Кэрри Томас - Заложники любви

— Фанни… — удивленно повторил Гарольд. — Бог мой, я и забыл о ней!

— Хотелось бы и мне о ней не помнить! — фыркнула Анна. — На моем курсе учился ее брат Рекс. Как-то он с Фанни пошел в паб, а там был ты. Вместе со мной. Но стоило лишь появиться соблазнительной Фанни, как ты забыл о моем существовании. Впрочем, не ты один. Многие мальчики поглядывали на нее и облизывались. Но она выбрала тебя.

— Она же была абсолютной пустышкой! — припоминая, сказал Гарольд. — Ни капли мозгов, только соблазнительные формы, способные совратить и святого.

— Знал бы ты, как я ненавидела эти «соблазнительные формы».

— Но для меня эти отношения ничего не значили, — заявил Гарольд. — Мы просто весело проводили время к обоюдному удовольствию.

— Проводили время! Если верить Рексу, большую его часть вы лежали в постели!

— Но я уверен, вовсе не Фанни стала причиной твоего неожиданного затворничества.

— Конечно нет! Хотя именно она была, так сказать, катализатором. — Анна печально вздохнула. — Теперь мой рассказ будет прямо-таки душераздирающе сентиментальным. В те годы дури у меня в голове было немало. И я решила, пришло время показать тебе, что я тоже женщина, пользующаяся успехом. Короче, я хотела пробудить в тебе ревность.

— Ревность? — изумился Гарольд. — Но к кому?

— Раз ты и тогда ничего не заметил, едва ли имеет смысл говорить, кто это был.

— Так что же случилось? — Взгляд Гарольда стал суровым и колючим.

— Как раз в то время, когда ты развлекался с красоткой Фанни, меня по пятам преследовал один не в меру ретивый студент-старшекурсник. Вот за него я и ухватилась. Он был умным и приятным парнем. И он был серьезно увлечен мною. Иначе, — заверила она, — мне ничего бы не удалось.

— Что же тебе удалось? — прорычал Гарольд.

— Целую неделю я, в надежде, что ты это заметишь и будешь ревновать, бессовестно кокетничала с несчастным… назовем его Джоном. — Анна горько засмеялась. — Финал, увы, оказался плачевным.

Монотонным голосом Анна рассказала, как молодой человек, приглашенный ею в ее комнату, прилетел как на крыльях и прихватил бутылку шампанского. Как она, стараясь ни о чем не думать, беззаботно позволяла ему наполнять свой бокал. И как не слишком рвалась останавливать Джона, когда он подступил к ней с нескромными предложениями, потому что была как в тумане.

— Незаметно мы оказались в постели, — продолжала исповедь Анна. — Странная штука воспоминания… Я и сейчас помню, что он весь вспотел, у него тряслись руки. Да и я уже не могла контролировать происходящее.

— Он тебя изнасиловал? — сквозь зубы выдавил Гарольд.

— Если ты подразумеваешь, что я не думала заходить так далеко, — Анна усмехнулась, — то это можно назвать и так. Но, поскольку в отличие от него я не пылала страстью, наш эксперимент получился крайне неудачным, болезненным и унизительным. Думаю, бедняга Джон не получил никакого удовольствия.

— Он тебя изнасиловал, а ты еще его и жалеешь… — недоуменно пробормотал Гарольд.

— Не забывай, я откровенно его заманивала. Он вправе был считать, что я сама этого хочу. И к тому же он понятия не имел, что я девственница. Хотя в конце концов у него не осталось на этот счет никаких сомнений. — Анна прикусила губу, сдерживая нервную дрожь, и мучительно покраснела. — Тогда нам обоим было крайне неловко, но теперь, оглядываясь назад, я вижу и смешную сторону этого приключения.

— У меня плохо с чувством юмора! — рявкнул Гарольд.

— Тогда мне тоже было не до смеха. Да и рассказывать тебе об этом, поверь, нелегко. Приходится еще и думать о том, чтобы изложение звучало хотя бы мало-мальски пристойно. В общем, как я ни сопротивлялась, мой старательный любовник добился успеха, хотя и не без труда. К этому времени и я, и он были предельно измучены. Понимая, что близка к истерике, я просто вышвырнула его за дверь.

Анна закрыла лицо руками, не в силах взглянуть на Гарольда.

— И что было дальше?

Она, уныло вздохнув, пожала плечами.

— Не буду подробно описывать печальную картину. Скажу только, что моя девственность насмерть испугала беднягу Джона. Впрочем, я тоже изрядно перепугалась.

Некоторое время они молчали.

— Из-за этого ты и спряталась от всего света, — нарушил наконец тишину Гарольд.

Анна кивнула.

— Единственным, кто знал о случившемся, — решилась она закончить грустную повесть, — был несчастный Джон. Остаток семестра я, как в карцере, просидела в своей комнате, выходя только на лекции и на экзамены, да изредка в магазины.

Гарольд с недоверием уставился на Анну.

— Ты не боялась, что этот идиот будет болтать?

— Нет. — Анна усмехнулась. — Я пообещала ему, что, если он проговорится о своей победе, я расскажу, как именно это было, во всех унизительных для него подробностях.

— Жаль, что я ничего не знал. Твой Джон, — Гарольд невнятно выругался, — кто бы он ни был, сдержал слово. Я, ничего не понимая, чертовски беспокоился о тебе.

— Потому-то и уехал, не попрощавшись, — поддела его Анна.

— До некоторой степени — да. Уезжать все равно бы пришлось. — Гарольд погладил ее руки. — Прости, но я тогда был самовлюбленным болваном и слишком много думал о своих делах.

— А почему ты так ужасно вел себя, когда приезжал к нам домой на Рождество?

— Тебя было просто не узнать, — объяснил Гарольд. — Вместо милого юного существа, которое я любил, передо мной оказалась холодная надменная незнакомка, настроенная к тому же враждебно. В ней не было ничего от той Энни, которую я знал прежде. И я почувствовал себя очень виноватым. Мне казалось, что каким-то образом эта перемена связана со мной. Похоже, я и в самом деле был виноват, хотя и косвенно, — добавил он сокрушенно.

— Не вини себя, Гарольд, — успокоила его Анна. — Не надо было мне быть такой дурой.

— Дэниел сказал, что ты почти все лето провела во Франции. Что ты делала там так долго?

— Мог бы и догадаться… — потупившись, пробормотала Анна.

Воцарившуюся в комнате мертвую тишину, к счастью, нарушил грохот внезапно обрушившихся в камине поленьев. Гарольд поднялся, поправил их и вернулся к Анне.

— Ты хочешь сказать, что забеременела?

— Нет. — Она зябко поёжилась. — Как любой образованный человек, я знала, что при подобных обстоятельствах это мало вероятно. Но все равно боялась — а вдруг!

— Этот молокосос не пожелал предохраняться?

— Он и не мог, все случилось неожиданно.

Гарольд осторожно обнял Анну за плечи и ласково привлек к себе.

— Несколько недель ты, наверное, чувствовала себя как в аду.