Сети - Полина Рей
Ангел: «Как будешь тут, напиши мне, пожалуйста».
Ангел: «Есть разговор».
Ангел: «Думаю, важный».
ТТ: «У нас все разговоры важные».
Ангел: «Хорошо, что ты нашёлся. Мне было не по себе».
ТТ: «Без меня?»
Ангел: «И это тоже. А ещё потому, что так расстались во время последней беседы».
ТТ: «И мне было не по себе. Хотя я запутался».
Ангел: «Знаешь… Иногда скучаю по тому безбашенному времени, когда всё только начиналось».
ТТ: «Когда мы из постели не вылезали?»
Ангел: «Ага»
ТТ: «Помню. И я скучаю. Но бесконечно трахаться – не вариант»
Ангел: «Надоело?»
ТТ: «Нет, я не об этом. Просто неизбежно примешиваются и другие чувства».
Ангел: «Согласна. Всё равно было круто»
ТТ: «А сейчас не круто?»
Ангел: «А сам на этот вопрос ответь»
ТТ: «Ну… Как-то хреново, согласен»
Ангел: «Почему, как считаешь?»
ТТ: «Потому что у обоих всё изменилось»
Ангел: «Не только в асе»
ТТ: «Не только в асе»
Ангел: «Расскажешь, что у тебя случилось?»
ТТ: «Да в трёх словах не поделиться»
Ангел: «А у меня есть время. Я никуда не тороплюсь»
ТТ: «М-м-м»
ТТ: «Окей»
ТТ: «Знаешь, это как чувство такое… Сча попробую объяснить»
Ангел: «Не торопись, я здесь»
ТТ: «Вот ты вроде что-то пережил. Перетерпел. Прошло время. А потом ты видишь, ну, скажем, набережную. В летнем, мать его, свете дня. Я романтик, да?»
Ангел: «Да. Продолжай»
ТТ: «И тут вспоминаешь о том, как оно было раньше. До момента, когда наступило то самое «перетерпел»».
ТТ: «И как вы гуляли по этой самой набережной»
ТТ: «Вместе»
Ангел: «Понимаю. У тебя сейчас это и происходит?»
ТТ: «В некотором смысле».
Ангел: «Расскажешь?»
ТТ: «Не обижайся, но нет»
ТТ: «Не потому, что не хочу, или не потому, что это там моё и только моё. Это не так»
Ангел: «А почему?»
ТТ: «Потому что не хочу втягивать тебя в это. Ты – это совсем иной мир. Только мой. Который я не делил ни с какими, б*ядь, набережными»
Ангел: «Я не хочу, чтобы у нас всё менялось. Но это невозможно»
Ангел: «И не хочу становиться тем, о чём ты станешь вспоминать, глядя на ту самую пресловутую набережную»
ТТ: «Ангел…»
Ангел: «Ты снова о встрече?»
ТТ: «Почему у нас просто не может быть всё хорошо? Чтобы только я и ты?»
Ангел: «До последнего времени мне казалось, что у нас всё хорошо»
ТТ: «И мне так казалось. Но жизнь, сука, вносит коррективы»
Ангел: «Послушай… Если я попрошу время на то, чтобы подумать, ты пойдёшь навстречу?»
ТТ: «Подумать о чём?»
Ангел: «О том, о чём ты просил не раз»
ТТ: «Ангел… ты серьёзно? У меня сейчас прям башка закружилась»
Ангел: «А до этого не кружилась? Теряю хватку)))»
ТТ: «Люблю, когда ты такая. Моя. Как раньше»
Ангел: «Я всегда была твоей. Даже когда услышала твоё это «отдыхай», противный мальчишка!»
ТТ: «Прости. Иногда мне хочется тебя хорошенько встряхнуть. Но чаще – хорошенько трахнуть»
Ангел: «Э, нет! Это запрещённый приём. Он меня сам знаешь, на что настроит»
ТТ: «Тогда ложись и разводи ноги как можно шире»
Ангел: «Нет!)) Не сегодня, хорошо? Дай мне время, прошу. Я не о сексе сейчас. А о том, что у нас может быть что-то большее»
ТТ: «Хорошо. Много времени нужно?»
Ангел: «Я не знаю. Правда, не знаю. Надеюсь, нет»
ТТ: «Окей. Время у тебя есть. Но это не мешает мне хотеть тебя.»
Ангел: «И я тебя хочу. Но только позже, хорошо?»
ТТ: «Я сегодня адски сговорчивый. Позже так позже. Тем более, мне надо дела сделать в реале»
Ангел: «Окей. Спишемся позже. Спасибо»
ТТ: «За что?»
Ангел: «За тебя»
ТТ: «Глупая моя. Самая хорошая на свете»
Ангел: «До встречи, ТТ»
ТТ: «До встречи, мой Ангел»
В дверь постучали, и Лера испуганно выронила книгу, которую читала запоем последние пару часов. В голове сразу возникли тысячи предположений о том, кто это может быть. Валентин Николаевич и Макаров – отпадали сразу. Эти двое не стали бы стучаться в двери собственного дома. Отец – вряд ли. Он бы позвонил, да и не знал, где она находится. Просто считал, что Лера уехала в Питер. Те, кто гонялся за ней, чтобы пристрелить? М-м-м… Нет. Не настолько же они вежливые, да ко всему там ещё и охрана кругом.
– Кто? – с опаской спросила она, берясь за ручку двери.
– Капитан Кравцов. Вам Валентин Николаевич сообщить должен был, что я приеду.
Фух. Лера с облегчением выдохнула и распахнула дверь, щурясь от яркого солнечного света. На пороге стоял довольно молодой и, надо сказать, весьма привлекательный мужчина. Никаких дежурных улыбок, ничего, чем она и так была сыта по горло.
– Здравствуйте. Лера.
– Иван.
– Очень приятно. Что-то случилось?
– Нет. Нет, конечно. Вам товарищ полковник не звонил?
Валерия едва не фыркнула. Товарищ. Прямо «Улицы разбитых фонарей»
– Может, и звонил. Я сотовый отключила.
– А! Ну тогда ясно. Можно войти?
– Можно конечно. – Лера отступила, хмурясь от непонимания того, зачем нужно было присылать к ней капитана полиции. Допросы – их Смельчаков называл беседами – вёл обычно сам полковник. А тут…
– Вы не беспокойтесь, Валерия. Вы меня почти не будете замечать.
– То есть, вы надолго?
– Надеюсь, нет. Просто буду рядом.
– Ясно.
– Это распоряжение начальства.
– Точнее приказ?
– Точнее приказ.
– Окей. Кофе будете?
– С удовольствием. С утра ни грамма во рту не было. Еды, имею ввиду.
– Какой тонкий намёк на то, что к кофе должны быть бутерброды! – Лера рассмеялась и направилась в кухню, чтобы приготовить что-то вроде раннего ужина.
– Если речь идёт о том, чтобы перекусить, к чему намёки?
И то верно. К чему вообще намёки, если приказ есть приказ?
– А это была… проститутка. Не мужик!
– Ахахаха! Боже, Ваня! Ты шутишь?
– Нет! Нисколько. Когда Радецкий за ним побежал… Подожди, дай проржусь.
Иван запрокинул голову и искренне рассмеялся, и Лера не сдержалась и расхохоталась следом за ним. Он был каким-то удивительно располагающим к себе. Почти сразу они перешли на «ты», а когда Иван начал травить байки о том, как их служба и опасна, и трудна, Лера и вовсе почувствовала, что полностью расслабилась и готова слушать капитана и дальше. Что бы он ни насочинял.
– Ну? – нетерпеливо напомнила она ему, когда
