Сильвия Эндрю - Розабелла

Предположение Эмилии о благотворном влиянии сестры из Лондона он не отвергал, но не более того. Он вспомнил другие озадачившие его эпизоды и пришел к выводу, что девушка, живущая сейчас в Темперли, не Аннабелла Келланд, а ее сестра.

Разгадка найдена, но что дальше? Впервые Филип Уинболт задумался о последствиях своих разысканий.

К своему удивлению, он понял, что не хочет разоблачать Розабеллу Ордуэй как несомненную обманщицу. Аннабелла Келланд успела ему понравиться, и, поскольку полученное от дяди в наследство имение наводило на мысли о женитьбе, он даже смотрел на нее как на возможную жену. Но полюбил он – и это чувство росло с каждым днем – девушку, живущую в Темперли сейчас: нежную, ранимую и беззащитную. Разгаданная тайна ни на йоту не изменила его чувств к ней. Наоборот – в нем росла потребность оберегать ее от разоблачения и позора.

Его догадка верна, но по-прежнему неизвестно: что стоит за этой безрассудной попыткой обмануть его и других соседей? Это не может быть просто легкомысленным поступком, чтобы, к примеру, дать возможность Аннабелле увидеть Лондон. Он подозревал, что такое решение было принято в связи с отчаянным положением Розабеллы. Эта мысль растрогала рыцарскую натуру Филипа Уинболта. В защитнике нуждалась Розабелла Ордуэй, а не Аннабслла Келланд. И защитник находился рядом.

Как ему поступить? Кому довериться? Самой Розабелле? Или Эмилии? По зрелом размышлении он решил никому не говорить о своем открытии до тех пор, пока не узнает об этом маскараде что – нибудь еще.

– Ну как, Роза, Филип Уинболт уже пал к твоим ногам?

– Нет, папа, – ответила она.

– Почему же нет?

– Не знаю. Он, видно, принял к сведению мои слова о том, что мы останемся лишь друзьями.

– Ерунда! Либо он остыл, либо выжидает, но я склонен предположить последнее. Тебя он все еще интересует?

– Конечно, папа! Ничего не изменилось – я люблю мистера Уинболта.

– Тогда надо что-то предпринять!

– Но что?

– Господи, дочка! Разве крестная ничему тебя не научила?

– Нет, папа. Она устроила наш брак со Стивеном еще до моего выхода в свет. Так что можно сказать, искусством кокетства я не овладела.

Мистер Келланд посмотрел на лицо дочери: темно-голубые глаза, в глубине которых затаилась печаль, чувственные губы, готовые сложиться в пленительную улыбку, золотистые волосы, обрамляющие нежный овал щек и тонкую шею. Он наморщил лоб.

– Она права – тебе это не нужно. Но о чем она думала, выдавая тебя за своего никудышного сынка, когда ты едва переступила порог классной комнаты? Мне следовало сообразить…

– Папа, ты не должен винить себя! Я с готовностью послушалась тетю Лауру.

– А потом?

Розабелла отвернулась.

– Мы с ней поняли, что совершили ужасную ошибку. – Она взглянула на отца. – Знаешь, папа, что бы ни произошло между мистером Уинболтом и мною, пребывание в Темперли очень мне помогло.

– Рад это слышать. Выходит, и в обмане есть положительные стороны. Чем же тебе помогло Темперли?

– То, что я нахожусь здесь, разговариваю с тобой, и с Бекки, и с окружающими людьми, – особенно с Уинболтами и их друзьями, – многому меня научило. В Лондоне я почти ни с кем не общалась – всегда была рядом с тетей Лаурой. Я вышла замуж за Стивена совсем юной. Теперь-то я вижу, что этот брак был обречен изначально, но тогда я считала виноватой себя. Он все время повторял, что я никуда не гожусь… Знаешь, обстановка в доме перед смертью Стивена была кошмарной. А после его смерти появился Джайлс Стантон, и мне стало еще хуже. Здесь, в Темперли, у меня есть время поразмышлять, и я вижу, что была слишком молода и неопытна, чтобы помочь Стивену… Но это все равно было невозможно… его никто не мог спасти… – Она замолчала.

– И от этой мысли тебе стало легче?

– Нет, конечно! Но я перестала винить себя.

– Я и не подозревал, Роза, как тебе было плохо. Последние годы я вообще мало что замечал. Возможно, твое пребывание здесь меня тоже кое-чему научило. – Мистер Келланд задвигался в кресле. – Ну как же быть с Уинболтами? Я считаю, что ты должна пригласить молодого человека ко мне. Пора.

– Папа! Ты же не станешь…

– Я не собираюсь расспрашивать о его намерениях, если ты этого боишься! – вспылил отец. – Я не полный идиот. Но я хочу на него посмотреть. Во второй раз я тебя не подведу, Роза. Спроси, играет ли он в шахматы.

Результатом их встречи стало то, что мистеру Келланду и мистеру Уинболту понравилось играть в шахматы. Оба игрока вскоре зауважали друг друга – и не только как достойных соперников. Филип Уинболт с удивлением обнаружил у отца Розабеллы необычное чувство юмора, что было свойственно семейству Уинболтов. А мистер Келланд счел Филипа Уинболта разумным человеком, который ничего не говорит и не делает сгоряча. Именно такого жениха он бы желал для своих дочерей – особенно для Розабеллы.

Время шло, а известия о возвращении Аннабеллы из Бакстона все не было. В письмах сестре Розабелла хотя достаточно откровенно рассказала о своих чувствах к Филипу Уинболту, но была осторожна. Если бы кто-либо прочитал их, то узнал бы лишь то, что Аннабелла Келланд из Темперли подружилась со своим соседом Филипом Уинболтом. Трудности, которые следовали из этой привязанности, не упоминались, но были очевидны обеим сестрам.

Розабелла чувствовала, что ее дружба с Уинболтами, особенно с Филипом, становится с каждым днем все крепче. Но она никак не могла решиться на признание. Филип, выражаясь словами отца, не был «ослеплен страстью». Наоборот, ей казалось, что он забыл о любви, выказывая ей только дружескую привязанность. Розабелла попалась в собственную ловушку: она не могла сделать признание, не будучи твердо уверенной в его отношении к ней, и не могла изменить их отношений, не сказав ему правду.

Когда она получила наконец письмо от сестры, то из него узнала, что приезд Аннабеллы снова откладывается. Та писала:

«Моя любимая сестричка, я пишу это письмо и очень тороплюсь, так как мы можем опять срочно уехать. Не подумай, что я не хочу увидеться с тобой! Джайлс увозит нас из Бакстона, но не в Лондон. Он по-прежнему высокомерен и не соизволил сообщить нам, куда мы поедем. Боюсь, он даже не разрешил бы мне отослать это письмо, если бы знал, что я его напишу!

Хочу тебя заверить, что, куда бы мы ни отправились, всюду будем устроены с комфортом. Одна, если не единственная, хорошая черта Джайлса – это внимание к тете Лауре и забота о ней. Печально, однако на меня это не всегда распространяется. Иногда мне кажется, что он с удовольствием поместил бы меня в коровник. Но не волнуйся: тетя Лаура этого не допустит.

Общество в Бакстоне оказалось интереснее, чем мы с тетей Лаурой ожидали, и нам удалось развлечься. Пару раз я удостоилась одобрения Джайлса. Он может быть на удивление приятным, если захочет!