в противоположную сторону.

Есть хотелось ужасно, но Мэган решила приберечь свои скудные запасы на потом. Сейчас у нее пока есть силы. Она продержится. Этот несчастный кусок хлеба очень пригодится ей на ужин…

К обеду бодрости у Мэган поубавилось. Единственной хорошей новостью было то, что она по-прежнему не слышала за собой звуков погони. В остальном положение было — хуже не придумаешь. Она понятия не имела, куда идти, не умела ориентироваться в лесу, ужасно хотела есть и пить. Она упала и подвернула ногу, и теперь щиколотка болела при каждом шаге. Мэган предчувствовала, что и вторую ночь ей придется провести в лесу. Надежда, проснувшаяся было утром вместе с ней, окончательно покинула ее.

Вконец измученная болью в щиколотке, Мэган присела и задрала брючину, чтобы осмотреть ногу. Щиколотка вздулась, дотрагиваться до нее было больно. Мэган оторвала от платья рукав и, кусая губы до крови, принялась туго бинтовать больное место.

Она была настолько поглощена этим, что ничего не видела и не слышала вокруг. Вопиющая беспечность в месте, где опасность подстерегает за каждым деревом! С чувством выполненного долга Мэган завязала узел на щиколотке и несколько раз энергично топнула ногой, чтобы проверить эффективность повязки.